Освобождение Ирландии

Александр Михайловский, Александр Харников

Освобождение Ирландии

Пролог

Железной метлой Югороссия вымела британцев из Средиземного моря. Ею захвачены Мальта и Гибралтар. Войска «Белого генерала» Скобелева движутся на юг, готовясь обрушить колониальную державу, созданную британцами огнем и кровью, обманом и подлостью. Наступает время, когда население Ирландии наконец избавится от многовекового гнета своих жестоких и алчных соседей.

Югороссы и подданные императора Александра III оказывают помощь всем, кто восстанет против британцев. Ведь в Библии написано: «Мне отмщение, и аз воздам». Месть за насилия, убийства и грабежи обрушится на головы тех, кто считал себя хозяевами мира.

Об этом не забывают и бывшие солдаты армии конфедератов, потерпевшие поражение в Гражданской войне, но не смирившиеся с участью побежденных. При поддержке югороссов они готовы снова сразиться с янки, чтобы освободить свою родину от «саквояжников».

Россия копит силы, ибо, к сожалению, единственное, с чем считаются в этом жестоком мире – это сила. Ведь еще нет ни Лиги Наций, ни ООН, и все противоречия между государствами решает исключительно сила оружия. Закон джунглей царит также и в политике, и в экономике. И чтобы выжить в этом мире, надо всегда иметь под рукой оружие. И верных союзников. И то и другое у Российской империи имеется…

Часть 1

Голос свободы

18 (6) февраля 1878 года.

Латеранский дворец, кабинет Пия IX, епископа Рима, викария Христа, преемника князя апостолов, верховного первосвященника Вселенской церкви, Великого понтифика, архиепископа и митрополита Римской провинции, раба рабов Божьих

Пий закашлялся. Эх, не уходила болезнь, не уходила. Еще день, два, если повезет – неделя или даже две, и болезнь, мучившая его уже десять лет, прекратит его земное существование и отправит на небеса, к Его Небесному отцу. В этом Пий был уверен не меньше, чем в том, что солнце встает на востоке и садится на западе.

Но вот почему Отец Небесный не призвал его в январе, когда, казалось, каждый вздох мог стать его последним? Только лишь для того, чтобы сделать последнее, что ему было предначертано в этой жизни – не допустить распространения православной заразы, укоренившейся не только на еретических русских территориях, но даже в католических Литве и Польше, находящихся под властью безбожных русских. Ведь Ирландия была областью, которая осталась католической, несмотря на триста лет гонений со стороны последователей безбожного Генриха VIII. Он горько рассмеялся – того самого Генриха, который до того получил от папы Льва X титул Fidei Defensor – «Защитник Веры»…

Именно наследникам этого короля-предателя и должна была помочь в Ирландии булла папы Пия IX. А вступятся ли потом за него англичане, как обещали, папа не знал, но догадывался, что англичанам сейчас, в общем-то, не до него. Но еще хуже было хоть в чем-то уступить московитам – схизматикам-ортодоксам.

Как рассказали его верные польские духовные чада, в Сибири, в каких-то Тунке и Иркуте триста польских священников со дня на день ожидают лютой казни. Конечно, по словам поляков, ожидают они казни уже не менее десяти лет, и вроде их до сих пор не казнили. Но это уже не так важно. Все равно эти схизматики даже хуже турок.

Положение с делами на Востоке было и без того совершенно нетерпимым для католической церкви. Но чуть больше полугода назад, совсем рядом, в Черноморских проливах возникла совершенно новая, страшная угроза для Святейшего престола. Православный крест над собором Святой Софии папа Пий воспринял как личное оскорбление, а возникновение Югороссии, как воскрешение из небытия павшей под ударами турок Византийской империи, бывшей самым древним врагом католицизма. Сокрушив Оттоманскую Порту, пришельцы из бездны тут же создали государство православных русских, греков и болгар, распространив свое влияние не только на Балканы и Анатолию, но даже на такие исконно католические территории, как Ирландия и Куба.

