Полночная библиотека 2 стр.

 Рави, привет. Я слышала, Джо вчера был в Бедфорде?

Небольшой кивок.

 Да.

 И он, э-э-э и ты его видел?

 Вообще-то да.

Молчание, отозвавшееся в Норе болью.

 Он не предупредил меня, что приедет.

 Просто проезжал мимо.

 Как он?

Рави замолчал. Когда-то он нравился Норе и был верным другом ее брату. Но, как и с Джо, между ними ощущался холодок. Они расстались не лучшим образом. (Он бросил на пол барабанные палочки во время репетиции и ушел, когда Нора сказала ему, что покидает группу.)

 Думаю, у него депрессия.

Норе стало еще тяжелей на душе от мысли, что ее брату так же плохо, как и ей.

 Он не в себе,  продолжил Рави с яростью в голосе.  Собирается съехать из своей коробки в Шепердс-Буш. А все из-за того, что не может быть первым гитаристом в успешной рок-группе. Напомню, у меня тоже нет денег. Вечера в пабах не сильно окупаются. Даже если соглашаешься мыть туалеты. Ты когда-нибудь мыла туалеты в пабе, Нора?

 У меня сейчас тоже дерьмовый период, если мы играем в олимпиаду по несчастьям.

Рави засмеялся и закашлялся. Его лицо сразу обрело резкость.

 Какая жалость, какая жалость. Сыграю тебе печальную мелодию.

Она была не в духе.

 Это из-за «Лабиринтов»? Не забыл?

 Для меня они много значили. И для твоего брата. Для всех нас. У нас был контракт с Universal. Прямо. В наших. Руках. Альбом, синглы, тур, промо. Мы могли быть сейчас как Coldplay.

 Ты ненавидишь Coldplay.

 Не в этом дело. Мы могли жить в Малибу. А вместо этого  Бедфорд. Так что нет, твой брат не готов тебя видеть.

 У меня были панические атаки. Я бы все равно в итоге всех подвела. Я сказала компании, чтобы они взяли вас без меня. Я соглашалась писать песни. Я не виновата, что была обручена. Я была с Дэном. Мне пришлось выбирать.

 Ну конечно. И как у вас все сложилось?

 Рави, это нечестно.

 Нечестно. Слово-то какое.

Женщина за прилавком разинула рот от любопытства.

 Группы не живут долго. Мы стали бы метеоритным дождем. Закончились бы, едва начавшись.

 Метеоритные дожди чертовски красивы.

 Брось. Ты ведь еще с Эллой, верно?

 Я мог быть с Эллой и играть в успешной группе, с деньгами. У нас был этот шанс. Прямо тут,  он указал на свою раскрытую ладонь.  У нас песни были огонь.

Нора ненавидела себя за то, что поправила про себя «у нас» на «у меня».

 Не думаю, что ты боялась сцены. Или свадьбы. Думаю, твоя проблема в том, что ты боишься жизни.

Это было больно. Слова выбили из нее воздух.

 А я думаю, что твоя проблема,  парировала она дрожащим голосом,  в том, что ты винишь других за свою паршивую жизнь.

Он кивнул, словно ему дали пощечину. Вернул журнал на полку.

 Еще увидимся, Нора.

 Передавай Джо привет от меня,  сказала она, когда он выходил из магазина под дождь.  Пожалуйста.

Она мельком увидела обложку журнала Your Cat. Рыжий полосатый. В голове звенело так, будто в ней звучала симфония «Бури и натиска», словно призрачный немецкий композитор, запертый в ее черепе, заклинал хаос и страсть.

Женщина за прилавком сказала что-то, но она не расслышала.

 Извините?

 Ты Нора Сид?

Женщина  блондинка с короткой стрижкой, темный загар  выглядела счастливой, легкомысленной и расслабленной настолько, насколько Норе уже было недоступно. Облокотившись на прилавок, она рассматривала Нору как лемура в зоопарке.

 Да.

 Я Кэрри-Энн. Помню тебя со школы. Пловчиха. Супермозг. Однажды как его там, мистер Блэндфорд, собирал нас всех по твоему случаю. Сказал, что ты поедешь на Олимпиаду.

Нора кивнула.

 Поехала?

 Я, гм, это забросила. Мне больше нравилась музыка в то время. А потом началась жизнь.

