Виктор ТочиновМолчание Гагарина
Связь с Гагариным прекратилась 27 мая 2155 года по земному летоисчислению (иначе говоря, 8-го года Исхода), когда не состоялся очередной полуденный сеанс связи.
Вернее, не так Спутник-ретранслятор работал исправно, более того, с Новоросы исправно шла на спутник тактовая частота, но и только. Однако никто не пожелал этой частотой воспользоваться. Никто не вышел на связь.
Следующий, шестичасовой сеанс также не состоялся. На вызовы по аварийной частоте Гагарин не откликался. Такого никогда не случалось, и стало ясно: на поверхности Новоросы стряслось нечто нештатное. Синяя тревога, объявленная после первого пропущенного сеанса, превратилась в красную.
Самого страшного пока никто не допускал: автоматика отрапортовала бы на «Ковчег-2» о разрушении любого из трех защитных куполов, и любого из сооружений, о любом фатальном сбое в системах жизнеобеспечения. Даже если бы в Гагарине одномоментно не осталось бы ни единого живого человека, сигнал все равно бы ушел на «Ковчег», вращавшийся по гелиоцентрической орбите. Не ушел. Первое поселение землян под чужими звездами, очевидно, осталось целым и невредимым. Но отчего-то не выходило на связь.
В 19:27 по бортовому времени у генерал-полковника Воронина, главы экспедиции, собралось экстренное совещание. Одиннадцать начальников служб, не все, лишь те, кто имел хоть какое-то отношение к сложившейся ситуации. Плюс сам генерал, плюс марсианин Залкин.
«Тринадцать, нехорошее число, подумал Воронин, хотя обычно не придавал значения суевериям. Не надо было приглашать марсианина»
Залкин не имел отношения к марсианам, прилетавшим на Землю и третировавшим безвинных землян боевыми треножниками и лучами смерти, лишь в фильмах и романах прилетавшим и третировавшим, разумеется: следов тех марсиан за все десятилетия колонизации Марса так и не обнаружили.
Он был на «Ковчеге-2» представителем Фонда «Завтрашний день», штаб-квартира которого находилась на Марсе. И штаб-квартиры большинства корпораций, учредивших фонд, находились там же, подальше от Земли, терзаемой катаклизмами, экологическими и гуманитарными катастрофами.
И попробуй такого не пригласи Сам явится, да еще и наложит вето на любое не устраивающее его решение, имеет право, половина финансирования программы «Исход» осуществлялась и осуществляется на деньги Фонда. А если копнуть глубже, то больше половинымножество сопутствующих, но не связанных напрямую с Исходом программ «Завтрашний день» оплачивал единолично.
Воронин вздохнул и начал совещание. Коротко, в нескольких словах обрисовал ситуациювсе и без того были в курсе дела. И первым делом обратился к Ревичу, отвечавшему, среди прочего, за связь и за группировку спутников, вращавшихся вокруг Новоросы.
Что с визуальной разведкой?
Сделали, что могли Скорректировали орбиту СВН-12, сейчас он каждые два с половиной часа пролетает над Гагариным. Ну, почти над Гагариным, но небольшое отклонение не имеет значения.
И?
Облака сказал Ревич виновато, словно облака над поселением появились исключительно по его халатности. Мощный фронт. Случаются небольшие разрывы, но пока спутник ни на один из них не подгадал.
Такие уж у Ревича были особенности мимики и такая манера держаться в разговорах с начальством. Даже когда докладывал о несомненных успехах, вид имел крупно проштрафившегося, заставляя подозревать, что бодрый докладпоказуха и очковтирательство, а на самом деле все совсем не радужно Но генерал прошел с Ревичем Марс и верил ему, как себе. Раз тот сказал: «Сделали, что могли», значит, большего никто бы не сделал.
Надолго этот фронт, Надежда Николаевна? обратился генерал к Синцовой, главному метеорологу.
Неделя, Павел Егорович. В самом благоприятном случае. А если успеет подойти антициклон, движущийся от побережья, то
Достаточно, прервал Воронин: Синцова отличалась излишней велеречивостью и о своих погодных делах могла рассказывать часами. Даже благоприятный случай меня не устраивает. Мы можем что-то сделать с этими облаками?
