Смурь весенняя

СМУРЬ ВЕСЕННЯЯ

На меня такая смурь¹ напала,

хоть веревку мыль.

Я стоял посреди комнаты, ритмично раскачиваясь с пятки на носок, злобно сверлил взглядом потолок, и прикидывал на что стоит убить оставшиеся два дня. После случившегося утром грандиозного провала на предварительных переговорах, хотелось что-нибудь от души пнуть или с грохотом разбить. Только не очень дорогое и нужное. Я как раз оценивающе опустил взгляд на телефон, как он, словно защищаясь, придушенно захрипел: «Только рюмка водки на столе…». Под эту гадость я собрал с десяток номеров, которые лучше пропускать, чем потом годами раскаиваться. Но звёзды сегодня в такой большой кукиш сложились, что от одного звонка хуже уже быть точно не может. Я вздохнул и нажал на громкую связь.

– Опять у нас, чухона-контрабас²? – раздался бодрый голос моего старого студенческого приятеля Вовки Неруса по кличке Моня, – Слышал-слышал, что ты в Питер опять зарулил. На долго? Отдых хулиганить или по делам бездельничать?

– Монь, привет. Отвечаю по пунктам. Вчера приехал – в воскресенье возвращаюсь. Думал, что будут реальные переговоры, а оказалась очередная распузыренная блажь. Ни денег, ни иного обеспечения у заказчика нет и не будет. Зато большинство здешних кабинетных яйцеголовых лелеют радужные мечты, что вдруг реальная сделка и так сама срастётся. Они даже не моральные уроды, это просто такие административные грёзы о свихнувшемся инвесторе. Чисто порошенковщина какая-то повальная пошла – прямо из соседнего Гуляй-поля. Пандемия жлобства. Или мозги здесь у многих до сих пор растут из оселедцев³. А может это вообще судьба такая. Типа вы все там, за бугром, ну тупые… а мы, видишь ли, вумные, только нам мешают то гибриды, то санкции, то секвестры. В общем то понос, то золотуха.

– Что, урыли гада-капиталиста? И правильно. Тут реально всем бабло зажимают, а вы там без нас с жиру беситесь. Хрен вам, а не нашу пролетарскую кровушку. Короче, поехали праздновать экватор между нами – славными защитниками Отечества, и наступающим днём тотального бабьего грабежа. Будем водку пьянствовать и безобразия дебоширить. Но сегодня в меру, без гусарского фанатизьму.

– Душа требует романтики? Приключений мало? И куда намылился?

– К моим Стрекозкам. Помнишь таких? Три славных козочки – стрекозочки. Ты им такие серенады тогда отхрапел, что они теперь вовек не забудут⁴.

– Сострил? Да я уж лучше рядом в том гадюшнике отсижусь. Как его? «Лежбище»? «Норка»? «Песец»?

– Такие места запоминать надо. Исключительно точно. – в голосе Мони даже прорезался намёк на обиду, – ЧП «Пирожковая-Пивная «BEERлога». Я несколько раз забегал – чисто конкретно душу отвести. Там как в правильных шахматах – всё закачивается культурным матом. Лады, сейчас к тебе заскочу – остальное расскажу. А ты пока сваргань нам посошок на дорожку.

Моня объявился в рекордно короткие сроки. При этом он уже был странно задумчив и немного рассеян. Молча ткнул меня кулаком в плечо, явно в знак приветствия, и сразу отправился шляться по квартире, что-то тихо бубня себе под нос. Я вздохнул и начал сервировать «поляну». Вскрыл упаковку нарезки из финского малосолёного морского лосося, аккуратно разложил на длинную овальную тарелку-селёдочницу. Достал сырное ассорти. Оно и так красиво расфасовано – осталось только снять пластиковую крышку. Ещё горше вздохнул, но выставил из заначки односолодовый ирландский виски Connemara Single Cask⁵. Покрутил и отставил назад в бар «снифтеры»⁶ – тут явно не в коня корыто. Печально покачал головой и достал с нижней полки послевоенные зеленоватые «губастые» гранённые стаканы⁷. Такие и разбить не каждый сподобится. Придирчиво вымыл. И вдруг понял, что забыл купить хлеб.

