Колодец желаний

Жаклин УэстКолодец желаний

Жаклин Уэст увлекает читателя в секретный, скрытый от посторонних глаз мир, где желания можно коллекционировать, а мечты стоят очень дорого. Стремительное, остроумное и захватывающее, это новое современное фэнтези очаровывает магией, вплетенной в каждую страницу.

* * *

1Нечто на дне колодца

Нечто на дне колодца спало.

Оно спало уже довольно долго. Само нечто не знало, насколько долго, потому что вообще перестало следить за временем. Свет сменялся тьмой, теплохолодом, а нечто всё так же лежало неподвижно, дремало и лишь иногда разглядывало сырые тени, приоткрыв один серый глаз.

Колодец был древнимего выкопали много столетий назад. А нечто на дне было ещё древнее. Его огромное серое тело тянулось по туннелям, расходившимся от колодца, заполняя собою пространство, где когда-то текла вода. Его когти погрузились в чёрную грязь.

Люди иногда приносили ему жертвы, но нечто на дне колодца редко их принимало. Оно было таким огромным и старым, что редко чувствовало голод. Да и вообще хоть что-нибудь.

Но иногда, после очередного долгого сна, его внимание привлекало что-то маленькое и новое.

Одним поздним летним утром по лесу гуляла семья: мама, папа и пятилетний мальчик. Они устроили пикник на полянке, а теперь бесцельно прогуливались по заросшим тропинкам. Мальчик первым заметил колодецполуразвалившуюся, мшистую деревянную крышу, круг, сложенный из серых камней. Мама дала ему монетку. Мальчик бросил её в колодец. Прошла всего половина удара сердца, а монетка уже пропала из виду, исчезнув в глубокой-глубокой темноте.

Деревья зашелестели. Родители увели мальчика от колодца.

Далеко внизу, на дне колодца, монетка приземлилась с едва заметным «звяк». Она упала на целую кучу других монет, выраставшую из воды; большинство из них уже были съедены ржавчиной, грязью и временем. Монетка лежала, поблёскивая в темноте.

Мир полон подобных желаний.

Тайных желаний, пожеланий на день рождения, желаний, записанных в дневниках, и желаний, не высказанных вообще никому. Большинство из нихпросто слова. Хочу завтра не идти в школу. Хочу быть богатым. Хочу просто исчезнуть. Но некоторые желанияте, которые загадывают, задувая свечи в день рождения или ломая вилочковые косточки, те, что просят у падающих звёзд или у некоторых глубоких, тёмных колодцев,  представляют собою нечто большее.

Некоторые желания могут исполниться, с определённой помощью.

Нечто на дне колодца открыло глаза. Огромной когтистой лапой оно потянулось к желанию, блестевшему на куче монет. Оно сунуло желание в зубастую пасть и проглотило его.

Туман, густой и серебристый, заполнил всё вокруг и поднялся вверх по колодцу, словно по печной трубе.

И наверху, в лесу, из кустов выскочил единорог.

Он галопом пронёсся по тропинке, где гуляла семья с ребёнком; его серебряная грива и хвост блестели, а копыта были такими быстрыми и лёгкими, что маленький мальчик оказался единственным, кто его заметил.

И побежал по тропе вслед за ним.

Родителям не хватило буквально секунды, чтобы обернуться и остановить его. Они окликнули его, затем с громкими криками бросились вслед, растаптывая папоротники. Вскоре лес заполнился и другими звуками: моторы и сирены, собаки, обнюхивающие всё вокруг, ноги в сапогах, идущие ровным строем. К тому времени, как маленького мальчика всё же нашли, замёрзшего и перепуганного, но живого и невредимого, на дне оврага, прошло почти два дня. Он всё настаивали когда плачущие родители обнимали его, и когда осматривали врачи скорой помощи,  что он пожелал встречи с единорогом, и его желание исполнилось.

Нечто на дне колодца услышало его.

Оно слушало отстранённо, безразлично, примерно так же, как смотрело на тусклые лучи света, которые добирались до его туннеля, прежде чем раствориться в темноте.

Нечто бывало причиной и куда более серьёзных проблем.

Вогнав когти ещё глубже в землю, оно снова уснуло.

2Берегись

Далеко-далеко от этого глубокого туманного леса, на тёмной улочке в большом многолюдном городе жил маленький мальчик по имени Вэн.

Полное его имя было Джованни Карлос Гейджез-Гарсия Марксон, но так его никто не называл. Мама, знаменитая оперная певица Ингрид Марксон, звала его Джованни. Почти все остальные называли его просто Вэн, когда вообще с ним заговаривали.

