- Идём.
Мы уже преодолели полосу молодых деревьев, и машина стояла среди огромных стволов, увенчанных заслоняющими небо кронами. Тьма сгустилась у самой земли, и ощутимо похолодало. Дыхание вырывалось из наших ртов облачками пара, а тяжёлый запах смолы, казалось, вливался в наши лёгкие густым киселём. Пошарив по карманам, я достал мобильный телефон и включил фонарик, разрезав темноту лучом белого света. Жуть немного отступила. У нас были фонари и фары - значит, не так всё и плохо.
- Чувствуешь? - вполголоса поинтересовался Денис.
- Что чувствую?
- Запах.
Я принюхался. Пахло сосновым бором. Ночью и сыростью. И ещё чем-то, сладковато и мерзко.
- Блин, Дима, ты только посмотри, что за мерзость...
Я посмотрел. И почувствовал, как к горлу подкатила тошнота. На дороге под нашими ногами валялась ворона. Но она погибла не от удара о лобовое стекло, а уже была мёртвой, и достаточно давно. Пернатое тело раздулось, кое-где проступили кости. Из раззявленного клюва торчал, извиваясь, белый червь. Деня издал непонятный булькающий звук и торопливо отвернулся.
- Что там, ребят? - звонкий Светкин голос заставил нас вздрогнуть.
- Ворона! - хрипло ответил я. - Дохлая ворона.
- Мы сбили ворону?
- Нет, не мы. Не сбили. Не знаю, она уже давно сдохла, судя по всему.
Я потянул Дениса за рукав:
- Заканчивай любоваться, пошли отсюда.
Торопливо покивав, друг направился к автомобилю, судорожно мигавшему аварийкой, а я ненадолго задержался над трупиком. Полуразложившаяся падаль. Как она могла попасть нам на лобовое стекло? Может, с ветки свалилась? Я задрал голову, подсвечивая себе фонариком мобильного телефона. Ветви над моей головой сплетались в сплошной тугой комок зелёно-коричневого цвета. В принципе, ворона могла там застрять. А могла и не застрять. Я огляделся по сторонам. Если она не упала сверху - значит, её кинули нам на машину. Неясно, правда, кому это могло понадобиться.
Денисов тарантас тем временем рыкнул двигателем, возвращаясь на дорогу. Короткое бибиканье разорвало тишину застывшего соснового бора, и до меня долетел голос Светы:
- Садись уже, некрофил! Хорош любоваться!
Сплюнув на дорогу, я послушно затрусил к своим друзьям.
- Чего ты там ковырялся? - хмуро поинтересовался Деня, когда я уселся в пассажирское кресло и мы продолжили путь.
Я пожал плечами:
- Прикидывал, откуда эта падаль могла на нас упасть. В принципе, могла с веток свалиться, ты как считаешь?
Денис кивнул в ответ и, передёрнув плечами, молча закурил, хотя обычно в машине этого не делал. Нам он сигареты предлагать не стал, а мы не стали его дёргать.
До деревенского дома Денисовой семьи мы так и добрались в молчании. Быстро и деловито, как муравьи, растащили вещи по двум комнатам: мы со Светой в ту, что слева от коридора, Деня и Юля - в ту, что справа. Электричества в доме не было, поэтому перемещаться приходилось снова при свете фонариков в мобильных телефонах и пары древних керосиновых ламп, которые Деня извлёк откуда-то из почерневшего от времени шкафа, стоявшего в разделявшем дом на две половины коридоре.
Дом был старым и, говоря откровенно, ветхим. На этом месте предки моего друга жили веками, и, насколько я знаю, дома фактически всегда стояли на одном фундаменте. То есть как были тут триста лет назад две комнаты и коридор - так они сейчас и есть, только построены из других материалов. Может, в этой самой комнате, где сейчас обосновались мы со Светой, когда-то жили свидетели той жуткой истории о Марье Враннице. Может быть, один из них и был в числе смельчаков, зашедших в дом бабки-травницы после того, как вороны устроили там бойню. Или кто-нибудь из Денисовых предков был ребёнком, который обнаружил тело Марьи. Этой мыслью я и поделился со своей девушкой.
