========== 1 ==========
Брок, проснувшись, потянулся всем телом, но привычного хруста отчего-то не услышал. Вчера он был будто по кускам растащенный — еле добрался до кровати и уснул, даже футболку не сняв: только штаны и обувь скинул. Теперь же он не ощущал ни малейшего дискомфорта: ни следа усталости, головной боли, как бывает после десяти часов сна после бессонных двух суток, даже ноги не гудели, не говоря уже о мышцах.
Это было странно — так хорошо он не чувствовал себя лет десять. Он привычно скатился с постели, но неожиданно потерял равновесие, покачнулся, едва удержавшись, на голом автоматизме раскинув руки в поисках равновесия. Тело было легким.
Пол оказался дальше, чем он привык.
Взглянув на свои руки, Брок длинно выматерился чужим голосом, стянул с торса порванную футболку и осторожно, как на ходулях, пошел в ванную, зацепив, правда, по дороге слишком низкий для нового роста турник, слишком узкий для новой ширины плеч дверной проем и наконец оказался в слишком тесном помещении.
Из зеркала на него смотрел Капитан, мать его, Америка с выражением такого охуения на породистом лице, что Броку стало не по себе.
Под ладонями треснула раковина. Не то чтобы он не верил в то, что Кэп силен, но трещины на белом фаянсе заставили убедиться насколько. И сколько этих самых сил у него, похоже, уходит на контроль.
— Ебать меня через колено, — сказал своему отражению Брок и нервно рассмеялся — хорошо поставленным командирским голосом Кэпа это прозвучало смешно. И возбуждающе, да.
Едва взглянув на искаженное непривычной мимикой лицо, Брок заткнулся, хмыкнул, прочистив горло, и потер заросшую неожиданно темной и жесткой щетиной щеку. Подавив желание оставить как есть, он достал из шкафа над раковиной безопасную бритву и принялся приводить доставшееся ему богатство в порядок.
Стоило подумать о том, что теперь он совершенно безопасно (и безнаказанно!) может вблизи рассмотреть, что там у Кэпа в штанах, как Брок чуть не порезался. Да, безопасной бритвой — долго ли, умеючи?
Он наскоро добрился, смыл пену и, уже ощущая неявное пока возбуждение, стянул белье. Член был ожидаемо толстым и тяжелым. Он медленно, будто лениво поднимался, вызывая неконтролируемое слюноотделение. Выяснить, достаточно ли Кэп гибок для самоотсоса, не удалось: телефон, оставленный в спальне, истошно заорал гимном, и Брок, закатив глаза, как был, голый, отправился к нему.
— Рамлоу! — рявкнула трубка, едва он произнес “алло”. — Рамлоу, скажи, что у тебя тоже…
— У меня тоже — что? — спросил Брок, гадая, как Кэпу удалось разблокировать телефон чужим отпечатком пальца — неужели по старинке, используя цифровой код? — У меня тут добрых дюймов девять, и ссать, стыдливо отвернувшись от такой охрененно горячей игрушки, я не собираюсь.
Брок провел непривычно крупной ладонью по члену и с удивлением услышал, как Роджерс на том конце фыркнул.
— Ну у меня поменьше, — насмешливо ответил он голосом Брока. — Но я бы не советовал тебе, Рамлоу, делать что-то, о чем мы оба можем пожалеть.
— Я теперь Капитан Америка, — отозвался Брок. — Так что сохраняй спокойствие. И шмоток по размеру захвати, когда примчишься спасать свою охрененную задницу из моих грязных лап. Потому что меня не заманает сделать селфи голым и выложить его в инстаграм.
— Ну и ты не забывай, — непривычно вкрадчиво ответил Кэп, — что от меня теперь зависит, каких цвета и длины будут у тебя волосы. Везде. Буду через полчаса, не делай глупостей.
Брок не успел заорать, требуя не трогать его прическу — черт, да он отдавал двести баксов каждые две недели, чтобы выглядеть охуенно, а с Роджерса станется его оболванить под машинку.
Селфи, кстати, надо будет сделать — не пропадать же такому богатству. И таким возможностям.
От разговора с Кэпом у Брока все упало, и даже подробное разглядывание совершенного, абсолютно гладкого и безволосого тела Роджерса в зеркале не вернуло ему энтузиазм — он тщательно вымылся, отметив про себя, что в своем собственном теле от таких откровенных поглаживаний при охрененно хорошем самочувствии уже дважды подрочил бы, но тут как отрезало — совершенное тело, видимо, терпеть не могло обламываться и второй раз повышать уровень половых гормонов отказывалось.
