Дженнифер УорфВызовите акушерку. Прощание с Ист-Эндом
Соpyrights © Jennifer Worth 2009
© CTM Productions Ltd. A Neal Street Production, фотография на обложке, 2017
© Дарья Горянина, перевод на русский язык, 2017
© Livebook Publishing Ltd, оформление, 2018
* * *
Синтии, за дружбу длиною в жизнь
Юность сгинет без следа
Кто-то сказал, что молодость лишь зря тратится на юных. Это не так. Только молодые обладают импульсивной энергией, которая позволяет им с радостью добиваться невозможного; им хватает храбрости следовать указаниям сердца и приветствовать всё новое; у них есть силы без устали трудиться днями и ночами. Молодые могут всё. Двадцать лет спустя никто из нас уже не способен на то, что с лёгкостью давалось нам в юности. Воспоминания по-прежнему с нами, но внутренний огонь уже угас.
В горячую пору молодости, в двадцать с небольшим, я отправилась работать окружной акушеркой в пострадавший от бомбардировок Ист-Энд. Это не было каким-то призванием меня просто тянуло к приключениям. Мне хотелось чего-то не похожего на прежнюю обыденную жизнь какого-то испытания, вызова, проверки на прочность, нового направления. Я отправилась в Ноннатус-Хаус небольшую, как я думала, частную больницу. Оказалось, что это монастырь сестёр Святого Раймонда Нонната. Обнаружив свою ошибку, я чуть не сбежала, подхватив неразобранные сумки. К монахиням я не стремилась. Мне казалось, что я тут не приживусь. Мне хотелось впечатлений, а не религии. Тогда я этого не понимала, но на самом деле мне не хватало и того, и другого.
Монахини так и притягивали приключения. Они бесстрашно ходили повсюду: по тёмным улицам и подворотням, мрачным лестницам, портам, борделям; вступали в схватки с разбушевавшимися арендаторами и мужьями им всё было по силам. Мудрая, неутомимая, благородная сестра Джулианна, всегда готовая пошутить, вдохновляла нас на подвиги. Спокойная послушница Рут и просвещённая сестра Бернадетт вызывали у нас уважение и даже некоторый трепет своими обширными познаниями и опытом в акушерском деле. Неприветливая, ворчливая сестра Евангелина поражала и смешила нас своей вульгарностью. А уж несносная сестра Моника Джоан! Как описать эту упрямую, шальную, бесконечно обаятельную даму, которую как-то судили за воровство (но оправдали)?
Небольшое недоразумение, говорила она. Не стоит об этом.
Глядя на сестёр, мы также бесстрашно седлали велосипеды посреди ночи и в одиночку отправлялись в самые опасные районы Лондона, где даже полицейские ходили только по двое. Мы мчались по неосвещённым улицам и переулкам, мимо жутких пустырей, где собирались наркоманы; мимо портов, чью ночную тишину нарушали только скрипы и стоны кораблей, покачивающихся на швартовых; мимо огромной, тёмной, молчаливой реки; мимо борделей на Кейбл-стрит и мрачных сутенёров. Мимо Хотя нет, не мимо А прямиком в крошечный домик или квартиру, где было тепло и светло, где ждали появления младенца.
Мы с коллегами обожали каждый момент этого процесса. Синтия, чей голос звучал, словно музыка, и чья спокойная, нежная улыбка могла упорядочить любой хаос. Сообразительная и острая на язык Трикси. Чамми, белая ворона в своём колониальном семействе слишком высокая и неуклюжая, чтобы стать частью общества: она не верила в себя, пока не занялась акушерством и не оказалась настоящей героиней.
Молодость тратится на юных? Только не в нашем случае. Пусть те, кто тратит эти годы зря, сожалеют об упущенных возможностях. Пережитого опыта, приключений и опасностей нам бы хватило на целую жизнь. Как радостно вспоминать об этом в старости: солнечные лучи, освещающие чёрные дома, сверкающие трубы пароходов, выходящих из порта, шутки и заботу кокни, или же постоянный недосып и бесконечные ночные вызовы; пробитую шину и полицейского, который её латал, беготню по баржам вместе с сестрой Евангелиной, удушающий сизо-жёлтый лондонский смог в тот день, когда Кончита родила недоношенного младенца, или же то Рождество, когда мы приняли ребёнка, родившегося ногами вперёд; бордели на Кейбл-стрит, куда угодила малютка Мэри, и где жила старая миссис Дженкинс, терзаемая воспоминаниями о работном доме.
Я вспоминаю молодость, когда всё казалось новым и ярким, когда ум постоянно задавался вопросами, искал ответы и впитывал знания, когда любовная боль была такой острой, что, казалось, могла удушить. А радость такой концентрированной, что из-за неё можно было лишиться рассудка.