- Не знаю... - буркнула она, расстилая спальный мешок поверх стоявшей в углу комнаты кровати и садясь на него, чтобы стянуть с ног промокшие кеды. - Триста лет назад иначе избы строили. Да и легенда эта, знаешь ли, доверия не вызывает.
Я смахнул на пол паутину с подоконника перед низким окошком и присел.
- Так никто вроде бы и не утверждает, что это правдивая хроника событий, не так ли?
- О, обсуди это с Юлей! - зло ответила Света, вставая спиной ко мне, стаскивая через голову балахон вместе с надетой под него рубашкой и влезая в застиранную футболку с полустёршимся логотипом какой-то группы.
- Я имею в виду, что легенда не лучше и не хуже любой другой, Свет.
Девушка тяжело вздохнула и снова села на кровать, чтобы снять джинсы.
- Да дерьмо это, а не легенда. И изнасилование, и вороны, и вожжи. И слово это: Вранница. Какая, к чёрту, Вранница в российской лесной деревушке? Слово-то явно с польскими корнями. Готова поспорить, половину Денис прочитал непонятно где, а вторую половину сам сочинил.
Я пожал плечами и одним движением, оттолкнувшись руками, встал с подоконника. Затем проворчал что-то о том, что хочу покурить перед сном, и вышел из комнаты, по пути погасив керосинку. Сам не знаю почему, мне стало обидно за Дениса. Даже если он и сочинил эту историю, что с того? Он хотел нагнать жути на свою новую пассию - и у него получилось. Велика ли беда, если он при этом немного приврал?
Выйдя на улицу, я закурил сигарету из валявшейся на шкафу в коридоре пачки. Машина стояла перед домом и в свете луны казалась серебристо-белой глыбой, частью ледника, закинутой сюда рукой великана. Удивившись своим нордическим ассоциациям, я задрал голову вверх и выдохнул большое облако пара, смешанного с дымом. Дверь у меня за спиной хлопнула, и раздался голос Дениса:
- Поцапались, что ли?
- С чего ты взял?
- Ну... - Денис усмехнулся. - Если после того, как вы ушли в комнату, ты появляешься снаружи раньше, чем через пару часов, - значит, вы поругались.
Я рассмеялся.
- Да нет, не то, чтобы поругались прям. Денис, скажи честно, ты откуда эту легенду взял?
- Светка догадалась, что нет никакой Вранницы?
- Ага.
Деня прикурил и ответил:
- Ну, про Марью Вранницу я в детстве от бабки слышал. Только в памяти почти ничего, кроме имени, не отложилось, так что легенду я, считай, сам сочинил. Из рассказов я помню только ещё, что Вранница эта вроде как блудниц наказывала.
- Ясно. А Вранница - это слово с польскими корнями, не?
- Ну, может быть. Понятия не имею, честно говоря.
Некоторое время мы курили в тишине, вдыхая запахи спящей деревни. Наконец я прервал молчание:
- Но дохлая ворона весьма кстати пришлась. Или это ты подстроил?
- Да не, ты что. Эта ворона меня и самого пугает, честно говоря.
- Чем пугает? Ну, свалилась дохлятина с ветки, мало ли что там в лесу происходит...
Старый друг повернулся ко мне, и я заметил, что он очень бледен. Глаза Дениса казались угольно-чёрными на фоне выбеленной луной кожи. Он огляделся по сторонам, словно проверяя, не подслушивает ли кто, и ответил глухо:
- Ты не видел, наверное, Димка. Она не сверху упала, ворона эта. Она над дорогой горизонтально летела.
В моей голове моментально всплыли картины из десятков просмотренных зомби-фильмов, но я отогнал от себя эти образы. В конце концов, есть и более логичные объяснения.
- То есть её кто-то кинул в нас? Зачем?
- Может, у кого-то из местных мало мозгов и много времени, откуда я знаю, - ответил Деня, туша сигарету. - Ладно, пора по коробочкам.
- Пойдёшь наслаждаться произведённым эффектом? - не удержался я от остроты.
- Ага, - просто ответил Денис, и мы вошли в дом.
Я хотел было отпустить ещё какую-нибудь шпильку по поводу девушек, считающих себя ведьмами, но, во-первых, не придумал ничего смешного, кроме: "Хорошо, но потом сожги", а во-вторых, Деня на такую остроту вполне мог обидеться. Зайдя в комнату, я собрался поделиться со Светкой тем, что Денис рассказал мне о вороне, но, когда я лёг под одеяло и почувствовал, как она обняла меня, привлекая к себе, я об этом забыл, как и обо всём остальном в окружающем мире.
