– Ну да, а что? – отозвался я. Это была первая ложь. Алисса не была легкодоступной, а если бы и была, то не для меня. У нее свои стандарты – стандарты, которым я не соответствовал. И вдобавок у меня были свои стандарты для отношений с Алиссой – стандарты, до которых ни один парень никогда не дотянул бы. Она заслуживала всего самого лучшего в мире, а большинство людей в Тру-Фоллз, штат Висконсин, могли предложить лишь жалкие крохи.
– Зуб даю, это из-за нее ты расстался со мной.
– Да, из-за нее.
Это была вторая ложь. Я сам принимал решения, но Алисса всегда поддерживала меня, невзирая ни на что. Однако при этом она высказывала свое мнение по вопросу и всегда давала мне понять, какие ошибки я сделал в своих отношениях. Иногда она бывала просто болезненно прямолинейна.
– Но она даже по-настоящему не станет мутить с тобой. Она хорошая девушка, а ты… ты просто говнюк! – крикнула Шэй.
– Ты права. – Это была первая правда.
Алисса была хорошей девушкой, а я был парнем, у которого нет ни единого шанса заполучить такую девушку. Хотя иногда я смотрел на ее непокорные волнистые белокурые волосы, и мне думалось о том, каково было бы прижать ее к себе и медленно целовать ее губы. Может быть, в каком-нибудь другом мире я был бы достоин ее. Может быть, если бы меня не загнали в угол с самого детства, моя жизнь стала бы цельной. Я пошел бы в колледж, сделал бы карьеру – мне было бы что предъявить людям. Тогда я мог бы пригласить ее на свидание, отвезти в какой-нибудь шикарный ресторан и сказать, чтобы она заказала себе что угодно из меню, потому что деньги не проблема.
Я сказал бы ей о том, что ее синие глаза всегда улыбаются, даже когда она хмурится, и что мне нравится, как она жует воротнички своих блузок и футболок, когда ей скучно или тревожно.
Я стал бы человеком, достойным любви, и она позволила бы мне любить ее.
В другом мире – может быть. Но у меня было только «здесь» и «сейчас», где Алисса была моим лучшим другом.
И мне повезло, что она рядом со мной хотя бы так.
– Ты говорил, что любишь меня! – всхлипнула Шэй, и по щекам ее покатились слезы.
Давно ли она плакала? Она была просто профессиональной плаксой.
Я посмотрел ей в лицо и сунул руки в карманы джинсов. Черт побери, она выглядела ужасно. Она еще не протрезвела после вечерней выпивки, а сейчас весь ее макияж размазался по лицу.
– Я этого не говорил, Шэй.
– Нет, говорил! Говорил, и не один раз! – заявила она.
– Придумываешь черт-те что. – Я мог бы прокрутить в голове воспоминания и проверить, не слетали ли с моего языка эти три слова, но я знал, что никогда не произносил их. Я никого не любил, я и симпатию-то испытывал едва-едва. Я потер пальцами висок. Шэй лучше всего было бы сесть в свою машину и уехать – и желательно подальше.
– Я не дура, Логан! Я знаю, что ты говорил, а чего нет! – Она верила, что я ее любил, и это в целом было ужасно грустно. – Ты говорил это только недавно, вечером! Помнишь? Ты сказал, что любишь меня!
Вечером? «О черт!»
– Шэй, я сказал, что мне нравиться заниматься с тобой любовью. А не то, что я люблю тебя.
– Это одно и то же.
– Поверь, это совсем разное.
Она замахнулась на меня сумочкой, и я позволил ей ударить меня. По правде говоря, я это заслужил. Она замахнулась снова, и я еще раз это позволил. Она замахнулась в третий раз, и я перехватил сумочку и рванул на себя – а вместе с ней и Шэй. Моя рука легла ей на поясницу, и Шэй подалась ко мне. Я прижал ее к себе. Ее дыхание было тяжелым, по щекам все еще катились слезы.
– Не плачь, – прошептал я, включая весь свой шарм, чтобы убедить ее уехать. – Ты слишком красива, чтобы плакать.
– Какой же ты засранец, Логан!
– Именно поэтому тебе и не следует быть со мной.
– Мы расстались всего три часа назад, а ты уже стал совершенно другим.
– Забавно, – пробормотал я. – Потому что, насколько я помню, это ты стала другой, когда связалась с Ником.