Ну и хрен с ним.
Зато Брок в подробностях рассмотрел великолепно-округлую, выпуклую жопу Капитана и вынужден был признать, что без костюма та была оружием массового поражения.
Зачесав непривычно короткие волосы назад, Брок подумал-подумал, достал гель и поставил их торчком, мысленно похвалив парикмахера Кэпа — стрижка была идеальной, коротковатой, но выполненной на “отлично”.
Кэп прибыл минута в минуту. Брок полюбовался тем, как за его собственными плечами смотрится знаменитый щит, чуть великоватой одеждой и порадовался, что ему самому не пришлось тащиться через весь город на байке с не соответствующими внешности документами и в одежде, которая на нем по шву расходилась бы. Вся, кроме домашней.
Видеть выражение “я здесь, чтобы распугать всех злодеев серьезным собой” на лице, которое привык лицезреть исключительно в зеркале по утрам и вечерам, было странно, но Брок отступил, давая пройти, больно ударившись плечом об угол шкафа в прихожей.
— Да ебаный в рот, как ты живешь такой огромный?
— Не выражайся, — строго приказал Кэп, но все-таки добавил, разуваясь: — Во всяком случае, там, где тебя могут подловить журналисты. Или Тони.
— Я надеюсь, — ответил Брок, растирая плечо, — что это долго не продлится. Есть соображения, с чего вдруг нас приложило?
Кэп протянул ему свой телефон и распорядился:
— Давай для начала сменим контрольный отпечаток пальца. И у тебя, и у меня.
Брок подумал об интернет-банкинге, завязанном на телефон, об облачном хранилище всяких интересных фоток и со вздохом согласился: у них обоих наверняка была инфа, не предназначенная для чужих глаз.
Счет в банке — это тебе не член. Это гораздо серьезнее.
Оказалось, что многозадачность Кэпа вовсе не была связана с наличием сыворотки в организме: за те полчаса, якобы потраченные на дорогу, он успел запретить себе (вернее, Броку) доступ ко всей служебной информации выше третьего уровня, позвонить Хилл и сообщить о произошедшем, собрать вещи и прикатить.
— Комиссия по ЧП будет здесь минут через пятнадцать, — сообщил Роджерс после того, как они перенастроили телефоны на новую биометрию. — Из всех участвовавших во вчерашней миссии перекинуло только нас двоих. Есть соображения по этому поводу?
Роджерс развалился в кресле на кухне Брока в очень роджерсовской позе: ноги раздвинуты, одна заведена под стул, чтобы можно было легко вскочить, один локоть на столе, в пальцах телефон, который он крутит, периодически постукивая по поверхности стола, а вторая рука опущена вниз.
Брок несколько раз вдохнул-выдохнул, пытаясь успокоиться, — его такой Кэп бесил неимоверно — и спросил:
— Кофе?
— М, — Роджерс явно задумался, прислушиваясь к себе, — а тебе не вредно? Поднялся по лестнице — тахикардия.
— На хуй иди, — огрызнулся Брок. — Несся со скоростью лифта? Я не суперсолдат.
— Я знаю, — примирительно произнес Кэп и нахмурился. — И печень…
— Это тело по утрам пьет кофе. Смирись.
— А это тело по утрам пробегает полумарафон, — не остался в долгу Кэп. — Как насчет того, чтобы соответствовать? Там как раз дождь начинается.
Брок выглянул в окно, и его передернуло: низкое серое небо не обещало ничего хорошего.
— В зале пробегусь, — буркнул он, доставая турку. — Кстати, Роджерс, не жри все подряд, пока не получишь назад свой переваривающий гвозди желудок. У меня диета. И за каждый нажранный фунт я столько же у тебя отрежу.
— Тогда ты тоже запомни, что за каждый потерянный фунт я столько же нажру тебе, — со всей серьезностью кивнул Роджерс. — У меня нереально высокий метаболизм и пропущенный прием пищи сразу сказывается на форме.
— Вау, — Брок тут же открыл морозилку и достал оттуда замороженную пиццу. — Это отличные новости. Каждый день читмил. Круто.
Роджерс нехорошо улыбнулся, но Брок не придал этому значения. А зря.
— Тьфу, блядь! Это что?! — пицца, даже разогретая в микроволновке, на вкус была отвратительной.
