Говард Мелвин Фаст (Э. В. Каннингем)Лидия
Глава первая
Когда Алекс Хантер, мой босс, пригласил меня зайти в его кабинет, я нисколько не удивился. Более того, я этого уже ждал, о чем ему и поведал.
Что у тебя с делом О'Лири? спросил он.
Можно считать его почти закрытым, бодро отчеканил я. Во всяком случае, никаких сложностей я больше не ожидаю. Я передал досье Харольду и сказал, что, по вашему мнению, будет лучше, если до конца его доведет он сам.
Но это же бессовестное вранье! взвился Хантер.
Вероятно, преспокойно признал я. Я ведь люблю приврать.
Ты вообще ведешь себя нагло и вызывающе. Мне это не по нутру, Харви, и я тебя честно предупреждаю: как только я подыщу тебе замену, ты будешь немедленно уволен. Более того, я попытаюсь внести тебя в черный список, чтобы, уйдя от меня, ты не сумел устроиться на более выгодную должность. Тыразвязный, гнусный, ненадежный и абсолютно беспринципный субъект. Единственное, что тебя хоть немного оправдываеттак это голова на плечах. В смекалке тебе не откажешь, это верно. Садись.
Я уселся в просторное черное кресло, стоявшее сбоку от его письменного стола, и принялся наблюдать за боссом. Хантер на меня никогда не кричал, но он и вообще отличался тем, что не кипятился и не повышал голоса ни в каких случаях, даже в самом раздраженном состоянии. Хотя внутри гнев ожесточал его, снаружи это никак не проявлялось. И еще одна особенность: сердясь, он всегда говорил правду. Меня он недолюбливалпо причинам, которые назвал сам, и которые, я должен признать, были не лишены оснований. Что касается моего к нему отношения, формулировать его я не готов, да это и не важно. Алекс Хантеркоренастый и курчавый крепыш со светло-русой, начинающей седеть шевелюрой и маленькими холодными голубыми глазкамис подчиненными он держался сухо и отчужденно, что оправдывал принципиальностью и чувством долга. Однако я считал, что принципиальности у него не больше, чем у бойскаута, и именно поэтому при всем желании так и не смог заставить себя уважать его. Впрочем, я вообще отношу себя к тем людям, которые мало кого и что уважают.
Голова на плечах, говорите? произнес я. Смекалка? Вы и вправду так считаете? И где же она? Мне ведь уже тридцать пять, а я до сих пор числюсь всего лишь сыщиком в страховой компании за каких-то дохлых десять тысяч долларов в год
Не считая расходов.
Не считая расходов, добавляет мой шеф, готовый скорее сжечь свою левую руку, чем оплатить мне жалкую поездку на такси.
Черкани мне прошение, вздохнул Хантер. Или ступай на свое место и подай заявление на увольнение. Как тебе удобнее.
Да, с наемными работниками разговор у вас короткий, кивнул я. Так что вам угодно, мистер Хантер?
Колье Сарбайна, разумеется. Неужели ты сам не догадался?
Отчего жедогадался.
С минуту мы молча сидели, пока он пожирал меня своими глазками-бусинками. Поскольку спокойно сидеть, пока тебя испепеляют свирепым взглядомудовольствие небольшое, я не выдержал и спросил его, какова сумма страховки.
Ровно четверть миллиона, с готовностью ответил Хантер. Двести пятьдесят тысяч долларов.
В одном полисе? Выданном нами?
Да, в одном. Иименно в нашем.
Но в нем ведь предусмотрена хоть частичная отсрочка платежа?
Спроси у ребят наверху! отрезал Хантер. Какое мне, к чертовой матери, дело до отсрочки? Я знаю только, что через две недели моей компании придется выписать мистеру Марку Сарбайну чек на четверть миллиона долларов.
Мое сердце обливается кровью при одной мысли о нашей компании.
Не можешь без ехидства, в тонкогубой улыбке моего босса было что-то змеиное. Вот ведь язва!