 И чем ты теперь занимаешься?

 Я на перепутье.

 У тебя есть кто-нибудь? Парень? Дети?

Нора покачала головой. Мечтая, что она отвалится. Ее собственная голова. Прямо на пол. Чтобы больше никогда не разговаривать с незнакомцами.

 Ну, не откладывай. Часики-то тикают.

 Мне тридцать пять,  вот бы Иззи была рядом, Иззи никогда не мирилась с таким дерьмом.  И я не уверена, что хочу

 Мы с Джейком вели себя как кролики, но тоже к этому пришли. Два маленьких террориста у нас. Но оно того стоит, знаешь? Я чувствую себя полноценной. Могу показать фотки.

 У меня голова болит от телефонов.

Дэн хотел детей. А Нора не очень. Ее ужасало материнство. Она боялась усиления депрессии. Ей не удавалось даже за собой уследить, не говоря о ком-то другом.

 Значит, все еще в Бедфорде?

 Угу.

 Я думала, уж ты-то улизнешь.

 Я вернулась. У меня мама болела.

 О, жаль это слышать. Надеюсь, ей уже лучше?

 Я, пожалуй, пойду.

 Но дождь еще не закончился.

Когда Нора сбегала из магазинчика, она представляла себе, что впереди только череда дверей и она проходит сквозь них, одну за другой, оставляя все позади.

Как быть черной дырой

За семь часов до того, как Нора решила умереть, она пребывала в свободном падении и ей не с кем было поговорить.

Ее последней надеждой оставалась бывшая лучшая подруга Иззи, которая находилась в пятнадцати тысячах километров от нее, в Австралии. И былая связь сошла на нет.

Она взяла телефон и написала Иззи сообщение.

Привет, Иззи, давно не болтали. Скучаю, подруга. Было бы ЧУДЕСНО узнать, как ты. Целую.

Добавила еще «обнимаю» и отправила.

Спустя минуту Иззи увидела сообщение. Нора тщетно ждала, когда появятся три точки.

Она миновала кинотеатр, где показывали фильм с Райаном Бейли. Слащавую ковбойскую романтическую комедию «Салун Последний шанс».

Лицо Райана Бейли всегда изображало знание глубокого и значительного. Нора полюбила его, когда увидела в роли Платона в «Афинянах» по телевизору, тогда же он сказал в интервью, что изучал философию. Она воображала, как они ведут глубокие беседы о Генри Дэвиде Торо в облаках пара в джакузи где-то в Западном Голливуде.

«Смело шагай к своей мечте,  говорил Торо.  Живи той жизнью, которую она тебе подсказывает».

Торо был ее любимым философом. Но кто всерьез смело шагает к своей мечте? Ну, помимо Торо. Он ушел жить в лесу, не общался с внешним миром и просто сидел там, писал, рубил дрова и рыбачил. Но жизнь, возможно, была проще два столетия назад в Конкорде, штат Массачусетс, чем современная жизнь в Бедфорде, графство Бедфордшир.

А может, и нет.

Может, она просто не справлялась. С жизнью.

Прошло несколько часов. Она хотела иметь цель, какую-то причину для существования. Но не находила ничего. Ни малейшей причины, чтобы продолжить забирать таблетки из аптеки для мистера Бэнерджи, как делала буквально два дня назад. Она пыталась дать бездомному денег, но поняла, что у нее их нет.

«Не печалься, милочка, может, это никогда не случится»,  так ведь говорят.

«Ничего никогда и не случается,  подумала она про себя.  В этом-то и дело».

Антиматерия

За пять часов до решения умереть, когда она уже шла домой, в руке завибрировал телефон.

Может, это Иззи. Может, Рави сказал ее брату связаться с ней.

Нет.

 О, привет, Дорин.

Возбужденный голос:

 Ты где была?

Она совершенно забыла. Который сейчас час?

 У меня был ужасный день. Мне очень жаль.

 Мы ждали возле твоей квартиры целый час.

 Я могу позаниматься с Лео, когда вернусь. Буду через пять минут.

 Слишком поздно. Отец забрал его на три дня.

 О, сожалею. Мне очень жаль.

Извинения лились из нее водопадом. Она топила в них себя.

 Если честно, Нора, он все равно собирался оставить занятия.

 Но он делает успехи.