Мало было папе одних русских, чья империя расположилась на пятой части суши, так вдобавок к ним объявились и еще одни – сильные, дерзкие, не признающие никаких авторитетов, вооруженные ужасным оружием, и к тому же обеспеченные, как они сами говорят, покровительством Господа нашего Иисуса Христа. О том, что будет, если верно последнее утверждение, папе даже не хотелось думать. Тогда Римская католическая церковь должна будет пасть, как до нее пали утратившие Божье благословение учения Ария, павликиан, монофизитов и манихеев. Нет, с этим надо было что-то делать! Сдаваться без боя папа Пий не собирался.

Кроме понтифика, в кабинете присутствовал лишь кардинал Джованни Симеони, сидевший за потемневшим от времени письменным столом, согласно преданиям привезенным папой Григорием IX вместе со старым и весьма неудобным стулом из Авиньона в Рим в 1377 году. На этом древнем стуле, как и множество его предшественников, и восседал в данный момент верный секретарь папы Пия IX. Сейчас он с тревогой смотрел на папу – тот редко смеялся вслух, тем более без видимой причины, а смех его, похожий на карканье, мог быть и предвестником предсмертной агонии.

«Да, – подумал Пий, – Джованни есть что терять. Папой его не выберут, он слишком молод, а у нового понтифика, скорее всего, будут свои любимчики».

– Джованни, – сказал папа, улыбнувшись уголками губ, – не бойтесь, я пока еще не сошел с ума. Давайте начнем работу над энцикликом.

– Ваше святейшество, – склонил голову секретарь, – не утруждайте себя, я и сам могу написать эту буллу.

– Нет, мой друг, – покачал головой папа, – это, вероятно, будет моя последняя булла. Поэтому давайте я продиктую вам основные ее положения, а вы сделаете из них полновесную буллу и добавите подробности, какие вы сочтете нужным.

– Но, ваше святейшество, – возразил секретарь, – вам необходимо срочно показаться врачу…

– Дорогой мой Джованни, – грустно усмехнулся папа, – врачи – это люди, которые не пускают меня к моему Небесному Отцу, и к тому же они делают это весьма неумело. Давайте обойдемся без них. Так что приступим к делу. Начнем мы так: «Ради вящей славы Божией» – «Ad majorem gloriam divinam».

– Я готов, ваше святейшество, – кардинал Симеони взял в руки перо и начал писать.

– Итак, первый пункт, – задумчиво пожевав губами, произнес папа. – Некий русский схизматик по имени Виктор объявил себя Виктором Брюсом, потомком короля Эдуарда Брюса. Нет никаких доказательств, что он действительно является таковым. Действительно, откуда в этой еретической России могли появиться потомки благоверного короля? А он именно оттуда. Следовательно, он самозванец, поддерживаемый этими исчадьями ада, от рук которых погибли тысячи невинных католиков.

Пий подумал мельком, что, конечно, не такие уж польские повстанцы были и невинные – иезуиты, чьей тайной сети в русских Привислянских губерниях могла позавидовать любая разведка, негласно докладывали, что русские вели себя менее жестоко, нежели сами польские мятежники. И живописуемое поляками массовое убийство польских священников в Сибири – не более чем выдумки польских пропагандистов. Но тем не менее православные – самые старые и непримиримые враги Святого престола. Они уже восемьсот лет не признают над собой главенства и непогрешимость римских наместников святого Петра.

– Второе, – откашлявшись, продолжил диктовать папа Пий, – сей Виктор – православный схизматик, следовательно, он враг нашей святой матери Католической Церкви. Джованни, обоснуйте это как следует. Вспомните отлучение их лжепатриарха Церулария…

– Его отлучил даже не папа, а всего лишь глава нашей делегации в Константинополе, – усмехнулся Джованни.

– На что он не имел никакого права, – добавил Пий. – Но кто, кроме нас с вами и пары церковных историков, знаком с подобными мелочами?

– Хорошо, ваше святейшество, – согласился кардинал Симеони, – я найду все необходимые обоснования.

– Третье, – продолжил папа. – Некоторые чада нашей святой Католической Церкви признали сего Виктора законным королем Ирландии.

