Отдалившись, познаешь горе.
От автора
Эта повесть задумывалась как продолжение сказки «Путь Эрто». Ее герои потеряли родину и после многих приключений добрались до Южных земель. В новой книге я хотел рассказать о том, что стало с ними: юным эльфом Эрто, его бабушкой королевой Туолой, его родителями Туорго и Неей, старым драконом Арроджадо, домовым А-йА-йА, крысом Зорго, зеркальными драконами Левым и Правым, лопоухом Йоккуэлем… Их много. Разве всех перечислишь в коротком предисловии?
Так вот, я хотел написать продолжение, но Зорго неожиданно решил поведать о своем прошлом. Он всегда делал только то, что считал нужным. Я не стал мешать ему. Напротив, его повесть так увлекла меня, что заняла всю книжку. В результате получилось, что герои истории об Эрто появились в начале этой книжки и больше совсем не участвовали в событиях. Тем, кто читал «Путь Эрто», может показаться обидным, что здесь я написал о его героях так мало. Я прошу прощения, друзья. Постараюсь написать о них в следующий раз.
Те же, кто не читал «Путь Эрто», совсем ничего не знают о героях, о которых идет речь в первой главе, ведь я продолжал писать о них как о старых знакомых. Для них, наверное, совсем непонятно, почему дракон Арроджадо не любит мышей, для чего Левому и Правому отруби, как лопоухи используют паутину и как прячутся домовые. Какой у этих героев характер, чем они занимаются?.. Но если я сейчас начну рассказывать о них подробнее, то возмутятся те, кто читал предыдущую книжку. Поэтому вам, друзья, я могу посоветовать пропустить первую главу и сразу перейти ко второй, в которой и начинается совершенно новая история о подводном городе Протто и цивилизации эо. Ну а если вы все же захотите побольше узнать и о героях первой главы – приглашаю познакомиться с ними в сказочном мире, описанном в книге «Путь Эрто». И тогда вы, надеюсь, составите им компанию и в новых приключениях, на поиски которых они обязательно еще отправятся.
Пролог
В первый день осени старый крыс Зорго и домовой А-йА-йА сидели на берегу океана. Смотрели, как вылупившиеся черепашки уходят в первое плавание. Малыши гребли лапками, пробираясь по песчаному пляжу к воде. Набегающие волны слизывали их шершавым языком с мокрого песка. Крыс подтолкнул одного. Волна накрыла его и понесла.
– Они как ты, Зорго. Идут вперед и не знают, что их ждет.
– Их ждет долгая жизнь… Или быстрая смерть.
Крыс и домовой давно знали друг друга. Так давно, что многое стерлось в памяти Зорго. Но А-йА-йА помнил все. Он помнил, как предприимчивый крыс вывез его с гибнущего острова, как они прошли вместе все испытания морского похода и добрались до Южных земель. Здесь их пути разошлись.
Зорго не сидел на месте. Мотался по экспедициям. Приключения звали его. Боль потерь не трогала. Раны заживали, не оставляя в сердце страха.
Домовой жил в радостных хлопотах. У него были дом и семья, его любовь и гордость: королева эльфов Туола, ее сын Туорго с женой Неей, их повзрослевший сын Эрто. А еще вечная забота и утешение – дочка Туорго и Неи, маленькая сестренка Эрто, Тэя.
Все большое и шумное хозяйство было на А-йА-йА. Надо следить, чтобы мелкие лесные тролли не сквасили молоко и не сбродили вино в подвалах, чтобы Левый и Правый не таскали отруби для своих друзей, чтобы к прилету Арроджадо мыши сидели в норах – нечего беспокоить старика. Много дел у домового: весь королевский дворец на нем, и коровники, и сараи, и флигели, и лаборатория Туорго. Много всего, что не оставишь без присмотра.
Всего-то и нужно домовому, чтобы подопечные его были здоровы и заботы их были нетягостны. А-йА-йА был счастлив, хотя иногда подумывал, не обзавестись ли сынком. Помощник не помешал бы, да и маленькой Тэе нужен опекун – тот, кто присмотрит, чтобы ребенок не ушибся, чтобы сны его были легки.