Я вовсе не язвил.
Эх, скинуть бы мне годков десять, вздохнул он.
Да, сэр. И что бы вы тогда сделали? Собственноручно отыскали колье Сарбайна?
Нет, Харви. Я бы лично вышиб из тебя дух.
Вот как? Это несложно. Вы же знаетея не мастак драться. Вам даже не придется скидывать десять лет, сэр. Валяйте. Раз уж это доставит вам истинное наслаждение
Спасибо, Харви, коротко кивнул он.
Если верить газетам, то колье тянет на триста пятьдесят тысяч.
Кто, черт побери, знает, сколько оно стоит на самом деле? Рыночной цены на такие изделия просто не существует. На прошлой неделе в "Парк-Берне Галериз" устроили распродажу драгоценностей камней, на которую выставили бриллиант "Ломас". Прилетевший из Чикаго Гольдберг предложил за него сто десять тысяч, а достался камешек Питеру Суини из Бостоназа сто семьдесят! Оценивают все по-разному, но в колье Сарбайна есть один камешек, которому "Ломас" и в подметки не годится. Я клоню к тому, что подлинной стоимости колье не знает никто, но застраховано оно на четверть миллиона зеленых, и именно эту сумму нам предстоит выплатить.
А почему его не застраховали покруче?
Спроси Сарбайна.
Я спрашиваю вас, настаивал я.
Я не люблю играть в "угадайку". Страховой взнос на такую сумму и так довольно значителен. Возможно, они не могли себе позволить внести больше.
Это Сарбайн-то не мог?
Ты подсчитывал его доходы, Харви. Янет.
Бедняки такие безделушки не покупают.
В самом деле? Очень меткое замечание, но в данном случае оно не по адресу. Марк Сарбайн не покупал это колье. Оно принадлежало Ричарду Коттеру, который, в свою очередь, унаследовал его от матери, Энн Фредерикс. Ее отец, Алан Фредерикс, южноафриканец британского происхождения, приехал в Штаты в тысяча восемьсот восемьдесят втором году. Главный алмаз он привез с собой не ограненным, и, насколько я знаю, целых десять лет копил деньги на поездку в Амстердам, чтобы отдать камень в огранку. Похоже, ему посчастливилось раздобыть третий или четвертый по величине алмаз за всю историю. Удайся огранка на славу, цены бы этому бриллианту не было, однако в процессе обработки случились довольно значительные потери, и пришлось изготовить колье. Все одиннадцать бриллиантов происходят из одного алмаза.
Сколько же весил алмаз? полюбопытствовал я.
Сейчас мы точно не знаем, как не знаем и того, каким образом он достался Алану Фредериксу. Но уж безусловнонесколько сот карат в нем было. Впрочем, это ни о чем не говорит. Если верить португальцам, то в их сокровищнице покоится алмаз "Бонанза", который весит 1680 карат. Однако они отказываются показывать его специалистам, что рождает подозрениявдруг это вовсе не настоящий алмаз, а белый топаз. Этот камень мы не застраховали бы даже на тысячу долларов, а вот у Сарбайна охотно приняли бы полис на все четыреста тысяч, вздумай он застраховаться на столько. Впрочем, я знавал немало алмазов по пятьсот карат, из которых не удалось бы изготовить колье, даже близко похожее на сарбайнское. Алмаз Фредерикса сразу разрезали на бриллианты, а это значит, что каждый алмаз огранили по плоскостям и снизу и сверху. Получали камни с так называемой экваториальной плоскостью. Над этой плоскостью делают тридцать три грани, а еще двадцать пять граней шлифуют сзади. Всего у такого бриллианта, таким образом, пятьдесят восемь граней, а результатзамечательное произведение ювелирного искусства.
Да, в камешках, он разбирался, но мне никогда не доставляло удовольствия казаться глупее, чем я есть, особеннос учителем вроде Хантера. Я спросил его о качестве алмаза.