Следующий день выдался дождливым. Тускло-серое утро заглядывало в окна, барабанило по мутному стеклу старого дома пальцами дождевых капель. Вставать не хотелось, тем более ради того, чтобы шагать в лес, собирая на себя влагу с растений, и в награду за перенесённые невзгоды посмотреть на плоский валун, на котором несколько веков назад, возможно, кого-то изнасиловали.
Я поморщился, вспоминая рассказанную Денисом историю. Сейчас, когда наступил какой-никакой рассвет, эта байка уже не пугала и не завораживала. Вызывала небольшой интерес, как неплохой рассказ, но не более того. Печальная участь всех страшных историй - их очарование рассеивается с приходом дня. При ярком солнечном свете заглядывать в Бездну уже совсем не интересно.
Я покрепче прижал к себе мирно сопящую Светку и погрузился в лёгкую дрёму, слушая редкий стук капель. Мне снилось, что мы так и провалялись до самого вечера и снова наступила ночь. Никакого дождя уже не было, я хотел встать, но тело меня не слушалось. Светкино дыхание сбилось, стало прерывистым и неровным. В окно стучались тонкие белые пальцы, вместо ногтей увенчанные изогнутыми птичьими когтями. Это Марья Вранница, и она пришла за мной, чтобы самой, без всяких ворон, выпотрошить меня и сожрать, склевать мои внутренности, оставив на кровати лишь обтянутый кожей костяной остов. Я попытался объяснить чудовищу, что не виновен в её бедах, что оно ошиблось, придя ко мне, но язык меня не слушался, из горла не получалось выдавить даже тихий хрип, а Марья всё стучала, стучала, стучала в окно, тихо шепча что-то на странном наречии, каркая и хихикая...
Проснулся я с криком ужаса. То есть, мне так показалось. На самом деле горло сдавил спазм, и я смог лишь тихо запищать, стискивая Свету в объятиях. Девушка, проснувшись, взвизгнула:
- Димка, сдурел?! - но тут же спросила уже встревоженно, едва повернулась ко мне лицом: - Что с тобой?
Я судорожно глотнул воздуха и помахал в воздухе ладонью, показывая, что я в порядке. Горло медленно разжималось. Я с шумом вздохнул, открывая и закрывая рот, словно рыба.
- Дим, ты чего? - Света рывком села и крепко сжала моё плечо, с беспокойством заглядывая в глаза.
- Нормально, нормально... - пробормотал я в ответ, с облегчением замечая, что голос при этом почти не дрожит. - Кошмар приснился...
- Марья приходила?
- Она самая. Стучалась в окно и каркала.
Света потянулась, успокаиваясь:
- Ну, Юльке об этом расскажи, может, она на радостях Денису ещё раз даст.
Я поморщился, не оценив шутку, и принялся одеваться. Наверняка мой друг уже поднялся вместе со своей пассией.
Но в доме было пусто. На столе обнаружились хлебная и колбасная нарезки и две чашки, в которых добавленное в растворимый кофе молоко уже превратилось в белый налёт.
- Ну и где все? - поинтересовалась Света, из-за моего плеча заглядывая на крохотную кухню-пристройку. - Сбежали без нас Девкин камень смотреть что ли?
- Девичий, - автоматически поправил я. - Ну, Денис вчера понял, что ты догадалась про легенду. Он говорит, что из бабкиных рассказов только имя запомнил, а всё остальное сочинил сам, чтобы Юлю впечатлить.
Света пожала плечами, на ходу забрасывая в рот кусок колбасы и разжигая примус под чайником.
- Ну и флаг им в руки, - прокомментировала она. - Не сильно и хотелось сейчас по лесу шастать, только ноги мочить.
Не поняв, искренне она говорит или скрывает обиду, я предпочёл промолчать и принялся раскладывать тонкие кусочки сырокопчёной колбасы по заветренным кускам хлеба.