Ну, у нас есть запас иодида серебра, но метеорологические ракеты небольшие, их запускают с поверхности, и
Спасибо, вновь оборвал генерал. Все понятно: чтобы запустить ваши противооблачные ракеты, надо находиться на планете, в районе Гагарина. А тогда мы и без того узнаем, что там стряслось.
Отправлять людей на Новоросу, не разобравшись, что произошло в Гагарине, Воронину не хотелось. Дело даже не в инструкции (многотомной, предусмотревшей, казалось, все возможные случайности и коллизии), категорически запрещавшей подобные действия. Генерал стал генералом на Марсе, где в ходе колонизации случались самые разные нештатные ситуации, и там он научился простому правилу: если выполнение инструкции грозит гибелью людейсмело нарушай инструкцию.
Но чтобы нарушать пункты и параграфы, надо, во-первых, знать их назубок, а во-вторых, хорошо понимать, зачем и для чего нарушаешь. С первым у Воронина все было в порядке, он сам входил в авторский коллектив, сочинивший многотомный опус. А вот со вторымникакой ясности.
Можешь организовать нам что-нибудь дальнобойное? спросил генерал у Ревича.
В смысле?
Не тупи, Сергеич Ракету, способную стартовать с «Ковчега» и распылить над Гагариным достаточное количество препарата, можешь организовать?
Организовать можно все. Вопрос в сроках Раньше спутник нащупает разрыв в облаках, чем мы расконсервируем и подготовим ракету. А ведь еще надо сладить подходящую боеголовку
Ревич развел руками, изобразил виноватое лицо, отвел взгляд. Выглядело все это фальшиво и наигранно, и любому стало ясно, что он не просто разгильдяй, но саботажник и злостный вредитель, и готовую к запуску ракету наверняка имеет, но безбожно втирает очки начальству.
Все равно займись ракетой, решил генерал. Даже если сейчас не пригодится, пусть будет Запас карман не трет.
Он сделал паузу. И обратился уже ко всем собравшимся:
А теперь, господа, я хотел бы услышать ваши версии произошедшего. И варианты наших действий, разумеется. Начнем с вас, Владлен Геннадьевич.
Владлен Геннадьевичпрофессор Сыромятников, главный медик «Ковчега»высказаться не успел. Даже версию не озвучил, не говоря уж о вариантах действий.
Ярко-алый сигнал срочного вызова. Взволнованный голос вахтенного офицера:
Товарищ генерал-полковник, Гагарин виден! Спутник угодил в «окно»!
Картинку мне сюда! рявкнул Воронин. На большой экран!
* * *
На рубеже двадцать первого и двадцать второго веков человечество осваивало Солнечную систему, но медленно, крошечными шажками, никакого сравнения с глобальным прорывом второй половины века двадцатого.
Потихоньку развивали лунные базы, единственное поселение на Марсе неторопливо отрабатывало в полевых условиях методы колонизации Красной планеты. Велись разработки подпространственных двигателей, пригодных для межзвездных перелетов, и даже были достигнуты первые практические результаты, и уже поговаривали, что через пару-тройку десятилетийпосле тщательных и всесторонних экспериментов в Солнечной системечеловечество совершит первый разведывательный полет к звездам. Может быть. Если деньги найдутся.
Деньги, как обычно, были главной проблемой. Программы пилотируемой космонавтики и внеземных поселений пожирали огромные бюджеты без какой-либо финансовой отдачи, наработки на будущее не в счет Крупный бизнес все меньше стремился оплачивать мечту человечества о звездах. А не самое щедрое госфинансирование позволяло сохранять достигнутое, но продвижение вперед шло воистину черепашьими темпами.
Все изменила нефть. Вернее, почти полное ее отсутствие.
Последние резервынефть арктического шельфа и Антарктикиделили жестко, отложив в сторону и прежние договоренности, и принципы международного права. Гренландская война и две Антарктических показали: в клубе нефтяных стран произошли существенные изменения, ныне нефть достойны добывать лишь державы, обладающие ядерным оружием. Увы, добыча победителей была ничтожно мала в сравнении с потребностями экономики.