– Я все понял, ваше святейшество, – кивнул секретарь.

– Четвертое. Любой сын Католической Церкви да не признает сего самозванца королем, под страхом немедленного анафематствования.

Скрип пера на бумаге на мгновение прервался. Симеони робко возразил:

– Ваше святейшество, но наши английские «друзья» – еще худшие еретики. Ведь православные верят почти в те же самые догматы, что и мы.

– Пятое, – с нажимом сказал папа, словно не слыша, что сказал ему кардинал Симеони, – Спаситель сказал, что кесарево кесареви, а Богово Богови. В Ирландии кесарь – королева Виктория. И добрые католики обязаны чтить королеву и ее наместника, а также тех, кто исполняет ее волю. В том числе и ее солдат.

Симеони с удивлением посмотрел на понтифика.

– Ваше святейшество, но именно ее солдаты убивали, калечили и насиловали добрых католиков в Корке на Рождество. И в Ирландии это знают все. Или почти все.

– Конечно, Джованни, – папа Пий отмахнулся от настырного кардинала, словно от назойливой мухи, – и вы это знаете, и я это знаю, и население Корка, полагаю, это тоже знает. Именно потому нам необходимо подавить мятеж и воцарение сего, с вашего позволения, короля в самом зародыше. Тогда подобные эксцессы не будут повторяться. Кардинал, я прилягу на часок. Разбудите меня, как только булла будет готова, и я должен буду ее подписать.

18 (6) февраля 1878 года.

Куба, Гуантанамо.

Сэмюэл Лангхорн Клеменс, главный редактор «Южного креста»

– Джентльмены, а вот и наш первый номер! – выкрикнули Чарльз и Артур Александер, вбежав в домик нашей редакции с небольшой пачкой газет. Первый экземпляр Артур протянул мне. Я впился в него глазами. Так-так… Слева – наше «незапятнанное знамя», с косым крестом и звездами на нем. В середине – «SOUTHERN CROSS», большими буквами, а под ним – «Est’d 1878» – «создан в 1878 году», и придуманный мной лозунг: «The rumors of Confederacy’s demise have been greatly exaggerated» – «Слухи о кончине Конфедерации оказались сильно преувеличены».

А вот справа – изображение одного из самых ярких созвездий на южном небе – Crux – «Южного креста».

Проводив Оливию и дочек, я переехал в небольшой домик рядом с редакцией, в самом центре югоросского «яхт-клуба». А вечером Игорь и Надежда пригласили меня к себе посидеть, поговорить о жизни, как это принято у русских. И вот, после великолепного ужина и бутылочки превосходного португальского вина, привезенного «Колхидой» в последнем рейсе, Надежда пошла спать, а мы с Игорем остались сидеть за бутылочкой русской водки. Мне очень не хотелось уходить домой, а Игорь меня не гнал, наверное, сообразив, что мне очень не хотелось возвращаться в свое холостяцкое обиталище. И вдруг он неожиданно посмотрел на часы – уже было за полночь.

– Сэм, – сказал он, – пойдем, я тебе кое-что хочу показать.

Мы вышли на террасу дома, ту самую, где я когда-то нашел свою Ливи в компании с Надеждой, и Игорь указал рукой куда-то в направлении горизонта. Я присмотрелся и увидел там четыре звезды в форме то ли креста, то ли воздушного змея, и еще одну поменьше – между правой и нижней вершинами.

– Что это? – спросил я.

– Южный крест, – ответил Игорь, – думаю, это будет хорошим названием для твоей новой газеты.

Идея оказалась удачной. Несколько дней подряд редколлегия спорила о логотипе газеты. Но когда я предложил с одной стороны косой крест нашего знамени, а с другой – величественное созвездие Южного полушария – обратите внимание – ЮЖНОГО! – Чарльз Александер, один из сыновей моего заместителя, Питера Веллингтона Александера, сел за стол и полчаса сосредоточенно работал, после чего теперешний логотип был утвержден единогласно.