Наскоро позавтракав бутербродами с дрянным кофе, мы принялись строить планы на день. Дожидаться Дениса с Юлькой, сидя дома, не очень хотелось, поэтому начать мы решили с прогулки по окрестностям, но быстро в этом занятии разочаровались. Враново представляло собой весьма печальное зрелище: россыпь обветшавших домишек, построенных, кажется, из всего, что под руку попадалось. Молодёжь покинула это место давным-давно, оставив только стариков и старух, смурных и до самых глаз закутанных в сальные платки и шарфы, доживать тут свой век посреди дремучего соснового бора.
Словом, смотреть во Враново было нечего. Немного спасало только то, что мы оба любили Лавкрафта, так что местная атмосфера принесла некую долю наслаждения, но и этого развлечения хватило не больше, чем на двадцать минут. Соваться в лес, угрюмой тёмно-зелёной стеной возвышавшийся над ветхими домишками, было боязно, особенно после того, как я рассказал, что дохлую ворону в наше лобовое стекло, скорее всего, бросили намеренно. Столкнуться посреди незнакомого леса с тем, кто развлекается подобным образом, - так себе удовольствие.
Так что, побродив немного по умирающей деревне, у которой не хватало сил даже на агонию в виде сельского клуба или краеведческого музея, мы вернулись домой, решив обследовать своё пристанище. Много времени на это не ушло: крохотная кухонька, служившая также прихожей, коридор да две комнаты поведали нам свои тайны буквально за четверть часа. Самыми любопытными находками стали перевязанные ветхой тесёмкой фотографии каких-то Денисовых предков, которые мы скромно отложили в сторону, не решившись просматривать без хозяина дома, да циклопических размеров сервант советских времён, доверху набитый книгами. Скорее всего, собирала их Денина бабка, причём по советской привычке делала это совершенно бессистемно: огромные пыльные стопки журналов "Пионер" и "Юность" соседствовали с какой-то советской литературой аграрно-натуралистической направленности и несколькими томами совсем уж ветхого вида в кожаных переплётах с выдолбленными на обложках непонятными символами и крестами. На нижних полках серванта обнаружилось несколько толстых тетрадей, аккуратно заполненных от руки красивым убористым почерком. Их-то мы и решили изучить в первую очередь. Я напомнил было Свете, что дневники не сильно отличаются от фотографий в плане интимности содержания, но она эту мысль проигнорировала, а я не стал настаивать.
Выбравшись из пыльных недр советской мебели, мы оттащили нашу добычу на кухню. Заподозрив, что ничего шокирующего нам обнаружить не удастся, я прихватил с собой пару номеров "Юности", выглядевших не слишком заплесневелыми.
- Ну, чего там пишут? - поинтересовался я у уткнувшейся в древние тетради девушки, пролистывая очередной рассказ о студенте, занятом поисками себя.
Света пожала плечами:
- Не совсем понятно... Дневники написаны пополам на русском и, кажется, польском. Тут и рецепты, и какие-то семейные события. Смерти, рождения, свадьбы. В русскоязычной части, по крайней мере. С польской немного сложнее, язык я не знаю. Но, похоже, тут про какие-то культы или легенды.
- Вранница упоминается? - ткнул я пальцем в небо.
- А вот, кстати, да. Раза по три на каждой странице. Как ты думаешь, Денис знает польский?
- С чего бы?
- Ну, это его предки...
Я неопределённо хмыкнул, покачав головой, и углубился в изучение фотоотчёта с какой-то выставки бородатого года.
Денис вернулся под вечер. Один. Светку к тому моменту уже распирало от желания задать ему целую кучу вопросов по поводу дневников на русско-польском, но, увидев выражение лица моего старого друга, она предпочла оставить их все при себе. Его трясло крупной дрожью, руки бесцельно хватались за всё подряд, взгляд ни на чём не задерживался дольше, чем на секунду.
- Собираемся и уезжаем... - хрипло скомандовал он с порога, ухватившись за дверной косяк.
- Едем? А... А Юлька где?
- Едем срочно! - выкрикнул Деня и разрыдался.
Привести его в себя и заставить рассказать, где же Юля, у нас получилось далеко не сразу, но полная чашка горячего чая, щедро сдобренного коньяком, сделала своё дело. Следуя литературным клише, я должен был бы сказать, что рассказанная им история потрясла нас и напугала до дрожи в коленях, но всё было не так. В первую очередь мы заподозрили, что Юля с Деней вместе решили продегустировать местные грибы.