– Вискарь и есть жидкий хлеб с разными полезными добавками, – философски выдал я в сторону негромких поскрипываний от мониных неторопливых шагов, – Приспичит – сам сбегает, старший мерчандайзер, прости господи, туды его в лабаз.

Моня, словно через стенку меня услышал – тут же прискакал на кухню и жадно принюхался. Скривился, увидев вискарь. Зато на стаканы одобрительно поцокал языком и даже предложил:

– Давай я хоть хлеб нарежу.

– В другой раз. Хлеба нет и не будет.

– Слышь, европеец ты наш чухонский, а как без хлеба-то? А если кость какая в этой твоей рыбе? Ты мне её будешь сам из горла вытаскивать или сразу в реанимацию отведёшь?

– Размечтался, скажет доктор: «В морг!» – значит в морг, перестраховщик. Чёрные сухари будешь? Финские, диетические. Фигуру берегут. Они тут с прошлого года завалялись. Жена заезжала, оставила. – не выдержав, откровенно подначил, – Или давай дуй в магазин. Заодно минералки мне на утро купишь.

– Да что бы я оставил тебя одного и дальше тут хозяйничать? Да я лучше вообще без хлеба обойдусь. Тащи свои сухари – Моня схватил бутылку, внимательно осмотрел этикетку, потом демонстративно её погладил и хрипло пропел, – Двенадцать лет тебя держали в крытке, а я такой – на волю отпущу!

Он немного повозился, добираясь до пробки, и сразу набухал себе полстакана. Понюхал и сморщился.

– Ну и как ты можешь культурно описать этот давно забытый деревенский запах?

– Не поверишь. Легко. Это же «Коннемара»⁸! Вместе сводится сложный букет, где нотки дыма нежно сливаются с цветочными оттенками, а в конце между ними выделяются благородные ароматы дуба и мёда.

– Издеваешься, да? Рекламу японского борделя вызубрил и тащишься? Да эту твою «коньячную шмару» рыжеголовые так навозом закоптили, что только и осталось, что дуба дать. С последующими выделениями. А про мёд – это вообще из другой порнухи. – он сделал большой глоток и медленно выдохнул, – Самогон, он и есть самогон. Как его не обзови. И какие дифирамбы ты мне тут не пой. Вот одеколоном офицерским слегка отдаёт. Точно – отмытая казарма. Хоть этот вискарь не такой кондовый, как я боялся. Совсем вы там забурели в своей загнивающей Чухонии. Тащи сухари – лучше рыбу дегустировать буду.

– Кому виски, а кому – самогон; кому старший мерчандайзер – а кому просто барыга, – окрысился я, в очередной раз вздохнул, и, бормоча под нос: «Даренному рысаку под хвост с линейкой не лезут», обречённо поплёлся искать сухари. Вернувшись с початой пачкой, я застал Моню брезгливо ковыряющего вилкой в ранее аккуратных формочках разных сортов сыра.

– Они у тебя все такие? Либо какие-то совсем уж липкие, либо с плесенью. А с синей – вообще падалью воняют. На нормальные денег пожалел?

– Ха-ха, – кисло отреагировал я, – Мог бы их вообще не колупать, раз такой привередливый. Ты меня уведоми заранее – будет тебе плавленый сырок «Дружба» и водка за три шестьдесят две с козырьком. Лично этикетку распечатаю и приклею. Не отличишь. Держи сухари и молча трескай рыбу, гурманоид питерский.

– Хоть на рыбке оторвёмся, – Моня вытащил из пачки тонкую пластинку сухаря, схватился за нож и застонал, – Да у тебя и масла нет, интурист. Ты издеваешься, да? Рыбу в сухомятку? На таком чёрством сухаре? Будешь должен, скобарь офинаревший! Лишаю тебя одной дозы самогона.

Демонстративно допив свои остатки, Моня проворно налил до трети стакана каждому и «генеральским» голосом произнёс:

– Ну, за нас!

Я сделал небольшой глоток. Вполне приличный вискарь. Претензий нет.