Яхерсфонтейн, ответил он.
То есть, кимберлитовый, кивнул я. По меньшей мере не хуже, а то и лучше других знаменитых алмазов. Но, если он из Яхерсфонтейназначит, старый Фредерикс попросту спер его.
Кто его знает, вздохнул Хантер. Сейчас уже всем на это наплевать. Главное, да и единственное, что меня сейчас заботит, этокак заполучить сарбайнское колье назад.
И раздобыть его должен не кто иной, как Харви Крим! Спасибо, сэр, масса Хантер. Сейчас прошвырнусь туда-сюда, а потом принесу вам в зубах доброе старое колье целехоньким и невредимым.
Если я способен терпеть твое нахальство, Харви, то только до определенных пределов, серьезно сказал Хантер.
Обязуюсь, сэр, никогда и ни при каких обстоятельствах за эти пределы не выходить, смиренно произнес я, кротко потупив взор. Но вы так и не сказали мне, сколько Сарбайн заплатил за свою безделушку.
Строго говоря, он не заплатил за нее ни единого цента. И тем не менее оно обошлось ему в двадцать пять тысяч долларов.
А-аа, понимающе протянул я, хотя ровным счетом ничего не понял. Выгодная покупка, ничего не скажешь.
И не говори! Если бы ты слушал хоть кого-нибудь, кроме себя самого, то уже давно зарубил бы себе на носу, что Сарбайн не покупал кольеоно, как я безуспешно пытался тебе втолковать, принадлежало Ричарду Коттеру. Пару лет назад Коттера крупно подставили. Ты что-нибудь про него слышал?
Мне пришлось помотать головой. Не подумайте, что Алекс Хантер был ходячей энциклопедией, вовсе нетно как босс, он распоряжался довольно многочисленным персоналом, который послушно совал нос в любую указанную боссом дыру, чтобы отработать жалкие несколько долларов, выплачиваемые компанией. Итак, он поведал мне, что Ричард Коттер возглавлял строительную фирму, которая возвела в Нью-Йорке полдюжины многоквартирных домов (а домов таких было тогда раз два и обчелся), после чего стала сдавать их в аренду. И вот тут-то у него и начались неприятности. Судебные иски следовали один за другим. В одном доме произошел пожар, другой сдали недостроенным, какой-то подрядчик улизнул с деньгами и так далее. Словом, человек дошел до ручки.
Его грубо подставили, заключил Хантер. В сфере операций с недвижимостью такие случаивовсе не редкость. Особенно в строительном бизнесе.
Да, со мной такое тоже случается, а ведь я пока ничего не строю.
Прими мое сочувствие. Как бы то ни было, Коттер дошел до ручки и испытывал острую нужду в деньгах. Ему прежде уже доводилось иметь дело с Сарбайном и тот согласился ссудить Коттеру двадцать пять тысяч под залог бриллиантового колье. На год.
Умница этот Коттер. Вместо того, чтобы запросто продать колье за астрономическую сумму, он закладывает его за двадцать пять тысяч!
Он не мог продать колье. Кстати, это была их фамильная драгоценность. Дело в том, что его жена завещала колье их дочери.
Разве колье принадлежало не ему?
В свое время, кивнул Хантер. Потом он подарил его жене. После ее смерти колье отошло к дочери.
Поэтому ни один банк не принял бы от него это колье, и он решил тайком от дочери обратиться к Сарбайну, догадался я. Но ведь любой суд мог бы признать эту сделку недействительной и вернул бы колье дочери.
Это не совсем так, Харви, произнес Хантер, снисходительно улыбаясь. Во время заключения сделки его дочь еще не достигла совершеннолетия, и он официально был опекуном. Как опекун, Коттер имел право распоряжаться имуществом дочери по своему усмотрениюпродавать, закладывать, спекулировать Все, что душе угодно. Таков закон. Ему было достаточно только вести бухгалтерский учет и демонстрировать честность своих намерений. Итак, он отдал колье Сарбайну, но вскоре после этого окончательно разорился и пустил себе пулю в висок.