Входят трое в ресторан
Извозчики говорят, что рабочая лошадка всегда найдёт путь в стойло, и в конце дня её шаг становится легче, она понимает, что скоро её ждёт мягкое сено, еда и вода. Так же чувствовали себя и мы, акушерки, направляясь домой после вечерних обходов.
Прохладный, но мягкий ветер обдувал меня, пока я катилась по Коммершиал-роуд и Ист-Индия-Док-роуд по направлению к тёплой кухне Ноннатус-Хауса и главное ужину. Я была молода, здорова и голодна, и позади был долгий день. Пока я крутила педали, мои мысли в основном занимал домашний хлеб миссис Би. Эта женщина творила настоящие чудеса, а я знала, что сегодня утром она месила тесто. Кроме того, я размышляла о задачке, которую рассказал Фред за завтраком. Мне не удавалось её решить трижды девять будет двадцать семь, да плюс два двадцать девять, так куда делся ещё один шиллинг? «Чушь какая-то, не мог же он раствориться в воздухе! Интересно, нашли ли ответ девочки. Возможно, Трикси и догадалась, в чём дело, она вообще хорошо соображает», думала я.
Ветер дул мне в спину, ехать было легко, и я прибыла домой в превосходном настроении. Но Трикси ехала с востока, преодолела две мили против сильного ветра и, что неудивительно, была несколько раздражена. Мы убрали велосипеды и отнесли сумки в процедурную правила гласили, что все инструменты следовало немедленно мыть, стерилизовать, пересчитывать и паковать заново на случай внезапного ночного вызова. Чамми она же Камилла Фортескью-Чолмели-Браун опередила нас.
Быстрей, черепашки вы мои! бодро крикнула она.
Только не сейчас, простонала Трикси. У меня нет сил. Я не черепашка, и уж точно не чья-нибудь. Я замёрзла, у меня болят колени, я умираю с голоду, и мне надо разобрать сумку перед ужином.
Чамми тут же преисполнилась сочувствия.
Прости, старушка, не хотела тебе задеть.
Я только что сложила салфетки возьми, сложу себе ещё. А автоклав уже разогрелся до ста восьмидесяти градусов, я включила его минут двадцать назад, когда пришла. Мы сейчас вмиг с этими сумками разберёмся. Вы видели, что миссис Би утром пекла хлеб?
Мы видели. Миссис Би не только пекла лучший хлеб к северу от Темзы, ещё она специализировалась на джемах, соусах чатни и готовила убийственные кексы и пироги.
Упаковав сумки, мы вышли из процедурной и отправились в кухню за ужином простой трапезой, которую готовили себе сами. Кульминацией дня был обед мы все собирались за большим столом, обычно по двенадцать-пятнадцать человек, включая гостей. Сестра Джулианна возглавляла сообщество. Присутствие монахинь и, зачастую, приглашённого духовенства, придавало обеду некоторую формальность, и мы старались вести себя наилучшим образом. Не то что ужин: мы все, включая сестёр, возвращались в разное время, поэтому обычно перекусывали на кухне. Все держались и беседовали куда свободнее, чем днём.
Кухня была просторной, возможно, построенной в викторианские времена. В эдвардианскую эпоху её переделали и с тех пор чуть подновили. Под высокими окнами (никто не мог дотянуться до них, даже Чамми) стояли две большие каменные раковины. Вода поступала в большие тугие краны через трубы, тянувшиеся по всей кухне и прикрученные к стене металлическими креплениями. Когда мы поворачивали рукоятку, трубы булькали и тряслись, и краны то неохотно выдавали тонкую струйку, то щедро плевались водой приходилось отскакивать, чтобы нас не намочило. Над раковинами висели деревянные подставки для тарелок, а по бокам высились столы с мраморными столешницами: здесь миссис Би месила тесто, оставляла его доходить, укрыв тканью, и выполняла прочие волшебные ритуалы, необходимые для приготовления хлеба.
У второй стены стояли большая газовая и угольная плиты, причём последняя была с духовкой и дымоходом, который уходил вверх по стене и скрывался где-то в потолке в пятнадцати футах от пола. Горячая вода поступала из бойлера, а потому Фред, наш разнорабочий и ответственный за быт, был крайне важной личностью даже миссис Би приходилось с этим считаться. Они оба были кокни, и между ними существовало хрупкое, настороженное перемирие, которое то и дело выливалось в перебранки на диалекте: обычно это происходило, когда Фред опять устраивал беспорядок на сверкающей кухне миссис Би, а она обрушивалась на него. Миссис Би представляла собой дородную даму с внушительным бюстом, а Фред даже по меркам кокни был щупловат, но держался твёрдо и сражался до последнего. Между ними вспыхивали настоящие битвы, но миссис Би понимала, что сёстры без Фреда не обойдутся, и раз за разом на кухне воцарялось спокойствие.