А вообще это было, наверное, единственное серьезное разногласие с момента моего приезда. На второй день после прибытия в «яхт-клуб» Игорь отвез меня в домик, приготовленный для редакции «Южного креста». В нем я нашел с полдюжины молодых ребят, из которых мне был знаком лишь Генри Уоттерсон, и два человека постарше меня. Когда же мне представили моих новых сотрудников, то я оторопел. Двое из них, те, которым было за пятьдесят, оказались светилами журналистики Конфедерации – Питер Александер и Феликс Грегори де Фонтейн. А остальные – такие, как вышеупомянутый Генри Уоттерсон, а также Френсис Уоррингтон Доусон, Генри Грейди, Роберт Олстон – считались лучшими молодыми журналистами нынешнего Юга.

Я, конечно, сразу же попытался уговорить Александера – во время войны лучшего редактора Юга, да и, вероятно, всех штатов, южных или северных – заменить меня на моем посту. Но тот лишь отрицательно покачал головой.

– Сэм, – твердо произнес он, – я согласился приехать на Кубу только тогда, когда узнал, что именно вы будете нашим главным редактором. Нам нужен человек помоложе, и с таким, как у вас, чувством юмора.

– А когда это было, Питер? – поинтересовался я.

– Перед самым Новым годом, Сэм, – ответил Питер Александер.

Я оторопел. Тогда я еще и не собирался принять предложение моего друга Алекса Тамбовцева. Похоже, что югороссы знали меня лучше, чем я сам… Или же, действительно, все дороги ведут в Рим, и рано или поздно я должен был оказаться здесь, на Кубе.

А Феликс Грегори де Фонтейн редактором быть не хотел – он был прирожденным репортером, да еще каким! Как ни странно, но он был родом с Севера, из Бостона. И когда Линкольн отказался выводить гарнизон из форта Самтер в Чарльстоне, Феликс поехал туда осветить это событие. И практически сразу же переметнулся на сторону Конфедерации. Его очерки – часто с поля боя или из порядков Армии Конфедерации – стали эталоном военной журналистики даже для северян.

На мой вопрос, кем он себя видит, он только пожал плечами.

– Сэм, – немного помедлив, ответил он, – десять лет назад я бы попросился на войну. А сейчас, увы, я для армии буду только обузой – ноги болят, спина болит, годы уже не те. Но все равно, пошлите меня куда-нибудь…

А молодым было все равно, лишь бы им было поинтереснее. И я предложил такую структуру – Питер, Артур и Чарльз останутся в Гуантанамо. Я отправлюсь на Корву и возьму с собой Уоттерсона, Грейди и Доусона. А Феликс с Робертом и парой молодых ребят поедут в Константинополь. Согласились все, кроме Чарльза. Тот грустно посмотрел на меня, но ничего не сказал.

А когда я уже собирался отправиться домой, услышал от него:

– Мистер Клеменс, возьмите меня с собой!

Я остановился, обернулся, и Чарльз затараторил со скоростью митральезы:

– Мистер Клеменс, русские дали мне фотокамеру и научили фотографировать, – сказав это, он показал мне небольшую коробочку. – Мистер Клеменс, возьмите меня с собой на войну!

– А где твоя камера, пластины, как ты будешь все это проявлять? – с недоверием спросил я.

– Пластины для этой камеры совсем не нужны, мистер Клеменс, – быстро ответил Чарльз. – Вот, смотрите!

И он навел ее на мое лицо, нажал на какую-то кнопку, после чего перевернул коробочку. Я обомлел. На задней стенке был изображен ваш покорный слуга – к тому же фото было цветным! Причем четкость снимка была такой, какую невозможно было себе представить на наших обычных камерах.

– А теперь я ее могу напечатать, – гордо сказал Чарльз, – и у вас через несколько минут будет фотокарточка.

– Нет уж, нет уж, такой фотокарточкой только детей пугать… – пробормотал я, – Ну ладно, завтра я поговорю с твоим отцом.

Питер долго сопротивлялся, но в конце концов сдался.

– Другие родители посылают детей в пекло битвы, – сказал он, – а мой пойдет на войну всего лишь журналистом… Только не рискуй его жизнью без надобности, хорошо, Сэм?