– Пей до дна, чудь тостуемая! – как всегда полу-трезвый Моня был до занудности настойчив, – Нам ещё пару тем надо перетереть, а потом валим на оперативный выезд. Так что не выпендривайся, а давай по-быстрому «пуканом хряп!»⁹, или как там твои собутыльники в барах отстающим орут?

Я молча влил в себя виски и стал ждать продолжения.

– Начнём с денег. Тебе лишние деньги нужны? – Моня задрал указательный палец, покачал в воздухе и потом любовно его чмокнул.

– Лишних денег не бывает, а уж особенно от тебя. – с грустью констатировал я, ещё не отойдя от своих дневных переживаний, – Баловство это. Потом у одного евро штабелями плачут, а у другого и редкие копейки весело пляшут. Образ прозрачен?

– Вот и я о том же. Сдай надёжному челу квартиру и греби монету. Веселее будешь.

– Вернее «огребай». Видно я зря туману напустил. Нам чужого не надо, но и своё не отдадим. Тему проехали. Там гора минусов перевешивает все редкие потенциальные плюсы. Без обсуждений.

– Гад ты, а я как раз хотел у тебя хату снять. Сделать себе здесь тайное лежбище, а тебе каждый месяц реальные рублики шинковать. По старой дружбе.

– Вот по старой дружбе совсем не надо. Ты и в прошлый раз свой заём на один месяц растянул в «обещанные» три года, пока я сам долг в ноль не скостил. А тут меня ждёт в итоге уделанная в хлам квартира и гора закаменевших презервативов по всем щелям. И голодные тараканы. Потом разборки с женой, капитальный ремонт и проблемы из-за неоплаченных счетов. Других плюсов не будет. Монь, давай без обид. Замяли. Лучше расскажи как ты тут отпраздновал 23 февраля, а то я вообще забыл что почём.

– «Поцелуй меня в плечо»¹⁰! Прям в рифму. Хотя тут тоже издалека получится. Ты помнишь, что было 14 февраля?

– Помню. Я как раз в Польше был. Там рядом с нашей переговорной проходили какие-то мероприятия, посвящённые «Дню больных эпилепсией».

– А жену поздравил?

– Ты совсем сбредил?

– Это вы все сбрендили. «День всех влюблённых», дурень. Валентинов день.

– Опа, совсем из головы вылетело. Приеду – сразу за два праздника придётся ответ держать. Хотя, если подумать, оптом оно удачнее выйдет. Давай разливай и дальше тарахти.

– Ну вот. Ты помнишь я рассказывал про свои шашни с нашей новой бухгалтершей?

– Это когда от тебя как от козла разило её зверскими духами?

– За козла ответишь. Потом. Финансово. Ну вот, как раз тогда, перед Новым годом с ней так… типа слегка пофлиртовал. Потом, как сам знаешь, на горизонте мои Стрекозки появились. Ну, я бухгалтершу сразу в игнор. Дальше – прямо по Жванецкому: «Чем больше женщину мы меньше, тем меньше больше нас она». И в понедельник 13-го (вот ведь какая непруха!) я весь из себя такой деловой, сижу зарывшись в отчётах и постоянно лаюсь с поставщиками, а вокруг со своими дурацкими проблемами масса народу вертится. Тут заявляется она и этак игриво меня спрашивает с придыханием: «У меня кошечка загрустила. Что посоветуете»? Ну я и ляпнул: «Срочно побрить киску»¹¹! Народ в отпаде, бухгалтерша в полном недоумении. Я к вечеру раскрутился, а её уже и след простыл. Люди у нас простые, моментально разложили ей всю правду-матку. И вот на 23 февраля эта красавица со змеиной улыбкой на нашем всеобщем предпраздничном сборище преподносит мне персонально красочную такую коробку. С ленточками, бантиками и прочими финтифлюшками. И все эти подлые тётки из бухгалтерии (не иначе как сговорились, змеюги) стали подначивать – открывай да открывай. Ну я и открыл.

Моня сделал глоток, покрутил стакан, отставил и начал медленно готовить себе бутерброд.