А-аа
Да, вот, представь себе. Знаешь, Харви, когда ты произносишь таким тоном: "А-аа", меня начинает мутить. Кто ты такой, чтобы судить человека, которого так подло подставили?
Я вовсе никого не сужу. Я просто спокойно произнес: "А-аа".
Я понимаю. Меня с тебя просто воротит, Харви. Как бы то ни было, я тебе все рассказал.
А какая судьба постигла девочку?
Какую девочку?
Дочь Коттера.
А тебе какое дело?
Сам не знаю. Просто здесь какая-то неувязка, а я не люблю неувязки.
Извини, пожалуйста, Хантер низко склонил голову. Я забыл, что у тебя артистическая натура. Разумеется, ты не любишь неувязки. Так вот, девочка мертва. Это тебя устраивает?
Не совсем. Когда и почему она умерла?
Я не знаю ни того, ни другого, уныло процедил сквозь зубы Хантер. Более тогомне глубоко наплевать на это.
Значит, вы просто забыли отдать соответствующее распоряжение о расследовании, безжалостно подытожил я. Вы стареете.
Должно быть, согласился Хантер. Ты, видимо, прав, Харви. Только поэтому я и терплю твои выходки. Вместо того, чтобы вышвырнуть тебя вон. Или уволить ко всем чертям.
Не только поэтому. Вы еще хотите наложить лапы на это колье.
Да, Харви, я и в самом деле не прочь был бы получить это колье.
Так я и думал. Скажите, масса Хантер, сэрвознаграждение для того, кто его найдет, предусмотрено?
Ты работаешь на нашу компанию, Харви!
Безусловно. Но ведь найти колье может и кто-то другой?
Мы еще не приняли решения на этот счет.
А если обстоятельства вынудят меня предложить вам сделку?
Если нас и впрямь вынудят обстоятельства, Харви, то нам придется согласиться.
Сколько?
Я уверен, что компания не станет возражать против выплаты премии в размере, скажем, десяти процентов если иного выхода не будет, разумеется. Мы не благотворительный фонд и не правоохранительное учреждение. Наша цельполучить большую прибыль и, по возможности, сократить расходы. Ты поражаешь меня, Харви. Мне казалосьты знаешь это, как "Отче наш".
А как насчет двадцати процентов?
Пятьдесят тысяч? Боюсь, что нет, Харви.
Вот как? С каких это пор вы отвергаете четыре пятых пирога?
Ты, конечно, в своем деле дока, Харви, но ты сперва найди пирог, а уж потом нарезай его.
Я хочу услышать ваш ответ.
Почему? спросил Хантер голосом, внезапно ставшим жестким, как наждак.
Потому, что мне нужны эти деньги.
В самом деле? уже почти промурлыкал мой босс. Уж слишком нежно тут он перестарался. Уж я-то знал, что внутри он кипит, как чайник. А ты не забыл, Харви, что работаешь на нашу компанию?
Нет. Этого я ни на минуту не забываю. Ваша грязная жалкая работенка внушает мне отвращение. Я торчу здесь только потому, что не могу подыскать ничего более стоящего. Вы вот упомянули, что у меня есть голова на плечах. Это довольно относительно. Те интеллектуалы, которым вы платите жалованье, не в состоянии самостоятельно отыскать свою тень в солнечную погоду. Но это вполне нормально. Для большинства ваших дел годятся и такие придурки. Теперь жедело другое. Такого случая я ждал слишком давно и у меня нет уверенности, что он не последний.
Понятно, Харви. Значит, ты выжидал. А с какой целью, позволь узнать.
Я хочу получить это вознаграждение.
Вознаграждение, шепотом повторил он. А какое именно вознаграждение?
Двадцать процентов. Пятьдесят тысяч долларов.
Понимаю. Что ж, ты, я вижу, мыслишь по крупному.