– А, да забудь ты об этом. Это была ошибка. У нас даже секса не было. Ты единственный парень, с которым я спала за последние шесть месяцев.
– Э-э… но мы с тобой встречались восемь месяцев.
– Ты что, математик? Это неважно.
Отношения с Шэй были у меня самыми длинными за последние два года. В большинстве случаев все ограничивалось одним месяцем, но с Шэй мы встречались целых восемь месяцев и два дня. Не знаю, почему так вышло, если не считать того, что ее жизнь была почти точной копией моей. Ее мать была слегка чокнутой, а отец сидел в тюрьме. Ей не с кого было брать пример, а ее сестру выгнала из дома родная мать, потому что та залетела от какого-то придурка.
Быть может, тьма, живущая во мне, в течение некоторого времени видела и уважала тьму, живущую в Шэй. Наши отношения имели смысл. Но с течением времени я стал понимать, что из-за своей похожести мы с ней не могли по-настоящему принадлежать друг другу. Мы оба были слишком сломленными. Быть с Шэй – это все равно что смотреть в зеркало и видеть все свои шрамы.
– Шэй, давай не будем. Я устал.
– Ладно. Я и забыла – ты же у нас Мистер Совершенство. Иногда люди делают неправильный выбор в жизни, – объяснила Шэй.
– Ты гуляла с моим другом, Шэй.
– Вот именно: просто гуляла. И то только потому, что ты мне изменял.
– Даже не знаю, что на это ответить, учитывая, что я тебе никогда не изменял.
– Может быть, не в постели, зато в эмоциях, Логан. Ты никогда не был полностью со мной, никогда не принадлежал мне до конца. И в этом виновата Алисса. Именно из-за нее ты никогда по-настоящему не был моим. Какая же она тупая су…
Я зажал ей рот ладонью, заставив умолкнуть.
– Прежде чем скажешь то, что собираешься сказать, остановись. – Я убрал руку, но Шэй продолжала молчать. – Я с первого же дня говорил тебе, кто я такой. Ты сама виновата в том, что решила, будто можешь переделать меня.
– Ты никогда ни с кем не будешь счастлив, верно? Потому что ты смотришь только на девушку, которую никогда не сможешь получить. И в конце концов ты так и остаешься один, разочарованный и мрачный. Тогда ты поймешь, как тебе было круто со мной!
– Ты можешь просто уехать? – вздохнул я, проведя рукой по лицу. Алисса действительно была кое в чем виновата. «Поговори с ней лично, лицом к лицу, Ло. Только так должен поступать настоящий мужчина. Нельзя расставаться с кем-то по телефону». Иногда у нее бывали кошмарные идеи.
Шэй продолжала плакать. О господи, эти слезы. Я больше не мог видеть их.
Несколько раз хлюпнув носом, она уставилась в землю, потом высоко вскинула голову, и во взгляде ее загорелась искра уверенности.
– Думаю, нам нужно расстаться.
Я потрясенно уставился на нее.
– Расстаться? – «Мы уже это сделали!»
– Мне просто кажется, что мы с тобой движемся в разные стороны.
– Ну хорошо, – ответил я.
Она прижала палец к моим губам, давая понять, чтобы я молчал – хотя я и не собирался больше ничего говорить.
– Не надо относиться к этому так эмоционально. Мне жаль, Логан, но у нас с тобой ничего не получится.
Я мысленно ухмыльнулся над ее попыткой показать, будто расставание было ее идеей. Я сделал шаг назад и закинул руки за голову.
– Ты права. Ты слишком хороша для меня.
«Почему ты все еще здесь?»
Она подалась ко мне и провела кончиком пальца по моим губам.
– Ты еще встретишь какую-нибудь хорошую девушку, я знаю. Я имею в виду, может, она и будет похожа на обезьяну, но все равно… – Она рысцой метнулась к своей машине, открыла дверцу и забралась внутрь. Едва машина отъехала, внутри у меня все сжалось, меня охватило сожаление. Я помчался за ее машиной сквозь проливной дождь, выкрикивая имя Шэй.
– Шэй! Шэй! – Размахивая руками впотьмах, я пробежал по меньшей мере пять кварталов, прежде чем машина остановилась на светофоре. Я постучал в окошко со стороны водителя, и Шэй в испуге вскрикнула.