Миссис Би была права: Фред вечно устраивал беспорядок. Во всём было виновато его невероятное косоглазие один глаз смотрел на северо-восток, другой на юго-запад, так что Фред мог глядеть в обоих направлениях одновременно, но только не прямо перед собой. Зачастую, когда он выгребал золу или подбрасывал уголь, содержимое лопаты разлеталось во все стороны. Он кое-как подметал, но, как правило, сор тоже не попадал куда следует. Зола покрывала всё вокруг, и миссис Би можете себе вообразить!
Мы приготовили себе хлеб с сыром и чатни, финики с яблоками и несколько баночек лимонной помадки, джема и мармелада. Все мы ценили еду, поскольку выросли в войну, в пору строгих рационов. Ни одна из нас в детстве и в глаза не видела банана или шоколадки. Нас воспитывали на яйцах и крохотных кусочках сыра, которых должно было хватить на всю неделю. Хлеб, как и всё остальное, строго дозировался, и роскошная стряпня миссис Би вызывала у нас стоны восторга.
Чур мне корочку.
Так нечестно, ты её в прошлый раз ела.
Тогда давай поделим.
Может, и с другого края срезать?
Нет, тогда зачерствеет.
Давайте бросим жребий.
Не помню, кто выиграл, но мы договорились.
Вы решили задачку Фреда? спросила я.
Сложно сказать, ответила Чамми с набитым ртом и удовлетворённо вздохнула.
На мой взгляд, чушь собачья, заметила Трикси.
Это не чушь, а вопрос арифметики, ответила я и отрезала себе ещё сыра.
Ну, можешь размышлять об арифметике, старушка, а у меня есть вопросы и поинтереснее. Передай мне чатни.
У Чамми, что неудивительно, всегда был отличный аппетит.
Оставь что-нибудь Синтии, сказала я. Она вот-вот придёт, и чатни она очень любит.
Ой, простите! Чамми отложила половину порции обратно в банку. Вот я жадина. А где она, кстати? Должна была с час назад вернуться.
Видимо, задержалась, ответила Трикси. Нет, дело в другом, уверяю тебя. У меня в школе была почётная грамота, и я тебе говорю, это не арифметика.
А что? Трижды девять будет двадцать семь, так меня учили, плюс два двадцать девять.
Верно. И что?
И где ещё один шиллинг?
Трикси впала в ступор. Ей не удалось придумать ответ с ходу, а она предпочитала реагировать на всё мгновенно.
Это какое-то надувательство, вот что, заявила она. Фред, как обычно, жульничает.
Ну-ка, ну-ка, кто там обвиняет меня в жульничестве, позвольте спросить?
Фред вошёл в кухню с лотком угля в одной руке и ведёрком золы в другой. Голос его звучал дружелюбно, и он весело улыбался беззубым ртом (не совсем, впрочем, беззубым, поскольку один зуб там всё же имелся: большой жёлтый клык). К его нижней губе прилипла изжёванная папироса.
Трикси, очевидно, не испугалась, что обидела хорошего человека, напротив, она негодовала.
Ты нас точно дуришь с этой загадкой про ресторан.
Фред взглянул на неё тем глазом, что вечно смотрел на северо-восток, переместил папиросу в противоположный угол рта, пососал зуб и хитро подмигнул.
А, то есть по-вашему это надувательство? Ну так скажите мне, в чём подвох, мисс Трикси, вы же умная.
Фред осторожно опустился на колени перед печкой и открыл заслонку. Трикси готова была взорваться, но Чамми спасла ситуацию.
Знаешь что, старушка, надо проверить, остался ли там кекс. Наша миссис Би настоящее сокровище. Я два года жизни потратила на кулинарную школу Кордон Блю, фаршировала там сливы беконом, инжир рыбой и делала прочую ерунду. Но там такие кексы никто не пёк.
Пока мы наслаждались десертом, Трикси успокоилась.
Оставьте кусочек Синтии, сказала Чамми. Она вот-вот придёт.
А что, ваша тихоня ещё не вернулась? Пора б уже.
Фред то и дело дразнил нас, но при этом искренне о нас заботился. Он поворошил угли кочергой.
Я по-прежнему считала, что Трикси неправа. Я весь день думала об этой загадке и теперь мне не терпелось выяснить ответ.
Фред, я хочу разобраться. Входят трое в ресторан, так?
Так.
