КНИГА ПЕРВАЯ
I
ДошлаТэза и приставила щетку и метелочку калтарю.Она замешкалась,
делая приготовления к большойполугодовой стирке, итеперьковыляла через
всю церковь,торопясьпрозвонить "Angelus"\ В спешке она хромала больше,
чем обычно, изадевала за скамьи. Околоисповедальни с потолкаспускалась
веревка,ничемнеобернутая,истрепанная,столстымузломнаконце,
захватаннымруками и засаленным.Тэзаповисла на ней всей своей тяжестью,
дернулараз,другой,а потом стала мерно раскачиваться,путаясь ногами в
юбках. Чепец у нее сбился на сторону, широкое лицо налилось кровью.
Находупоправив чепец, Тэза, тяжело дыша, возвратиласькалтарюи
приняласьперед ним мести. Пыль ежедневно скапливалась тут -- врасщелинах
плохосколоченныхдосокпомоста.Щеткашарилапо угламиточносама
раздраженноворчала.ЗатемТэзаприподнялапокровспрестолаидаже
рассердилась,увидев,чтоверхняянапрестольнаяпелена,ибезтого
заштопаннаявдвадцатиместах,сновапрорваласьответхостивсамой
середине;сквозь дыру виднеласьсложенная вдвоенижняя пелена,дотакой
степени редкаяи прозрачная, что черезнее просвечивал освященныйкамень,
вставленный в престолиз раскрашенного дерева. Она обмахнула метелочкой эти
порыжевшие отвремени пелены и с силой провела ею вдоль ступени, на которую
раньше составила футляры с престола.И, наконец, взобравшись на стул, сняла
с креста и двухподсвечников желтые чехлы из бумажной ткани. Медь всябыла
покрыта какими-то тусклыми пятнами.
--Да,ихдавнопоравычистить,--пробормотала вполголоса Тэза.--
Ладно, потру как-нибудь красной глиной.
' "Ангел" (лат.)-- начальные слова молитвы в честь богородицы; перезвон
колоколов.
Тяжело припадаяна однуногу так,чтогудели плиты, онапобежала в
ризницу за требником. Не раскрывая книги, она положила ее на аналой, рядом с
"Апостолом", обрезом внутрь. Потом зажгладве восковые свечи. Уносящетку,
Тэзаогляделасьвокруг, желая удостовериться, что хозяйство господа бога в
полном порядке. Церковь спала;тольковеревка возлеисповедальни всееще
раскачивалась от сводов к полу медленно и плавно.
АббатМуретолькочто сошел вризницу, маленькуюхолодную комнату,
отделенную от столовой одним коридором.
--Доброе утро, господин кюре,-- сказала Тэза, ставя вуголметлу.--
Нынче вы что-то лентяя задали! Знаете, ведь уже четверть седьмого.
И, не давая молодому улыбавшемуся священнику ответить, продолжала:
-- Вас стоитпожурить. Пелена опятьразорвалась. Кудаэто годится? У
настолько однанасмену:я уж третийдень глаза себе порчу, все штопаю
ее... Так вы, чего доброго,оставите бедного господа нашего Иисуса Христа и
вовсе голым!
Аббат Муре, не переставая улыбаться, весело проговорил:
-- Иисусу Христу не надобно столько покровов, моядобрая Тэза!Любите
его, и ему будет тепло: наша любовь согревает его лучше всяких покровов.
Потом, направляясь к небольшому рукомойнику, он спросил:
-- Что сестрица встала? Я ее еще не видел.
-- МадмуазельДезире уже давно на ногах.-- Говоря это, Тэза стоялана
коленях передстарым кухоннымшкафом,вкоторомбылисложены священные
одеяния.--Онаспустиласьк своимкурами кроликам...Ждетцыплятсо
вчерашнего дня, а их все нет как нет. Само собой, очень волнуется.
И другим тоном добавила:
-- Вам ризу золотую?
Священник,ужевымывшийрукиисосредоточенновполголоса читавший
молитву,утвердительно кивнулголовой. Вприходебыловсеготриризы:
лиловая,чернаяизолотая.Последняяслужилаипотемдням,когда
предписывались белая,краснаяи зеленая,--ипотому ее особенно берегли.
Тэзаблагоговейносняларизус полки,застланнойсинейбумагой,куда
укладывалаее после каждогобогослужения,иположила на шкаф,осторожно
отделивотвышитойпарчи тонкое полотно, в котороеризабыла завернута.
Показалсязолотойагнец, спящийназолотом кресте иокруженныйшироким
золотымсиянием.Тканьизносиласьнаскладках и образовалавокругних
бахрому;выпуклыеукрашенияпорядочностерлисьи потускнели.Этариза
служила предметом тревожных забот
всегодома: все ужасались, видя, как блестки одна за другой слетаютс
нее. Священнику приходилось надеватьее почти ежедневно. А чем ее заменить,
когда изорвутся последние золотые нити? На какие средствакупитьтри ризы,
которые она одна заменяла?
Поверх ризы Тэза разложила епитрахиль, орарь, поясной шнур,стихарьи
нарамник. Она не переставала болтать,хотя и укладывала в это время орарь в
видекреста наепитрахили ирасполагалагирляндоюшнуртак,чтобыон
изобразил заглавную букву святого имени девы Марии.
--Ишнуруже никуда негодится!-- бормоталаона.-- Пора бывам
решитьсякупить новый, господин кюре... Будь у меня конопля,я бы сама его
сплела, дело нехитрое.
АббатМуре неответил. Он приготовлялнастоликечашу--большую
старинную позолоченного серебра чашу на бронзовой подставке.Онтолько что
вынул ееизбелогодеревянногошкафа, где хранилисьсвященные покровы и
сосуды, миро, требники, подсвечники, кресты. Оннакрылчашу чистым платом,
поставил сверху серебряный, вызолоченный дискос, на котором лежала просфора,
иприкрыл его малым холщовым платом.Когда он покрывал чашу, защипывая две
складкипарчовогоплата,подобранногопоцветуивидукризе,Тэза
воскликнула:
--Постойте, в футляренет антиминса!.. Вчеравечером ясобрала все
покровы, платыи антиминсы,чтобывыстирать их, разумеется,отдельноот
остального белья... Я вам еще неговорила, господин кюре: ведь я уже начала
стирать.