Домовой поглаживал колено и думал: «Вот будет у меня сынок, и стану я тогда зваться йА-йА-йА, а сынок мой – А-йА-йА-йА. И скажет дедушка йА: „Вот и родился у меня правнучек. Вот и мне пора на покой“. А я скажу ему: „Не уходи от нас. Как мы без тебя справимся?“ А он ответит: „Ну ладно, поживу еще с вами, потетешкаю своего правнучка. Пусть подрастет немного, а там и на покой“».
Домовой всегда ждал крыса. Он знал, что у каждого должен быть дом. Место, где ждут. В один из пасмурных зимних дней вернулся из экспедиции Зорго. Израненный, с плохо сросшимися после переломов костями. По ночам он стонал и метался от боли и воспоминаний. А-йА-йА сделал сны его тихими и беспечными – чтобы забыл вечный искатель приключений тяготы бездомной жизни.
К весне крыс пошел на поправку, но был еще слаб. Часто сидел на первом солнце у входа в винный погреб. Дедушка Йоккуэля смастерил ему кресло-качалку, а бабушка маленького лопоуха спряла нити из невесомой паутины и соткала легкий плед. Может быть, благодаря его тихой чудодейственной силе ожил и воспрянул духом Зорго. Снова стал задумываться о дальних странствиях.
В один из ласковых солнечных дней дремал крыс в своем кресле, прислушиваясь, как маленькая Тэя уговаривает Эрто наколдовать земляничную полянку. В это время и услышал он шум в подвале. Узнал голос домового. Тот кричал от боли. Зорго захромал по ступеням вниз и в слабом свете, падающем сквозь отдушины, увидел происходящее. Мелкий лесной тролль, разъяренный тем, что А-йА-йА выгоняет его, вцепился тому в босую ногу. Домовой от боли потерял контроль над собой и стал виден. Зорго вмешался в потасовку. Разжал троллю зубы своей железной ложкой, окунул его в ведро с квасом и пинком отправил восвояси.
Пока крыс помогал домовому выбраться из темного подвала наружу, тролль, стоя на безопасном расстоянии, верещал проклятия и грозил кулачком. Потом умчался в кусты – жаловаться своим на сломанный зуб. Зорго хмыкнул. Когда те узнают, кто всыпал этому хулигану, то еще и сами ему добавят. Хотя характер у троллей был прескверный и они вечно ссорились с соседями, старшие еще помнили того, кто когда-то помог им спастись с гибнущего острова.
Капли зеленой крови домового падали на теплую, влажную землю и всходили земляничными кустиками, которые сразу зацветали и начинали плодоносить. В суете все забыли про маленькую Тэю. Малышка стояла, завороженно наблюдая за происходящим. Она никогда не видела домовых. Когда Эрто остановил кровотечение заклинанием, Тэя подошла, осторожно коснулась пальчиком затянувшейся ранки, погладила рубец. Магией она еще не владела, но А-йА-йА замер, почувствовав силу ее переживания. Он провел рукой по ее ладошке: «Ты ведь просила земляничную полянку? Принеси с берега белую гальку и обложи ею кустики, чтоб не затоптали».
Пока Тэя бегала к морю, домовой окончательно пришел в себя. С благодарностью посмотрел на Зорго, пожал руку Эрто и исчез.
Пришла Тэя, бережно неся камешки в переднике, не увидела домового и закусила губку, но не заплакала. Только камешки посыпались к ее ногам.
Не мог А-йА-йА оставить ребенка с обидой, поэтому тихо, так, что никто больше не услышал, прошелестел ей из пустоты: «Меня зову А-йА-йА».
– А-йА-йА, – одними губами повторила девочка.
Но Зорго, который сидел в это время на плече у Эрто, услышал.
– Домовой назвал тебе свое имя? – озадаченно спросил крыс.
– Да, – Тэя посмотрела на него, не понимая, что того удивило.
Крыс ткнул эльфа:
– Не вечно же тебе носить детские игрушки?!
Эрто улыбнулся, расстегнул ворот. Снял деревянную трубочку на тонкой металлической цепочке, наклонился к Тэе и застегнул блестящий замочек на шее сестры.
– Это манок А-йА-йА. Ты сможешь позвать его, когда захочешь, и он появится рядом с тобой, где бы ты ни находилась. Но помни: нельзя звать домового по пустякам!
Тэя потрогала легкую серебристую цепочку, притянула брата к себе, чтобы поцеловать в щеку, но поцелуй достался Зорго.