Сейчас Вэн сидел на широкой веранде большого серого каменного дома. Вэн жил в этом доме, но это был не его дом. Вэну куда больше нравилось снаружи, чем внутри, хотя он всё равно чувствовал, как дом возвышается позади него, и окна четырёх этажей словно рассматривают его недовольным взглядом. Внутри мама репетировала новый цикл песен, и её сильный голос пробивался даже сквозь стены. Но Вэн этого не слышал. Он снял слуховые аппараты и оставил их в спальне, когда началась репетиция. С точки зрения Вэна, это было, пожалуй, главное достоинство проблем со слухом: ты словно можешь заткнуть пальцами сразу оба уха, но при этом руки у тебя останутся свободны. Кроме того, если у тебя нет слухового аппарата, это хороший повод ни с кем не разговаривать, что весьма кстати (даже когда всё равно поговорить не с кем).

Именно Вэн был виноват в том, что они поселились в этом напыщенном доме. Жилище принадлежало Чарльзу Грею, руководителю крупнейшей в городе оперной труппы и вроде как начальнику Ингрид Марксон, а также её «типа может быть почти» бойфренду. Мистер Грей был богат, высокомерен и важен, по крайней мере, важен для людей, которые любят оперу, а никакие другие люди мистера Грея не интересовали.

Несколькими неделями ранее, когда Ингрид попала под машину и сломала ногу, гоняясь за Вэном по городу, мистер Грей предложил им пожить у него до её выздоровления. Вэн знал, что должен быть за это благодарен. Но чувствовал он лишь странную настороженностьощущение, что, пока мистер Грей рядом, нужно быть начеку. Должно быть, думал он, именно так чувствует себя форель, когда видит сочного червяка, погружённого в речку и изогнутого в форме крюка.

У мистера Грея был двенадцатилетний сын Питер, всего на год старше Вэна. Питер и Вэн были согласны в одном: ни тот ни другой не хотел, чтобы их родители жили вместе. Но, хотя у них было общее мнение по этому важнейшему вопросу и они даже могли сидеть вместе за обеденным столом и говорить друг другу «передай хлеб, пожалуйста», Питер совершенно точно не был другом Вэна.

У Вэна когда-то были друзья.

Они наполняли его жизнь волнением и опасностью. Они показали ему тайные запасы магии, спрятанные повсюду вокруг. А потом ушли, оставив его одного и забрав с собой почти всю магию.

Вэн сунул руку в карман и схватил переливающийся стеклянный шарик. Шарик был доказательством, что всё это произошло взаправду. Что он стал частью чего-то большого, и странного, и чудесного, по крайней мере ненадолго. Вэн крепко стиснул шарик в ладони. А потом отпустил его и снова стал рассматривать веранду дома Греев.

На ступеньке рядом с ним лежало несколько желудей с могучих дубов, росших на улице. На всех них, кроме одного, ещё были маленькие неровные шапочки. Вэн сложил жёлуди в шапочках вместе, а единственный без шапочки оставил лежать отдельно.

«Эй, Лысый,  представил себе Вэн слова самого большого жёлудя.  У нас тут дресс-код. Без шапок нельзя».

Жёлудь без шапочки вздохнул и тихо отошёл.

Вэн посмотрел на траву вокруг веранды. Несколько маленьких камешков. Ещё жёлуди. Но недалеко от подножия лестницы, там, где живая изгородь отделяла территорию дома Греев от тротуара, что-то блеснуло. Вэн поспешно спустился.

Полускрытая под живой изгородью, частично погрузившаяся в тёмную землю, лежала крышечка от бутылки. Вэн вытащил её из земли. Её края были загнуты внутрь, так что из неё получилась отличная миска. Когда он счистил грязь, крышечка заблестела на солнце, словно золотая.

Он надел крышечку на голый жёлудь.

Остальные жёлуди громко охнули.

 Неужели?  прошептал один из них.  Это же пропавшая корона Эль-Желудорадо!

Вэн подтолкнул жёлуди в шапочках ближе.

 Да, так и есть!  воскликнули они.  Это древняя корона!

Все они, кроме самого большого, склонили головы.

 Слава королю!

Жёлудь в короне посмотрел на остальных, ошеломлённый, оробевший.

 Но но я не король. Я просто обычный жёлудь.

 Пропавшая корона подходит только настоящему королю Желудании,  сказал один из собравшихся желудей.  Слава королю!