А почему бы и нет. Я потратил целое утро, изучая все материалы по этой краже. Это был крутой налет, как окрестили его на телевидении. Простой, умелый и четкий. Возможно, даже не спланированный заранее. Такие кражисамые тяжелые; ни подготовки, ни следов отступления. Как правило, они остаются нераскрытыми. Ни следов взлома, ни улик, ни свидетелей, ни даже отпечатков пальцев; если вы даже и верите в эту ерундистику с отпечатками пальцев. Словом, такие преступления не раскрывают. Если не верите, поройтесь в полицейских досьетам почти все такие кражи проходят как висяки.
И мы заплатим тебе пятьдесят тысяч долларов, чтобы ты ее раскрыл?
Нет, масса Хантер, сэрвовсе нет. Вы заплатите мне пятьдесят тысяч после того, как я вручу вам колье.
А-аа!
Когда я вот недавно произнес "А-аа", вы устроили мне выволочку
Я был не прав, Харви, прости меня.
Спасибо, сэр. Вам, должно быть, придется поставить этот вопрос перед Советом директоров? Все-таки, пятьдесят тысячне мелочь.
Нет, Харви, не придется, спокойно ответил Хантер.
Вот как? Тогда я не понимаю
Можешь не договаривать, Харви. Мы не выплачиваем своим сотрудникам страховое вознаграждение. Так просто не принято.
В самом деле? Значит, это ваше последнее слово?
Нет. Вовсе нет. Я добавлю еще, что ты мне до смерти надоел.
Тогда я это стерпел. Сразу, во всяком случае, не взорвался. Оснований для этого было предостаточно, но я даже бровью не повел; чем и по сей день горжусь. Я только мысленно проворачивал в голове убийственные реплики. От самых мягких, вроде: "Ну и поищите себе другого дурачка, мистер Хантер" до коротких и колких, например: "Бастас меня хватит!". Или даже: "Возьмите эту вашу работу и засуньте себе в". Вы поняликуда. Однако босс опередил меня, спокойно произнеся:
Если ты хочешь уволиться, Харви, то я бы на твоем месте не беспокоился
Нет уж, сэр, я не могу не беспокоиться.
Право, не стоит, Харви. Дело в том, что с тобой уже все кончено. Ты уже целых пять минут здесь не работаешь. Иными словамиты уволен.
До чего же вы все-таки жалкая личность, только и выдавил я в ответ. Не дали мне потешить собственное самолюбие и выйти отсюда с гордо поднятой головой. Вполне ведь могли уступить. Так нет, вам непременно нужно было меня унизить.
У меня тоже есть самолюбие, Харви. Кстати, сегодня вторник, так что тебе причитается жалованье за два дня. Тем не менее мы вышлем тебе чек за целую неделю. Я лично за этим прослежу. Надеюсь, ты сейчас пойдешь и очистишь свой стол. И последнее: если хочешь что-нибудь еще сказать, говори сразу, чтобы я побыстрее начал наслаждаться мыслью, что больше никогда тебя не увижу.
Трудно быстро подобрать подходящие для такого случая слова
Попытайся, Харви.
Я чуть пораскинул мозгами, потом устало промолвил:
Идите в задницу.
Спасибо, Харви. До свидания.
До свидания, масса Хантер, сэр, попрощался я.
* * *
Признаться, я не слишком спешил, освобождая свой стол. В нем, собственно говоря, не было ничего такого, чем бы я дорожил или хотел взять с собой, но я не мог допустить, чтобы меня так запросто вышвырнули с места, где я провел три бесцельных и скудно оплачиваемых года.