– Меня поцеловала принцесса! Я сейчас превращусь в красавчика принца! Прощай, моя любимая ржавая ложка!
Крыс наигранно закатил глаза, свалился на землю и стал дергать ногами, делая вид, будто превращение началось.
Затем приоткрыл один глаз и печально произнес:
– Мне что, теперь придется взять тебя в жены?
– Ну, Зорго. Перестань, – смутилась Тэя. – Я не хотела тебя целовать. Ты сам подставил голову.
– Не слушай его, милая, – Эрто погладил сестренку. – Он просто дурачится. На самом деле ему понравилось. Ведь так, Зорго? – И эльф незаметно погрозил крысу кулаком.
Тот поднялся с земли, стряхнул сухой прошлогодний сор и тронул Тэю за ногу.
– Все хорошо, солнце мое. Мы любим тебя, – крыс помолчал. – Я знаю, тебе не терпится проверить действие свистка, но дай домовому закончить дневные дела. Позови его вечером, когда ляжешь в постельку, и он расскажет тебе чудесную историю перед сном.
Шрам в виде подковки от передних резцов тролля остался у А-йА-йА на большом пальце правой ноги. Домовые не признают обуви, и крыс иногда видел на мокрой земле след с морщинками. Глядя на него, он произносил к недоумению окружающих: «Не видать вам мохноногой лошадки как своих ушей». В это время всем казалось, будто чуть слышный смех исчезает вдали, только Туола незаметно улыбалась словам крыса.
Зорго помолчал и неожиданно предложил:
– Кстати, о чудесных историях. У меня их тоже немало. Хотите послушать?
Тэя сбегала за креслом и пледом для него, и друзья расположились около мастерской. Оставила свои дела Туола, пришли Туорго и Нея. Все знали, что если крыс возьмется что-то рассказать, то это будет удивительная история.
Подводный город
Я родился в подводном городе Протто. Вы и не слыхали о его существовании. Откуда вам знать о мире, которого никто не видел. Мой дед, Старый Зорго, говорил, что когда-то давно, во времена его юности, город стоял на острове. Однажды его жители – они называли себя эо – решили уйти. Закрыли остров куполом и опустились на дно океана. Крысы остались с ними. У них не было выбора.
Огромная полусфера закрывала город, защищая нас от давления воды. Широкие радиальные проспекты, идущие от центральной Храмовой площади, делили город на секторы: Южный, Северный, Западный и Восточный. Четыре кольцевых улицы концентрическими кругами опоясывали город, соединяя жилые районы и промышленные зоны.
Мы, крысы, селились в южной части. Когда-то эо тоже жили там. Но однажды они ушли в Северный сектор. Нам остались их заброшенные жилища и окаменевшие сады. К тому же южная фабрика – автомат по переработке пищевых отходов, вечный источник нашего кулинарного вдохновения, продолжала свою работу. Что еще нужно для счастья?
Но было в нашем районе еще кое-что, что притягивало нас, будило фантазию и разжигало любопытство. Это завод по ремонту машин. Его тихое гудение сопровождало нашу жизнь с рождения. Каждый вечер перед воротами цеха зависали четырехмоторные аппараты – беспилотные коптеры. Они осторожно опускали на землю неподвижные, потерявшие способность выполнять свою работу машины.
Площадка перед заводом напоминала музей ископаемых древности. Мы часто приходили сюда взглянуть на мертвые машины. Шли между рядами робокотов и робопсов, застывших в нелепых позах, смотрели в их потухшие глаза. Наши дети заглядывали в страшные пасти, а взрослые вспоминали стычки с этими механическими убийцами. Мы разглядывали ремонтных роботов, уборщиков домов и улиц. Они стояли, обреченно опустив ставшие вдруг бесполезными трудолюбивые руки.
Однажды беспилотники привезли два изувеченных коптера: красный патрульный и зеленый семейный. Авария превратила их в груду искореженного металла. Их воздушные винты были разрушены. Корпуса раздавлены. Следы крови на сиденьях говорили о трагедии.
Вся эта мертвая армия механических помощников эо терпеливо ждала своей очереди, пока завод неторопливо вбирал их в себя, чтобы вернуть к жизни.