Наивные экологи мечтали: оставшись без нефти, человечество остановит наконец безумную технологическую гонку, заживет просто и в гармонии с природой. Человек выйдет из своего экологичного дома, над крышей которого растет целый лес ветрогенераторов, и поедет на работу на велосипеде, если же соберется в дальний путьна электромобиле, а в небе будут бесшумно парить экологичные дирижабли, моря вновь начнут рассекать белокрылые красавцы-парусники Идиллия.
Мечта оказалась полной утопией. Ветрогенераторы могли кое-как обеспечивать энергией дома (лишь в условиях теплого климата), но никак не зарядку батарей электрического транспорта. Велосипед для поездок на работу, хоть и выглядит простым, но на самом делеплод многих производств, активно пожирающих углеводороды. Даже асфальтовое шоссе, по которому покатит велосипедист-эколог, сделано из нефти. Да, именно так: песок и минеральные частицы в асфальте связывает битум, самая тяжелая нефтяная фракция.
Кроме того, нефть не только топливо, она еще сырье для множества химических производств, в том числе фармацевтических. А экологи в большинстве своем не желают лечиться бабушкиными травками, заваренными или настоянными на спирту. Им, экологам, хочется самых современных лекарств для поправки своего драгоценного здоровья.
Самое обидное, что нефть на планете была. Нефть в буквальном смысле лежала под ногами. Двадцать-тридцать процентов нефти любого месторождениянефть неизвлекаемая. Разумеется, изобретательное человечество давно придумывало разные способы, как эту нефть извлечь.
И тут случился прорыв. Сейсмоударный метод извлечения нефти. Собственно, идея подтолкнуть подземным взрывом нефть к поверхности была известна давно, но значимых результатов не приносила. Новация состояла в масштабе: пробурить сверхглубокую скважину, опустить в нее ядерный заряд и
И первый же промышленный опытв Усинском нефтегазоносном районе, давно истощенном, принес блестящий результат. Нефть хлынула к поверхности, снося заглушки законсервированных скважин.
Нефтяная промышленность обрела второе дыхание. Акции добывающих компаний, тихо умиравших, стремительно росли в цене. Сверхглубокие подземные ядерные взрывы загрохотали везде, раздирая и корежа недра планеты. На Ближнем Востоке, в Африке, в Южной Америке
Разумеется, Россия, как родоначальница метода, шагала впереди всех, и по ней растревоженная планета нанесла первый ответный удар. Сильнейшее землетрясение на Северном Урале. Там, где землетрясения не случаются по определению. Разрушенные города и поселки, построенные, конечно же, без учета возможной сейсмоактивности. Погибшие люди.
Поначалу никто не насторожился. Ученые придумали теории, объяснившие: случайность, каприз природы. Земная мантия, дескать, тряхнула стариной, вспомнив далекую-далекую молодость, когда рожала в муках Уральский хребет Ядерные взрывы глубоко под опустошенными месторождения продолжались.
Но потом «капризы природы» пошли один за другим. Землетрясения, извержения давно уснувших вулканов, появление новых. Разломы, карстовые провалы. Тектонические толчки в море, порождавшие гигантские, никогда ранее не виданные цунами.
После Валдайского разлома раздались в научном мире раздались первые голоса, связавшие небывалую активность земных недр с нефтедобычей. И лишь после Калифорнийской волны была созвана международная конференция и подписан Брюссельский протокол, повсеместно запретивший сейсмоударный метод оживления нефтяных полей с применением ядерных зарядов.
Транснациональные корпорации, хоть и приложили немало усилий для затягивания созыва конференции, к подписанию протокола отнеслись на удивление лояльно. Брюссельский протокол запоздал, почти все интересующие нефтяников месторождения заработали, черная кровь вновь активно заструилась по жилам экономики. У корпораций в тот момент имелись другие проблемы. Все чаще тектонические сдвиги сминали и корежили нитки трубопроводов. Все чаще тонули танкеры, как спички ломаясь на гигантских волнах. Морским буровым платформам тоже доставалось
Гибли города, гибли люди. Океанские побережья, даже не пострадавшие от цунами, обезлюдели. Но в центральных районах континентов беженцев подстерегали другие напасти.