Офис, в котором мы располагались вдвоем с Харольдом Хопкинсом, бездарным страховым сыщиком с интеллектом ящерицы и рвением прыщавого подростка на первом свидании, представлял из себя перегороженную на две половинки каморку площадью примерно в девять квадратных футов. Учитывая, что в клетушках размещались два стола и три картотечных шкафа, места для людей оставалось с гулькин нос; приличная кошка и та разобиделась бы не на шутку. Впрочем, наша компания страховала имущество, а не людей, поэтому и поступала соответственно. Харольда на месте уже не оказалосьон отправился на поиски улик в закопченный от пожара цоколь дома О'Лири; компания пыталась доказать, что пожар, за который ей предстояло выложить две с половиной тысячи долларов страховки, на самом делене что иное, как поджог, учиненный владельцем. Впрочем, зная способности Харольда, я прекрасно понимал, что О'Лири ровным счетом ничего не грозитуличить хозяина в преступлении он смог бы только в том случае, если бы О'Лири сам отвел его в сторонку и показал, как и когда поджег свой дом.
Оставшись в одиночестве, я немного посидел за столом, измышляя прощальную реплику, которая бы сразила неблагодарного Алекса Хантера наповал. Так уж я устроен, что всю жизнь придумываю всякие умные слова, которые, к сожалению, приходят ко мне в голову лишь после того, как мои собеседники уже и думать забывают про наш разговор. Что мне стоило сказать, например: "Мистер Хантер, я счел за честь работать с таким вздорным, самоуверенным и напрочь лишенным обаяния человеком, как вы. Жаль, что больше мне не доведется столкнуться с таким боссом."
Да, это звучало вполне достойно и цивилизованно. Выкладывая из ящиков расческу, зубную щетку с пастой и пинтовую бутылочку виски, я искренне недоумевал, почему не додумался до такой реплики сразу. Записная книжка, несколько карандашей и ручеквот и все мои нехитрые пожитки в этой конторе. Впрочем, ручки с карандашами я вернул в ящикнекоторые из них принадлежали компании.
Я еще сидел и перебирал свой жалкий скарб, когда дверь моей конуры распахнулась и влетела Джоси Моррис, служившая секретаршей сразу для шести наших сыщиковруководство нашей экономной компании считало, что нам и этого много. С места в карьер Джоси запричитала, правда ли то, что она только что услышала, и неужели такое может случиться.
Правда, подтвердил я.
Волосы у Джоси были кукольныекрашеные в светло-пепельный цвет. Кукольной выглядела и прехорошенькая мордашка с ярко-голубыми глазищами. Однако теперь они метали молнии, а маленький ротик изрыгал богохульства по адресу Алекса Хантера, посягнувшего на лучшего сыщика всех времен и народов.
Полностью с тобой согласен, кивнул я. И ещея очень растроган, Джоси. я даже не представлял, что так тебе дорог.
Как они посмели! Знаете, мистер Крим, я такого порасскажу вам про этого подонка, Алекса Хантера
Рассказать про этого подонка она не успела, потому что распахнулась дверь, и в проеме возник сам Хантер. Метнув на Джоси змеиный взгляд, он холодно поинтересовался, почему, вместо того, чтобы заниматься важными делами, она проводит время с личностями, которые перестали принимать участие в укреплении благополучия и процветания нашей компании.
Если вы хотите мне что-нибудь поручить, мистер Хантер, отчеканила Джоси тоном, свидетельствовавшим о немалой отваге, или недовольны моим поведением, то вы найдете меня за моим письменным столом.
С этими словами она протиснулась мимо него к двери и вышла, громко стуча каблучками. Хантер проводил ее ледяным взглядом и уставился на жалкую кучку лежавших передо мной вещей.
Ты собрался, Харви?
Почти. Кстати говоря, я тут припомнил кое-какие слова, которые собирался вам высказать, но, подрастерявшись, не успел. У вас найдется минутка?
Прибереги свои колкости на черный день, Харви. Мистер Смидли хочет побеседовать с тобой, прежде чем навсегда обречь на попрошайничество.
Неужели?
Смидлипрезидент нашей компании. Пару раз за два года я мельком видел его издали, но никогда прежде он не изъявлял желания перекинуться со мной хоть одним словечком.