 Ему очень нравилось. Но он слишком занят. Экзамены, друзья, футбол. От чего-то нужно отказаться.

 У него настоящий талант. Я пристрастила его к чертову Шопену. Прошу

Глубокий-глубокий вздох.

 Прощай, Нора.

Нора вообразила, как земля разверзлась под ней, и она полетела сквозь литосферу, потом мантию, и остановилась, только когда достигла ядра  жесткого, равнодушного железа.

За четыре часа до своего решения умереть Нора столкнулась с пожилым соседом, мистером Бэнер-джи.

Мистеру Бэнерджи восемьдесят четыре года. Он хрупкий, но после операции на тазобедренном суставе хотя бы более подвижный.

 Снаружи ужасно, верно?

 Да,  пробормотала Нора.

Он посмотрел на свою клумбу.

 Ирисы, правда, расцвели.

Нора взглянула на фиолетовые цветы, выдавила из себя улыбку, гадая, какое утешение они могут дать.

Его глаза за очками смотрели устало. Он стоял у своей двери, перебирая ключи. Бутылка молока в пластиковом пакете казалась слишком тяжелой для него. Увидеть его вне дома было редкостью. Того дома, который она посещала в первый месяц жизни здесь, чтобы помочь ему настроить онлайн-покупки.

 О,  сказал он вдруг.  У меня хорошая новость. Тебе больше не нужно забирать из аптеки мои лекарства. Помощник аптекаря теперь живет поблизости и обещал их мне заносить.

Нора попыталась ответить, но не могла выжать из себя ни слова. Вместо этого она кивнула.

Он справился с дверью, закрыл ее и спрятался в своем святилище, полном воспоминаний о дорогой покойной жене.

Вот и все. Никому она не нужна. Она лишняя во вселенной.

Внутри ее квартиры тишина была оглушительнее любого шума. Запах кошачьей еды. В миске Вольтера корм съеден лишь наполовину.

Она налила себе воды, проглотила две таблетки антидепрессанта и уставилась на остальные пилюли, раздумывая.

За три часа до решения умереть все ее тело болело от сожалений, словно отчаяние из головы распространилось каким-то образом в туловище и конечности. Словно оно заполнило каждую ее клетку.

Норе подумалось, что всем без нее лучше. Ты приближаешься к черной дыре, и гравитационные силы засасывают тебя в унылую, мрачную реальность.

Эта мысль билась нескончаемой судорогой  слишком неприятной, чтобы ее терпеть, и все же слишком сильной, чтобы ее игнорировать.

Нора проверила социальные сети. Ни сообщений, ни комментариев, ни новых подписчиков, ни запросов в друзья. Она была антиматерией, вдобавок наполненной жалостью к себе.

Она открыла Instagram и увидела, что все ухитрились придумать, как жить,  все, кроме нее. Написала бессвязный пост на Facebook, которым уже даже и не пользовалась.

За два часа до решения умереть Нора открыла бутылку вина.

Учебники по философии смотрели на нее свысока  призрачные декорации из университетских дней, когда жизнь еще была полна возможностей. Пальма юкка и три маленьких, приземистых кактуса в горшках. Она вообразила, что быть не осознающей себя формой жизни  торчать в горшке весь день,  пожалуй, менее обременительное существование.

Она уселась за маленькое электропиано, но не стала ничего играть. Представила, как Лео сидит рядом, а она разучивает с ним Прелюдию ми минор Шопена. Со временем счастливые мгновения тоже могут превратиться в боль.

Старое музыкальное клише: у пианино нет неправильных нот. Но ее жизнь была какофонией бессмыслицы. Она могла развиться в разных удивительных направлениях, а в итоге ни к чему не пришла.

Время ускользало. Она смотрела в пустоту.

После вина осознание ударило Нору с полной ясностью. Она не была создана для этой жизни.

Каждый ее шаг был ошибкой, каждое решение  катастрофой, каждый день  бегством от того, какое будущее она себе воображала.

Пловчиха. Музыкант. Философ. Супруга. Путешественница. Гляциолог. Счастливая. Любимая.

Ничто.

Она не смогла быть даже «хозяйкой кота». Или «учительницей музыки один час в неделю». Или «человеком, способным к беседе».

Таблетки не действовали.

Нора допила вино. До донышка.