И платят за обед тридцать шиллингов, так?
Верно.
То есть по десять каждый, правильно?
Да ты умница, я погляжу!
И официант отдал тридцать шиллингов кассиру, так? продолжала я, не обращая внимания на его саркастический тон.
Так.
который сказал, что на самом деле еда стоила двадцать пять шиллингов. Всё сходится?
Пока что да. А дальше что было?
Кассир отдал пять шиллингов официанту.
Ну надо же, просто вундеркинд! В школе, небось, в любимчиках ходила, а?
Не мешай. Официант подумал, что посетители не узнают, и отдал им три шиллинга, а два прикарманил.
Вот ведь проныра, а? Ну да ничего, такое за всеми водится.
Не суди по себе!
Посмотрите-ка, какая цаца!
Вот здесь я начинаю путаться, вмешалась Трикси. Если каждый взял себе шиллинг сдачи, то каждый заплатил девять, а не десять.
А трижды девять будет двадцать семь, заговорили мы наперебой, а вместе с двумя шиллингами у официанта это двадцать девять. Так куда делся тридцатый шиллинг?
Мы непонимающе переглянулись. Фред продолжал ворошить угли в печи, что-то насвистывая.
Фред, куда делся шиллинг? требовательно спросила Трикси.
Ну хочешь, золотце, обыщи меня, ответил тот.
Не говори ерунды! Трикси опять завелась. Немедленно скажи
А вы подумайте, отрезал Фред. Я вынесу золу, а вы пока что пораскиньте мозгами.
В этот момент на кухню вошли Рут и сестра Бернадетт.
Какой ответ?
Девочки как раз пытаются догадаться.
Пока сёстры готовили себе ужин, мы пересказали им задачку. Послушница Рут отличалась вдумчивостью и тут же погрузилась в размышления.
Ничего не понимаю, сказала она. Не складывается. А где Синтия?
Ещё не вернулась.
Пора бы, если у неё только вечерний обход.
Видимо, задержалась.
Похоже на то. Хлеб потрясающий. Миссис Би просто фантастически печёт. Наверное, секрет в том, как месить и когда остановиться.
Трикси вытащила карандаш и бумагу.
Надо разобраться. Не мог же шиллинг никуда провалиться.
Она принялась записывать, но цифры не сходились, и она вновь разозлилась. И тут её осенило:
Давайте возьмём спички вместо шиллингов! Она вытащила коробок из духовки и высыпала его содержимое на стол. Мы будем тремя посетителями, Рут официанткой, а сестра Бернадетт выступит кассиром.
Она пододвинула к нам с Чамми горку спичек.
Так, Рут, ты официантка повесь на руку полотенце и подойди к нам со счётом. Бумажка сойдёт. Возьми с нас тридцать шиллингов.
Рут с энтузиазмом включилась в игру. Мы отсчитали по десять спичек и отдали ей.
Сестра Бернадетт сделала себе бутерброд и молча за нами наблюдала.
Вы будете кассиром, сядьте вон туда.
Монахиня укоризненно взглянула на Трикси и передвинула стул к концу стола.
Нет, подальше. Расположитесь у раковины!
Сестра взяла свой бутерброд и послушно уселась там, где ей сказали.
Теперь официантка берёт счёт и отдаёт его с деньгами кассиру, скомандовала Трикси. Кассир смотрит в счёт, видит, что там ошибка, и говорит Ну говорите.
Здесь ошибка, сказала сестра Бернадетт. Обед стоит двадцать пять шиллингов, а не тридцать. Возьмите пять шиллингов сдачи и отдайте их гостям.
Она вручила Рут пять спичек.
Неплохо, снисходительно сказала Трикси. Очень неплохо. Так, что дальше делает официантка?
Я вижу шанс подзаработать, ответила благочестивая послушница и с хитрой улыбочкой сунула две спички в карман.
Всё верно. Продолжайте.
Рут вернулась к столу и отдала нам три спички. Мы взяли по одной.
Отлично, воскликнула Чамми. Целый обед всего за девять шиллингов!
И я заплатила девять, сказала я. А ты, Трикси?
Девять. Похоже, что девять, потому что вот тут-то и начинаются сложности! воскликнула Трикси. Она была недовольна, поскольку обычно у неё был готов ответ на любой вопрос. Трижды девять будет двадцать семь слушайте, мы где-то ошиблись. Давайте всё сначала.
Мы снова пододвинули к себе горку спичек.
Рут, ты опять будешь хитрой официанткой.
В этот момент в дверях появилась сестра Джулианна.
Зачем вам столько спичек? И когда это Рут успела стать хитрой официанткой? спросила она со смехом. Как её наставница я не могу одобрить подобное.