 Слава королю!  эхом повторили другие жёлуди.

На этот раз голову склонил даже самый большой.

Вэн стал искать на земле вокруг веранды другие пропавшие сокровища. Из-за проблем со слухом Вэн слышал не так, как большинство людей. Но благодаря этому он ещё и замечал вещи, которые остались бы незаметными для большинства. Видел то, что многие не видели. Он всю жизнь переезжал с мамой с одного места на другое и часто оказывался предоставлен сам себе, что немало поспособствовало развитию и воображения, и умения искать сокровища. Это отлично помогало убивать время. А ещё эти сокровища служили ему компанией и, бывало, уберегали от опасности.

Но иногда они делали прямо противоположное.

Вэн сфокусировал взгляд. В край тротуара был воткнут пластиковый колпачок от ручки. У самого бордюра лежали зажим для пакетов, синяя пуговица и потрёпанный обрывок ленты. А в грязи за живой изгородью лежал длинный, узкий, серебристый болт. Вэн присел на колени и сунул голову и плечи в колючие кусты. Позади него, невидимый и неслышимый, на улицу въехал мусоровоз.

Вэн вытащил болт из грязи. Идеальный скипетр для короля Желудании! Вэн как раз счищал грязь с серебристой резьбы, когда ему показалось, что кто-то тихо сказал:

 Вэн. Эй. Вэн.

Вэн замер.

Он на самом деле не слышал этот голос. Он чувствовал его внутри головы.

А это означало, что ему это просто кажется.

Его друзья ушли. Он сидел в кустах один. Никто его не звал по имени, как бы ему ни хотелось обратного.

Вэн заполз в кусты ещё дальше. Мусоровоз приближался.

Снова послышался голос:

 Вэн. Вэн. ВэнВэнВэн!

Вэн замер. Может быть, этот голос ему всё же не почудился? Потому что белка, которая запрыгнула на ветку, торчавшую над его головой, уж точно ему не почудилась. Серебристая, с беспокойно дёргающимся хвостом и тревожными глазами. Очень знакомая белка.

 Вэн!  пискнула белка.  Ох! Я уже целую вечность тебя зову. Или несколько секунд. Скорее несколько секунд, да.

Радость переполнила грудь Вэна.

 Барнавельт!  Он бросился к белке; кусты протестующе затрещали.  Я так по тебе скучал! Ты слышал что-нибудь о Гальке? Где она? С ней всё хорошо?

Круглые чёрные глазки белки стали ещё больше.

 Гальке?  тихо переспросил Барнавельт, потом встряхнулся, словно волшебный экран, стиравший рисунок.  Нет. Не слышал. Дело не в этом.

Разочарование слегка притупило радость Вэна.

 А в чём?

Белка моргнула.

 Что «в чём»?

 Почему ты наконец вернулся?

 А!  Белка снова встряхнулась.  Чтобы предупредить тебя. Берегись.

 «Берегись»?  повторил Вэн.  «Берегись» чего?

 Нет,  пискнула белка.  Просто БЕРЕГИСЬ!

Барнавельт куда-то отскочил и исчез.

Вэн присел на корточки, явно озадаченный. «Просто берегись»? Прошло несколько совершенно пустых недель, и Барнавельт вернулся к нему просто для того, чтобы крикнуть несколько непонятных слов и снова пропа́сть?

А потом через листья и ветки Вэн увидел блеск солнца на лобовом стекле.

Мусоровоз уже подъехал настолько близко, что Вэн его даже услышал. Рёв мотора. Визг шин. Машину выбросило на тротуар, и она неслась прямо на него.

Вэн отскочил назад. Он приземлился на спину на маленькую мощёную дорожку, окружавшую веранду Греев; одна его нога застряла в декоративном тисе, другая оказалась в огромном каменном горшке с геранью. На него сыпались ветки и листья. Маленький квадратный клочок бумаги оторвался от качавшихся кустов и приземлился прямо ему на грудь.

Мусоровоз захрустел кустами по ту сторону живой изгороди. Он пронёсся по тому месту, где Вэн сидел ещё секунду назад, потом резко свернул, визжа шинами, и исчез из виду.

Потом послышался невероятно громкий БУМ, от которого, казалось, затрясся целый мир.

А за ним последовало множество других звуков: звон разбитого стекла, стук обваливающихся камней, громкий крик.

Вэн осторожно присел. Взяв кусочек бумаги, лежавший у него на груди, он выглянул за край живой изгороди.