– Логан! Какого черта ты делаешь? – закричала она на меня, опустив стекло. Замешательство на ее лице сменилось гордой усмешкой, она сощурила глаза. – Ты хочешь, чтобы я к тебе вернулась, да? Я знала, что так будет.
– Я… – пропыхтел я. Я совершенно не занимался спортом, это было скорее к моему брату. Я попытался перевести дыхание, цепляясь за край окошка. – Я… я хочу…
– Чего ты хочешь? Чего, малыш? Чего ты вдруг так захотел? – спросила она, нежно гладя меня ладонью по щеке.
– Пирог.
Она в недоумении отдернула руку.
– Что?
– Пирог. Ингредиенты для пирога, которые мы купили. Они все еще лежат у тебя в машине.
– Ты надо мной издеваешься? – взвизгнула Шэй. – Ты гнался за мной несколько кварталов ради продуктов для пирога?!
Я выгнул бровь.
– Ну да, а что?
Она протянула руку на заднее сиденье, схватила пакет и швырнула им в меня.
– Ты просто невыносим! Вот твои дурацкие продукты!
Я ухмыльнулся.
– Спасибо.
Шэй резко рванула машину с места, и я не смог сдержать смех, услышав ее крик:
– Ты должен мне двадцать баксов за этот козий сыр!
Едва переступив порог квартиры, я достал свой мобильник и набрал сообщение:
Я: В следующий раз я буду расставаться с девушкой через мессенджер.
Алисса: Так плохо?
Я: Кошмарно.
Алисса: Мне жаль ее. Ты ей очень нравился.
Я: Она изменяла мне!
Алисса: И все же ты нашел способ три раза переспать с ней.
Я: На чьей ты стороне?
Кружочки.
Алисса: Она просто чудовище! Я рада, что она исчезла из твоей жизни. Никто не заслуживает того, чтобы встречаться с такой чокнутой личностью. Она отвратительна. Надеюсь, она до конца жизни будет случайно наступать на детальки «Лего».
Это был тот ответ, который был мне так нужен.
Алисса: Люблю тебя, мой лучший друг.
Я прочел ее слова и постарался не обращать внимания на то, как екнуло в груди. «Люблю тебя». Я никогда никому не говорил такого, даже маме или Келлану. Но иногда, когда Алисса Мари Уолтерс говорила, что любит меня, я жалел, что не могу сказать то же самое в ответ.
Но я никого не любил. Я едва-едва испытывал симпатию.
По крайней мере, такова была ложь, которую я твердил себе каждый день, чтобы не чувствовать боли. Большинство людей считают, что любовь – это ценный приз, но я знал, что это не так. Я видел, что моя мать вот уже много лет любит моего отца, и ничего хорошего из этого не вышло. Любовь была не благословением, она была проклятием, и если ты впускал ее в сердце, она оставляла там лишь ожоги.
Глава 2
Я: Привет, пап. Хочу проверить, не забыл ли ты про фортепьянный концерт.
Я: Эй, ты видел мое прошлое сообщение?
Я: Привет, это снова я. Пишу узнать, все ли в порядке. Мы с Эрикой волнуемся.
Я: Папа?
Я:???
Я: Ты еще не спишь, Ло?
Я посмотрела на экран своего телефона и с отчаянно колотящимся сердцем отправила сообщение Логану. Потом проверила время и тяжело вздохнула.
2:33 ночи.
Мне следовало бы сейчас спать, но я снова думала об отце. За последние два дня я отправила ему суммарно пятнадцать текстовых сообщений и десять голосовых, но ответа от него так и не было.
Я положила телефон на грудь, глубоко вдыхая воздух и медленно выдыхая. Когда мобильник завибрировал, я ответила практически сразу.
– Тебе сейчас положено спать, – прошептала я в трубку, втайне радуясь тому, что он ответил. – Почему ты не спишь?
– Что случилось? – спросил Логан, игнорируя мой вопрос.
С моих губ сорвался слабый смешок.
– С чего ты взял, будто что-то не так?
– Алисса, – суровым тоном произнес он.
– Задница не перезвонил мне. Я звонила ему раз двадцать на этой неделе, но он не ответил. – «Задницей» мы прозвали моего отца после того, как он ушел из нашей семьи. Мы с ним очень дружили, будучи единственными музыкантами в семье. И когда он ушел, часть моей души испарилась вместе с ним. Я почти не говорила о нем, но, несмотря на мое молчание, Логан всегда знал, что именно меня тревожит.