 Я скучаю по тебе,  сказала она в пустоту, словно призраки всех людей, которых она любила, находились с ней в этой комнате.

Она позвонила брату и оставила голосовое сообщение, так как он не снял трубку.

 Я люблю тебя, Джо. Просто хотела, чтобы ты знал. Ты ничего не мог сделать. Все дело во мне. Спасибо, что ты мой брат. Люблю тебя. Пока.

Снова зарядил дождь, и она села у окна с открытыми жалюзи наблюдать за каплями на стекле.

Она знала с абсолютной уверенностью только одно: встречать следующий день совсем не хотелось. Она встала. Нашла ручку и клочок бумаги.

И решила, что сейчас самое время умереть.

00:00:00

Сначала туман был такой плотный, что, кроме него, ничего было не разглядеть, но постепенно она различила столбы по обе стороны от себя. Она стояла на дороге, у какой-то колоннады. Колонны были серыми, как вещество мозга, с блестящими голубыми вкраплениями. Туман рассеялся, как призрак, который предпочел остаться невидимым, и на его месте проявились очертания.

Чего-то массивного, прямоугольного.

Это было здание. Размером примерно с церковь или небольшой супермаркет. У него был каменный фасад того же цвета, что и колонны, большая деревянная дверь по центру и крыша с намеком на монументальность, с замысловатыми украшениями и величественными часами на фронтоне; на часах красовались черные римские цифры, а стрелки показывали полночь. Высокие темные арочные окна, обрамленные каменной кладкой, украшали переднюю стену, располагаясь на равном расстоянии друг от друга. Сначала Норе показалось, что в здании всего четыре окна, но мгновение спустя их уже было пять. Она решила, что ошиблась в счете.

Вокруг ничего больше не было, и Норе больше некуда было идти, так что она осторожно шагнула вперед.

Она взглянула на дисплей своих электронных часов.

00:00:00

Полночь, как и утверждали настенные часы.

Она подождала следующей секунды, но та не настала. Даже когда она подошла ближе к зданию, открыла деревянную дверь, шагнула внутрь, цифры на экране не изменились. Либо ее часы сломались, либо что-то не так со временем. Учитывая обстоятельства, могло быть и то, и другое.

«Что происходит?  гадала она.  Какого черта тут творится?»

«Может, в этом месте найдутся ответы»,  подумала Нора, входя внутрь. Здание было хорошо освещено, а пол выложен светлым камнем  от бледно-желтого до верблюжье-коричневого, цвета состарившейся страницы,  но окон, которые она видела снаружи, внутри не было. Вообще-то, хотя Нора сделала всего несколько шагов вперед, она уже вовсе не видела самих стен. Вместо них были книжные полки. Множество стеллажей, достающих до потолка, и проходы между ними ветвились от широкого коридора, по которому шла Нора. Она свернула в один проход и в замешательстве остановилась посмотреть на книги, которых, казалось, было не счесть.

Книги занимали все полки  тонкие, едва различимые. Все книги были зелеными. Разных оттенков зеленого. Некоторые тома  мутно-болотные, другие  ярко- и бледно-желто-зеленые, какие-то  дерзко-изумрудные, а остальные  цвета молодой зелени летних газонов.

Кстати, о летних газонах: хотя книги выглядели старыми, воздух в библиотеке был свежим. В нем стоял густой аромат травы и парков, а не пыльный запах древних страниц.

Полки будто бы и впрямь простирались в бесконечность, уходя далеко за горизонт, как линии, показывающие одноточечную перспективу в школьном проекте по искусству, прерываемые лишь случайным коридором.

Она выбрала один коридор наугад и пошла вперед. На следующем повороте свернула налево и потерялась. Поискала выход, но никаких знаков не увидела. Попробовала вернуться туда, откуда вошла, ко входу, но это оказалось невозможно.

Наконец, ей пришлось признать, что выхода она не найдет.

«Это ненормально,  сказала она себе, чтобы успокоиться от звука своего голоса.  Определенно ненормально».

Нора остановилась и подошла ближе к книгам.

На корешках не значилось ни названий, ни авторов. Помимо разных оттенков, единственным, что отличало книги, был размер: книги были примерно одной высоты, но разной толщины. Некоторые  сантиметров в пять, другие  значительно тоньше. Одна-две были не толще брошюры.