Мусоровоз, похоже, решил зайти в гости в соседний дом.

Он раздавил несколько кустов, а потом влетел прямо в дом соседей. Кабина грузовика торчала там, где должно было быть окно. Кузов неуклюже торчал во дворе, словно слон, застрявший в слишком узком проходе. Чёрные следы шин змеились по тротуару прямо возле ног Вэна.

Всё произошло слишком быстро, чтобы Вэн успел по-настоящему испугаться. Он скорее чувствовал недовериесловно мир решил показать ему какой-то некрасивый фокус. Покачиваясь, он стоял на тротуаре, быстро, напряжённо дыша. Вэн посмотрел на бумажку в руке, даже не видя её по-настоящему. Это оказалась потрёпанная старая открытка. На обратной стороне было написано: «ЖЕЛАЮ, ЧТОБЫ ТЫ БЫЛ ЗДЕСЬ».

«Желаю»подумал Вэн.

А потом, ещё до того как стали останавливаться машины, до того как из домов выбежали соседи, чтобы выяснить, что же произошло, Вэн заметил ещё кое-что.

В воздухе висела дымка. Серебристая, мерцающая, словно роса, испаряющаяся ещё до того, как достигнет земли. Она коснулась кончиков волос Вэна. А потом, едва он моргнул, она исчезла.

Только Вэн видел эту дымку. И только Вэн знал, что́ она означает.

Это было исполненное желание.

Кто-то хотел сделать ему больно. Или того хуже. И не хватило всего нескольких дюймов и одной белки, чтобы это желание сбылось.

3Проклятия

 Должно быть, мы прокляты!  От голоса Ингрид Марксон дрожала хрустальная люстра.  Кто-нибудь, скажите мне, что же я сделала, что нас преследуют такие катастрофы?

Мама Вэна сидела на полосатом шёлковом диване Греев, крепко прижимая Вэна к себе. Даже если бы он не был достаточно близко, чтобы услышать эти звенящие слова, Вэн всё равно услышал бы их через дрожащую грудную клетку. Он подумал, что, должно быть, примерно такие ощущения были бы, если бы ему пришлось обниматься с «Биг-Беном».

 О, каро мио! Почему это с нами происходит?

Мама прижала Вэна к себе ещё крепче, её голос был полон эмоций. Ингрид Марксон могла превратить буквально что угодно в грандиозную сцену из оперы. Вэн часто наблюдал это в больницах, гостиницах, в людных ресторанах. Возможно, лучше ситуация от этого и не становилась, но вот шумнеебезусловно.

 Сначала меня сбила машина, а всего через несколько недель моего единственного сына чуть не переехал мусоровоз!  Она посмотрела на Вэна, в её глазах горели драматичные, но искренние слёзы.  Что я сделала, чем я заслужила такое?

Одна из двух полицейских, стоявших в гостиной Греев, что-то сказала; Вэну почудилось что-то вроде: «Монстры что-то замыслили». Нет, сказал он себе, отмахиваясь от укола страха. Скорее всего, она сказала: «Просто он не расслышал». Вот и всё. Ничего больше.

 Да. Джованни плохо слышит,  плачущим голосом ответила мама, потом посмотрела на уши Вэна.  А ты даже не надел слуховые аппараты? На улице, средь бела дня? О, Джованни, почему?

Вэн глубоко вздохнул. Чувства, которые появлялись, когда он снимал слуховые аппараты, было очень сложно объяснить: он словно отключал расплывчатый слух и мог полностью сосредоточить зрение на тихом, спокойном мире. Но прежде чем он успел сказать хоть слово, вошёл мистер Грей с чашкой горячего чая на блюдце.

 Не беспокойся, Ингрид.  Мистер Грей схватил её за плечо, свободное от Вэна.  Докопаются до истины.

 Возможно, мы уже  сказала та же полицейская. Сквозь мамины всхлипы Вэн всё же сумел различить некоторые слова:  Рой ос сбоку от машины. Водителя сильно ужалили он потерял управление.

 С ним всё хорошо?  спросил Вэн.

 Да, с ним всё будет хорошо,  ответила полицейская.  Рано или поздно.

 К счастью, больше никто не пострадал.  Второй офицер посмотрел прямо на Вэна.  А ты сам навлёк на себя опасность.

Сердце Вэна дрогнуло.

Нет. Злые осыэто очень опасно. Вот что он сказал. Все остальные кивали и говорили, что рой, должно быть, прилетел на запах мусора. Никто не подозревал о том, что уже знал Вэн.