– Ну и? Ты мне тут Станиславского не изображай.

– Вот тут то всё и началось. Под упаковочной бумагой, прямо сверху, открыточка такая прикольная лежит. С боевой Чебурашкой. Я её сдуру схватил, перевернул, а там таким аккуратным почерком написано: «Мелочь в руки – Andro на шею»! Пока я в текст врубался, народ уже коробку открыл. А дальше – картина маслом. Сначала немая сцена, а потом все бабы начинаю разглядывать меня с жалостью, а мужики – с сочувствием.

– Объясни отсталому. Что она тебе подарила?

– Andro Penis Gold. Аппарат такой для увеличения полового члена. И не в лом же ей было семь штук на эту мерзость угрохать? Но опустила она меня реально конкретно. При всех. Не отрицаю.

– Ха, расстегнул бы ширинку и, алаверды, наглядно опроверг подлый навет. Ладно, шучу. Ты хоть регулярно им теперь пользуешься? – меня стал душить смех, но Моня был явно слишком зол, заново переживая своё унижение, чтобы воспринять юмор в правильном свете, – Результат-то зачётный?

– Да пошёл ты! Это же самая натуральная дыба. В Интернете полюбуйся. Был у тебя нормальный, а станет тонким, но очень длинным. И распухшим, если переусердствуешь. Вот и все практические достижения. Я не садист над собой так измываться. И хрен теперь его кому всучишь. Не поверят, что даже из упаковки не вынимал.

– Так ты такой результат на себе проверил или подсказал кто? – но посмотрев на Моню, я понял, что дальше углубляться чревато, – Сделай ответный ход – подари ей навороченный вибратор. С музыкой и огоньками. Привяжи к воздушному шарику и запусти в бухгалтерию под аплодисменты. Или найди какой-нибудь летающий. С большим таким пропеллером.

– И опять ты издеваешься, – Моня покачал головой, принципиально добулькал только себе полный стакан и залпом выпил. Хрипло выдохнул в кулак и громко захрустел бутербродом. Через некоторое время вышел из задумчивости и подвёл итог, – Боюсь, что только хуже станет. У нас тогда точно начнутся всякие грязные секс-войны и порно-провокации. Показатели упадут. Легче со всеми переспать, чтобы полностью реабилитироваться. Но там такой паноптикум, что никакой силы воли не хватит. Или цирроз не даст закончить.

– Да, а ты вроде намекал, что два вопроса хотел обсудить, – решил я сменить больную для него тему, – Это как про те две кнопки, которые решили приколоться. Одна прикололась, а у первой облом. С твоей мечтой о халявной аренде квартиры мы разобрались. Что у тебя дальше по списку?

– Ты готовить можешь?

– Что? Тебе этой рыбы мало?

– Не, я сегодня своим Стрекозам обещал, что своими руками сделаю им праздничный ужин.

– Моня, ты вообще по жизни редкостный нахал и хам. Даже не трамвайный. Значительно круче. Но и тут у тебя будет второй облом. Не думаю, что три десятка яиц, сваренных вкрутую, как я подозреваю – лично мной, сойдут за твой праздничный обед. Запор будет знатный, если они это осилят из любви к тебе. Зато у твоих Стрекоз будет крайним некий Стрекозёл. Да, кстати, а они тебя ещё не стали так называть? Чисто конкретно по-семейному?

– Они на меня молятся! Я после того случая и унитаз им поменял и ванну. Ремонт там сделал. Даже особый смеситель практически лично установил. Как с обычным душем, так и с гигиеническим. Сейчас это не «гаванна», а вылизанный рай. Правда, теперь в очереди можно опозориться ожидамши. Я без патентованного «Имодиума»¹² к ним ни ногой.

– Как обычно. Ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным. Короче так. Раз ты так разухарился, то сам заказывай в ресторане ужин на вынос и только сервируй. Будешь двойным героем. Не забудь купить большую упаковку туалетной бумаги. На случай, если что-то пойдёт не так. А у тебя так обычно и бывает. Я в этом балагане не участвую.

Конец ознакомительного фрагмента.