Да, вот тебе и "неужели". Послушай, Харви, мы никогда не могли с тобой ни о чем договориться. Сделай одолжение, не раскрывай рта, пока мы идем в кабинет Смидли.
Как изволите, согласился я.
Хотя наша компания размещается в здании современной постройки, кабинет мистера Смидли отделан ореховым деревом и обставлен мебелью, придающей комнате старомодный, но дорогой видне лишнее, конечно, для создания облика процветающей страховой компании. Сам мистер Смидли плюгавенький тщедушный седоволосый человечек с крючковатым носом и невыразительными серыми глазками, вечно прячущимися за пенсне. Удостоив меня кислым взглядом, он кивком указал мне на стул напротив себя. Мистер Хантер опустился на другой стул, расположившийся в торце стола.
Значит, выКрим, безжизненным тоном изрек Смидли. Спорить я не стал. Мистер Хантер, присутствующий здесь, зарекомендовал вас как нашего лучшего сыщика.
В прошлом. Он уже меня уволил.
Да, мне это известно, кивнул Смидли. Он поступил в интересах компании. Да будет вам известно, мистер Крим, что я всецело поддерживаю это его решение. Как руководитель отдела, он пользуется моим полным и безграничным доверием. Однако, обсудив с ним все подробности этого дела, я счел необходимым переговорить с вами. Вы не возражаете?
Я пожал плечами. Я уже смекнул, что сейчас получу встречное предложение, а это делало мою позицию достаточно сильной.
Он сказал мне, спокойно продолжил Смидли, что вы потребовали вознаграждение за то, что отыщете и вернете компании колье Сарбайна.
Я кивнул.
Совершенно верно.
Но вы знаете, что наши правила запрещают выплачивать вознаграждения своим сотрудникам?
Да, знаю.
Значит, вы отдаете себе отчет в том, что ваши требования беспрецедентны. Лично я отстаиваю точку зрения, что хорошие работники на улице не валяются, и их следует ценить и поощрять. И относиться к ним нужно бережно. Иными словами, мистер Крим, я пригласил вас сюда, чтобы попытаться прояснить и, по возможности, исправить некоторые недоразумения. Вам нравится ваша работа?
Иногда.
Вы считаете, что вам платят недостаточно?
Да, сухо сказал я.
Мы вас понимаем. Честолюбивые люди нередко выражают недовольство по поводу финансовой оценки своих услуг. А что, если я предложу вам поднять ваше жалованье на десять процентов?
Я помотал головой.
Нет. Мне не нужна прибавка.
А что вам нужно, мистер Крим? холодно спросил он.
Я уже объяснил это мистеру Хантеру.
Но позвольте, мистер Смидли снисходительно улыбнулся, словно напоминая, что мы с ним взрослые люди и понимаем всю нелепость моих требований. Вы же не можете всерьез требовать выплаты пятидесяти тысяч долларов? Если бы это даже и не противоречило нашим правиламсумма-то просто абсурдная!
Допустим. Но лишь на одну пятую столь же абсурдная, как тот чек, который вам придется выписать по истечении двух недель, если вы не найдете колье.
А почему вы так уверены, что найдете его сами?
Не знаю. Как не знаю и того, со сколькими людьми мне придется поделиться своим вознаграждением. Хочу только заранее подстраховаться.
И вы считаете, мистер Крим, что ваше требование стоит того, чтобы потерять положение и работу?
У меня здесь никакого положения, мистер Смидли. Только работа причем оплачиваемая примерно так же, как труд забулдыги-слесаря. Такое вознаграждениеэто пять лет моей работы здесь.
Понимаю. А что, если вместо вознаграждения, мы выдадим вам премию в размере пяти тысяч долларов?
Я помотал головой.
Вы понимаете, мистер Крим, что такое пятьдесят тысяч долларов?