Увы, Брюссельский протокол опоздал и в другом смысле. Буйство земной магмы не утихло. Запущенный процесс продолжался уже без участия человека и набирал обороты. Жить на планете стало очень неуютно, безопасных мест фактически не осталось. Никто не знал, где завтра уйдет из-под ног земля
И вот тогда-то вспомнили о планах звездной колонизации. Сразу нашлись средства, даже с лихвой, с избытком. Очень богатые люди сообразили: ни за какие деньги покой и безопасность им теперь не купить. На Землене купить.
* * *
Наверное, генералу Воронину легче было бы увидеть последствия катастрофы, уничтожившей Гагарин. Например, следы взрыва электростанции. Да, погибла бы техника и сооружения, погибли бы люди Но по меньшей мере генерал знал бы, что ему делать. Высылать спасательные группы, выяснять, отчего взорвался реактор, защищенный от всего на свете, разбираться, почему ни люди, ни автоматика не послали сигнал тревоги.
Но на виртуальный, сотканный лишь из лучиков света экран демонстрировал собравшимся абсолютно целый Гагарин.
Нерушимо стояли два жилых купола и третий, лабораторный. Ангары, склады, здание электростанции, вышка связи Все в порядке. Все на своих местах, целое и невредимое. Технологии опробованы на Марсе, на куда менее дружественной к человеку планете, чем Новороса.
Единственный признак, что в Гагарине не все ладнотри вездехода возле одного из жилых куполов. Причем у одного дверца, в нарушение всех инструкций, настежь распахнута. Полное впечатление, что прибывшие на вездеходах люди бросились внутрь, наплевав на все прочее.
Ни одного человека за семь минут записи не появилось в поле зрения. И никаких намеков на разгадку непонятного молчания Гагарина.
Что это за машины? спросил генерал у Дениса Старцева, командовавшего десантниками.
Тот ответил не задумываясь:
Группа Малышенко, товарищ генерал-полковник, должна была вернуться с Фермы через два дня, могли вернуться раньше. Либо Корф бросил все, и бурильную установку, и прочую тяжелую технику, и прискакал налегке. Надо бы посмотреть запись еще раз, с большим увеличением.
Посмотрели, оптика на СВН стояла мощная, позволяющая разглядеть даже мелкие детали. И Денис заявил уверенно:
Машины группы Корфа, товарищ генерал-полковник. Бок у левого вездехода при мне рихтовали, следы остались.
Корф мог связаться с «Ковчегом» напрямую, без вышки Гагарина? впервые подал голос марсианин Залкин.
Никак нет, не мог.
Теоретически мог, встрял Ревич. если бы отъехал на полтораста километров к югу от района работ, в зону действия коммуникационного спутника.
То есть в поселении случилось нечто, что заставило группу Корфа бросить все дела и стремглав примчаться в Гагарин задумчиво произнес генерал. Понять бы еще, что
Ревич всем своим видом изобразил раскаяние. И сожаление, что ничем не может помочь. Денис Старцев бодро отрапортовал:
Не могу знать, товарищ генерал-полковник.
«Да уж, знать и думатьэто не по твоей части, бравый оловянный солдатик, подумал Воронин. Исполнитель толковый и инициативный, но не более того»
Что предлагаешь? спросил он у Дениса, почти не сомневаясь в ответе.
Лететь и во всем разобраться на месте, товарищ генерал-полковник. Два десант-бота готовы. Люди отобраны, двадцать семь отборных бойцов. Один к одному, золото, а не люди.
Двадцать восьмым, конечно же, ты?
Так точно, товарищ генерал-полковник.
Перед мысленным взором генерала предстала яркая картинка: новое совещаниете же минус Старцева на виртуальном экране опять изображение безмолвно-безлюдного Гагарина: такого же, как сейчас, только с двумя десант-ботами на посадочной площадке.
Людей и боты держи в режиме десятиминутной готовности к старту, приказал он Старцеву. Но все-таки сначала постараемся понять, что там стряслось. Хотелось бы знать ваше мнение, Владлен Геннадьевич. Могла произойти там ну, скажем, спонтанная эпидемия? Такая, что за час или за два все полтораста человек стали полностью недееспособны?