— Добро пожаловать в мой мир, — ухмыльнулся Роджерс, делая еще глоток кофе и собирая горбушкой хлеба желток яичницы-глазуньи. Судя по тому, как он прикрыл глаза, его как раз все устраивало.
— Да я как картон жру! — возмутился Брок. — Как ты…
— Побочка. Вкусовые рецепторы почти атрофированы. Зато, как ты выразился, можно есть гвозди. Ну, белковый брикет точно по вкусу от бутерброда не отличается. Шесть тысяч калорий, Брок. Живи с этим.
— Две с половиной тысячи, — отомстил ему Брок, отодвигая миску с салатом на свою половину стола. — В день тренировки— три. Белок, белок и еще раз белок. Клетчатка. Углеводы только в первый час после тренировки.
— Вкусно, — признал Роджерс, жадно глядя на салат и хрустящий французский багет.
— Добро пожаловать в мой мир, — вернул подачу Брок. — Все, что приносит удовольствие, либо незаконно, либо аморально, либо ведет к ожирению. И вот против последнего пункта я возражаю особенно яростно.
— Доедай свою пиццу, — Роджерс потянул носом, но, надо отдать ему должное, больше не пытался сожрать все, что видит. — Скоро нам будет не до этого.
И оказался прав.
Главой комиссии оказалась Хилл. Она и еще трое неразговорчивых головастиков в темных комбинезонах потыкали в них странными штуками и, собрав свои чемоданы, удалились.
— Вам придется перебраться на базу, — сказала Хилл, глядя на Брока, но потом, будто вспомнив, что к чему, перевела взгляд на Кэпа. — Стив?
— Я хочу знать условия, — капитанское выражение на лице Брока, хоть и гладко выбритом новым обитателем тела, смотрелось дико: сведенные к переносице брови, прохладное сомнение в чужих словах, спокойная уверенность в способности отстоять свою точку зрения.
— Я вообще не хочу никуда ехать, — вставил Брок, — у меня три выходных и отгулы. Кофе на базе дерьмо, которое мне не сожрать даже сейчас, с угробленными сывороткой рецепторами. К тому же у меня планы на вечер.
Роджерс изогнул бровь, без слов давая понять, что против участия его великолепной жопы в каких бы то ни было пятничных планах Брока, но самому Броку было плевать: всего-то пятый этаж, он и без щита в этом теле в окно выйдет без последствий.
— Какие еще планы? — осуждать голосом Брока у Кэпа получалось ничем не хуже, чем своим собственным.
— Личные. Или ты считаешь, я узлом завяжу?
Роджерс сначала приоткрыл рот, будто пытаясь осознать, что именно Брок не собирался завязывать, потом до него дошло, рот он закрыл, губы поджал, а руки сложил на груди и так веско произнес “нет”, что Брок решил запомнить интонацию. Чисто для общего развития и доработки образа непреклонного командира.
— Я рад, что ты со мной согласен, — Брок открыл окно и, пошарив на кухонном шкафчике, достал оттуда пачку сигарет (даже на носки не пришлось вставать). Закуривая, он, откровенно говоря, ожидал, что отвратительно здоровые легкие Роджерса откажутся терпеть издевательства и он позорно закашляется, как первокурсник на вписке, но дым приятно согрел внутри, и Брок привычно выпустил его колечками.
Лицо обычно невозмутимой Хилл того стоило.
— Мы не собираемся запирать вас в лабораториях, — пообещала она, наблюдая за тем, как Брок (в теле Роджерса), зажав сигарету уголком рта, моет кружку из-под кофе и щурит один глаз, чтобы дым его не выедал.
— Еще не хватало, блядь, — выход в окно пятого этажа начал казаться все лучшим вариантом. — Роджерс, ты как хочешь…
— Да я, в общем-то… — Роджерс, покосившись на Брока, все-таки отломил горбушку от багета, надеясь, видимо, что при Марии Брок не станет ее у него отбирать, и закончил: — …тоже не горю желанием жить на базе.
— Мы должны разобраться. Да и… — Мария снова посмотрела на Брока, окинула взглядом его низко сползшие домашние штаны и коротковатую футболку. — Ты уверен, что твоя репутация не пострадает?