Внутри цеха было еще интересней. Мы, как завороженные, могли часами наблюдать за движением конвейерной ленты. Она текла, как река. По ней плыли машины. Роботы, стоящие вдоль конвейера, вскрывали манипуляторами их корпуса. Доставали механические внутренности. Смазывали и заменяли детали. Тонкими гибкими щупальцами касались они электронных схем, заменяя неисправные элементы. Машины на конвейере постепенно оживали. Их глаза зажигались. Робокоты и робопсы вставали на послушные лапы, поднимали головы. Их датчики приходили в движение. Коптеры включали свои воздушные винты, словно пытаясь улететь. Возвращенные к жизни, сходили они с конвейера, сверкая новой краской и свежей смазкой, и направлялись на склад готовой продукции. Там они терпеливо ждали утра, чтобы выпускающий робот отправил их домой, к хозяевам. Чтобы их жизнь снова обрела смысл.
В своем районе мы могли делать что хотели. Нельзя было только мешать работе заводов. После одного случая мы это хорошо усвоили – крыса два раза не наступает на собственный хвост.
Нас подвело любопытство. Мы хотели знать, как работают машины эо. Как можно управлять ими. Решили утащить робокота с ремонтного завода и разобрать его. Все началось неплохо. Группа захвата подняла кота с конвейера и потащила к выходу. Но не удержала и уронила. Кот упал на какие-то движущиеся части. Что-то затрещало. Лента конвейера встала дыбом. Машины стали валиться с нее, опрокидывая ремонтных роботов. В довершение всего где-то замкнуло электропитание. Искры взлетели столбом до самой крыши. Начался пожар. Включилась система тушения. Завод встал.
Наверное, это переполнило чашу терпения горожан, и они решили покончить с нами. Эо направили в Южный сектор строительные машины. Те начали разрушать дома, в которых мы селились. Робопсы гоняли нас по всему району. Мой дед – он был у нас за главного – смог отбиться: по подземным каналам мы проникли в центр города и отрубили электроснабжение площадок, на которых заряжались псы и машины. Эо были вынуждены свернуть операцию. Но много наших тогда погибло.
Потом все наладилось. Просто надо было соблюдать пару правил: не трогать заводы и открыто не лезть в жилые кварталы. Периодически над нами зависали коптеры и поливали какой-то дрянью. Она щипала глаза и раны, но это была просто жидкость от блох. Мы терпеливо сносили экзекуцию. Это была часть молчаливого уговора. Никто не хотел войны. Мы знали, что наша жизнь зависит от жителей города, а те понимали, чем может закончиться для них попытка уничтожить крыс, – все подземные коммуникации были в наших лапах.
Паутинка
Мы очень хотели понять, чем живут эо. Тайно проникали в их дома и храм, на заводы и в лаборатории, наблюдали за тем, что они делают, но это мало помогало. Они казались нам странными. Высокие и худые – с такими и крысенок справится. Мужчины и женщины, старики и дети – внешне они мало отличались друг от друга. Безволосая голова, большие глаза с переливчатой радужкой и черными, как глубины океана, зрачками. Тонкие бескровные губы. Эо не произносили ни звука, но хорошо понимали друг друга. Нас они не слышали. Похоже, их небольшие ушные раковины были потерявшими значение рудиментами. Их тонкие руки, худые ноги не смогли бы помочь, если бы машины перестали заботиться о них. Машины выполняли их беззвучные команды. Делали всю работу: снабжали едой, убирали в домах, ремонтировали сломавшиеся механизмы. Берегли их покой, изгоняя нас в Южный сектор. Одетые в одинаковые легкие ниспадающие одежды, эо проводили много времени в молчаливых играх с магическими картами и посещениях храма. Нам они казались счастливчиками. Их жизнь – прекрасной и таинственной.
Я был подростком, когда меня приняли юниором в разведывательную группу. Отправляли на несложные задания: наблюдать, что происходит у эо, и докладывать командиру Зигу. Мой дед, Старый Зорго, поговаривал: «Одна моя знакомая курица научила меня простой истине: если ты не понимаешь соседей, то не удивляйся, если однажды окажется, что ты для них просто еда». Мы спрашивали: «Кто такая курица?» А дед только посмеивался: «Там, наверху, откуда пришли мы и эо, огромный мир. Разных живых существ там больше, чем волос на теле всех крыс здесь. И курица считается не самой умной. Но важно не это, а то, что иногда опыт курицы важнее мнения сотен мудрецов».