Не совсем, признался я. Но, положив их на свой банковский счет и потратив пару бессонных ночей на то, чтобы досчитать до пятидесяти тысяч, я свыкнусь с этой мыслью. Я вообще быстро приспосабливаюсь. Я способный.
Понятно, вздохнул мистер Смидли, переплетая пальцы. Я хочу, чтобы вы поняли следующее, мистер Крим: я ставлю интересы компании выше амбиций и даже выше устоявшихся традиций. Согласись я с тем, чтобы вышвырнуть вас вон, я бы потешил свое самолюбие, но поступился интересами компании. Только давайте сразу жестко договоримся: если колье будет найдено сотрудниками полиции, ФБР или каких-либо иных организаций и правоохранительных органов здесь или в другой стране, никакого вознаграждения мы вам не выплатим. Деньги вы получите только в том случае, если найдете колье сами или с помощью воров, скупщиков краденого и прочего сброда. Вы согласны?
Да, сэр. Но я хотел бы получить также письменное подтверждение.
Я продиктую условия секретарше, и вы заберете контракт с собой. И учтите, мистер Крим, лично вы и ваши методы мне не нравятся. Надеюсь, мне понравятся ваши результаты.
Я тоже надеюсь, сэр.
Он вызвал секретаршу и надиктовал ей договор. Я дождался, пока его напечатали и подписали, после чего, унося в руке бумажку стоимостью в пятьдесят тысяч долларов, позволил себе гаденько ухмыльнуться в лицо массы Хантера.
Глава вторая
С годами у меня выработалась особая манера работать, которая отличается от методов полиции прежде всего полной противоположностью целей, которых мы добиваемся. Полицейские ловят воров. Меня интересует только застрахованное нашей компанией имущество. Если попутно с возвращаемым имуществом удается прихватить и вора, я не слишком возражаю против временного пребывания в ранге ревностного блюстителя законности; аналогичным образом полицейские, изловив вора, с готовностью возвращают похищенное законному владельцу. Есть и некоторые другие различия. Полиция, например, обладает неограниченными возможностями и колоссальной разветвленной организацией, раскинувшей свои щупальца по всему свету. Если в кое-каких подобных организациях мне и готовы изредка оказать поддержку, то при этом там ни на секунду не забывают, что ради спасения страховки я всегда готов пойти на любую сделку как с самими жуликами, так и с укрывателями краденого. В договоре, который вручил мне Смидли, об этом, естественно не было и речи; более того и он и Хантер поклялись бы на стопке библий, что не знаются с ворами и мошенниками. Тем не менее, когда мы, сыщики, вступаем в контакт с такого рода публикой, наши боссы закрывают на это глаза. Для пользы дела.
Так что работаю я по-своему; иногда у меня это выгорает, а порой и нет. О том, как это сработало в деле Лидии Андерсон (а именно под таким именем оно навсегда запечатлелось в моей памяти), вы узнаете, дочитав до конца эти записки.
Колье было украдено в воскресенье вечером, а описанные выше события происходили во вторник утром. Из всего, что я прочитал по поводу этой кражи, я заключил, что будет лучше, если до четверга с этим делом провозится полиция, промолов его через все свои жернова. Скорее всего им не удастся обнаружить ни вора, ни колье. В противном же случае, я все равно ничего не добьюсь, если и буду путаться у них под ногами. Да, колье меня интересовалодаже очень, на целых пятьдесят тысяч долларов, но только в том случае, если я найду его сам. Поэтому я решил временно оставить полицию в покое, а сам пока прогулялся в доннеловское отделение нью-йоркской библиотеки. Если вы рыщете в поисках каких-то экзотических фактов, то, разумеется, лучше Центральной библиотеки, что на Сорок второй улице, вам места не найти; правда, порыться на полках вам просто так не разрешат, да и кучи всяких формальностей не оберешься. Поскольку мне требовался всего-навсего выпуск "Кто есть кто" пятилетней давности, я решил довольствоваться доннеловским филиалом, где можно неспешно полистать любой справочник в тишине и покое.