Роджерс, проглотив вожделенные быстрые углеводы (за что Брок тут же захотел дать ему по шее), справедливо заметил:
— Знаешь, Мария, у меня такая скучная репутация, что давно пора ее испортить. Так что мы переберемся… — он посмотрел на Брока, демонстративно отломил еще кусок багета (это точно был шантаж!). — Ко мне? Соглашайся, у меня в доме три спальни, две из них пустуют. И до базы ближе. Дверные проемы и мебель к теперешнему тебе точно лучше приспособлены.
Последний аргумент действительно был весомым.
Хилл удалилась, пообещав держать в курсе, и Брок отправился собирать вещи. Оставлять Роджерса на кухне наедине с едой было опасно: слишком хорошо Брок знал и свой аппетит, и свою же любовь к вкусной жрачке, и свою природную ебливость, чтобы предположить, что из этой переделки он выберется ожиревшим и глубоко женатым на первой женщине, оказавшейся в его постели (потому что о степени порядочности Роджерса тоже догадывался).
— Идем со мной, — приказал он, копируя капитанский тон. — Поможешь. Вещи-то тебе носить.
Роджерс тоскливо взглянул на салат, но мужественно кивнул и потопал следом.
Собрались они быстро, Роджерс даже переоделся в темные джинсы и классную кожаную куртку Брока, которую он и сам очень любил. Хорошую вещь было жалко ровно до того момента, как Роджерс сходил в прихожую и принес простую спортивную сумку. В ней обнаружились охрененные темно-синие джинсы, крепкие ботинки и такая тесная футболка, что Брок понял: он ничего не знает о Кэпе на гражданке.
Мотоциклетная куртка оказалась “черепахой”, усиленной вдоль позвоночника и на локтях.
— О, да ты за безопасность, — поддел Брок. — В жизни бы не подумал, учитывая твою манеру выходить в люк без парашюта.
— Это для тебя. Я ее редко надеваю, — Роджерс помахал руками, несколько раз присел, проверяя, видимо, прочность новой одежды. — Джинсы тесноваты, — заметил он нейтрально.
— Я в них полумарафон не бегаю.
— При нашем стиле жизни надо быть готовым ко всему, — наставительно заметил Роджерс. — Ты водишь мотоцикл?
Фыркнув, Брок отобрал у него ключи.
— Поздновато спрашивать. Но если тебе так будет спокойнее, то я водил его еще в те времена, когда ты понятия не имел, что такое кофемашина.
— У меня ее и сейчас нет, — Роджерс хлопнул глазами, и это смотрелось бы даже мило, если бы не рожа Брока под этим всем делом. — Эй, я пошутил.
— Да? А то смотри, моя точно влезет в машину.
— Мы берем машину?
— Предлагаешь ездить в обнимку на твоем — моем — байке?
— Я бы предпочел…
— Держать меня на виду, — закончил за него Брок. — Охотно верю. Я тоже не горю желанием оставлять тебя наедине с холодильником. Но и оставаться с одним средством передвижения, которое еще и байк, на семью, — он подчеркнул последнее слово и с наслаждением отметил, что у Роджерса дернулось лицо, но он моментально взял охуение под контроль, — на это я пойти не могу. Погнали.
Он знал, где живет Роджерс, и, конечно, примчался туда раньше.
— Доброе утро, Стив, — старушка-соседка заглядывала за живую изгородь — явно поджидала его, привстав от любопытства на носки.
— Доброе утро, мэм, — максимально пытаясь соответствовать образу старомодно обходительного Роджерса, ответил Брок. К тому же он понятия не имел, как звали старую перечницу. — Хороша погода, не так ли? — продолжил он, понимая, что та чего-то от него ждет. Эдакого. Может, они с Роджерсом приятели? Клуб “Кому за сотню”, все дела?
— О, дождь теперь зарядит на неделю, — старушка странно на него посмотрела, но не спешила уходить, а Брок как назло только сейчас сообразил, что ключи от дома остались у настоящего Роджерса. — Милли испекла чудный пирог, — перешла в атаку старушка. — Малиновый, со сливками, ваш любимый.
Брок прикинул, насколько Роджерс мог любить что-то при его-то рецепторах, и ухмыльнулся, а старушка продолжила рекламную кампанию:
— Она очень милая девушка, правда?
— О да, — ответил Брок, напряженно глядя на дорогу и гадая, успел ли Роджерс этой Милли присунуть. Скорее всего, нет. — Прошу простить, — с облегчением выдохнул он, когда его собственный джип с настоящим Роджерсом внутри припарковался у обочины. — Но на сегодня у меня другие планы.