– Забудь о нем. Это не человек, это ведро помоев.
– Скоро будет самый важный летний фортепьянный концерт в моей карьере, и я не знаю, справлюсь ли я, если его там не будет. – Я изо всех сил старалась сдерживать эмоции. Я изо всех сил старалась не плакать, но в ту ночь я проиграла это сражение. Я беспокоилась об отце сильнее, чем мама или Эрика. Может быть, потому, что они никогда не понимали его по-настоящему – как музыканта, как исполнителя. У них обеих был весьма практичный и стабильный склад ума, в то время как мы с папой скорее напоминали вольных духов, пляшущих среди языков пламени.
Но в последнее время он мне не звонил. И я ужасно беспокоилась из-за этого.
– Алисса… – начал Логан.
– Ло, – прошептала я слегка дрожащим голосом. Он слышал мои всхлипы в трубке, и я постаралась собраться. – Когда я была маленькой, я жутко боялась грозы. Я прибегала в спальню родителей и умоляла, чтобы они позволили мне лечь спать с ними. Мама никогда не разрешала мне, она говорила, что я должна понять – гроза не причинит мне вреда. Задница всегда соглашался с ней. Поэтому я возвращалась в свою комнату, забивалась под одеяло и слушала гром, изо всех сил стараясь не видеть молний. Через минуту дверь моей комнаты открывалась, и он входил с синтезатором в руках, садился рядом с моей кроватью и играл для меня, пока я не засыпала. Обычно со мной все в порядке, я сильная, но сегодня опять гроза, а на мои звонки он не отвечает… Я почти сломалась.
– Не позволяй ему сломать тебя, Алисса. Не позволяй ему выиграть.
– Мне просто… – Я снова заплакала в трубку, не в силах больше выдерживать это. – Мне просто горько, вот и все.
– Я сейчас приеду.
– Что? Нет, уже поздно.
– Я приеду.
– После двух часов автобусы уже не ходят, Логан. К тому же моя мать заперла ворота дома. Ты все равно сюда не попадешь. Все в порядке.
Моя мать была востребованным юристом, у нее был деньги – много денег. Мы жили в хорошем районе, в доме с большим участком, обнесенном высокой оградой. После того как мама запирала ворота на ночь, попасть в дом было практически невозможно.
– Со мной все будет в порядке, – пообещала я. – Мне просто нужно было услышать твой голос, и чтобы ты напомнил мне, что без него мне только лучше.
– Потому что это так и есть, – сказал Логан.
– Да.
– Да, Алисса, это правда. Потому что ты лучше, чем этот Задница.
Мои всхлипы стали громче, и я зажала себе рот ладонью, чтобы он не услышал, как сильно я плачу. Мое тело содрогалось от рыданий, я совсем расклеилась, слезы текли на подушку, а мысли несли только неотвязную тревогу.
Что, если с отцом что-то случилось? Что, если он снова напился? Что, если…
– Я приеду.
– Нет.
– Алисса, пожалуйста. – Голос Логана звучал почти умоляюще.
– Ты накурился? – спросила я.
Он колебался, и для меня это само по себе было ответом. Я всегда могла сказать, когда он навеселе, в основном потому, что он почти всегда был под кайфом. Он знал, что это тревожит меня, но всегда говорил, что он, как хомяк в колесе, не в состоянии поменять свои привычки.
Мы во многом были ужасно разными. У меня было не так-то много занятий: в основном я ходила на работу, играла на фортепьяно и общалась с Логаном. У него было куда больше опыта во всяких вещах, чем я даже могла вообразить. Он пробовал наркотики, неизвестные мне даже по названию. Он одурманивал себя ими почти каждую неделю, в основном после случайных встреч со своим отцом или с матерью, но каким-то образом всегда находил способ вынырнуть из этого дурмана. Ко мне.
Я изо всех сил притворялась, что это меня не тревожит, – но иногда это меня ужасно беспокоило.
– Доброй ночи, лучший друг, – тихо произнесла я.
– Доброй ночи, лучший друг, – со вздохом отозвался он.
Руки его были заложены за спину, он промок с головы до ног. Волосы, обычно вившиеся непокорными каштановыми волнами, прилипли к голове и сосульками свесились на глаза. Он был одет в свою любимую красную толстовку, а черные джинсы были изорваны сильнее, чем полагалось даже по нынешней моде. Губы были растянуты в дурацкой ухмылке.