ВденьтридцатилетияличнойжизниВощеву дали расчет с
небольшого механического завода, где ондобывалсредствадля
своегосуществования. В увольнительном документе ему написали,
чтоонустраняетсяспроизводствавследствиероста
слабосильности в нем и задумчивости среди общего темпа труда.
Вощеввзялна квартире вещи в мешок и вышел наружу, чтобы
на воздухе лучше понятьсвоебудущее.Новоздухбылпуст,
неподвижныедеревьябережнодержали жару в листьях, и скучно
лежала пыльнабезлюднойдороге--вприродебылотакое
положение.Вощевнезнал,кудаего влечет, и облокотился в
конце города на низкую ограду одной усадьбы, в которой приучали
бессемейных детей к труду и пользе. Дальше город прекращался --
тамбылалишьпивнаядляотходниковинизкооплачиваемых
категорий,стоявшая,какучреждение, без всякого двора, а за
пивной возвышался глиняный бугор, и старое дерево росло нанем
односреди светлой погоды. Вощев добрел до пивной и вошел туда
на искренниечеловеческиеголоса.Здесьбылиневыдержанные
люди,предававшиесязабвению своего несчастья, и Вощеву стало
глуше и легче среди них. Он присутствовал в пивнойдовечера,
покане зашумел ветер меняющейся погоды; тогда Вощев подошел к
открытому окну, чтобы заметить начало ночи, и увидел деревона
глинистомбугре -- оно качалось от непогоды, и с тайным стыдом
заворачивалисьеголистья.Где-то,наверновсаду
совторгслужащих,томилсядуховойоркестр:однообразная,
несбывающаясямузыкауносиласьветромвприродучерез
приовражнуюпустошь,потому что ему редко полагалась радость,
но ничего не мог совершить равнозначного музыке и проводил свое
вечернее время неподвижно. После ветра опять настала тишина,и
еепокрылещеболеетихиймрак.Вощевселу окна, чтобы
наблюдать нежную тьму ночи, слушатьразныегрустныезвукии
мучиться сердцем, окруженным жесткими каменистыми костями.
-- Эй, пищевой!-- раздалось в уже смолкшем заведении.-- Дай
нам пару кружечек -- в полость налить!
Вощевдавнообнаружил, что люди в пивную всегда приходили
парами,какженихииневесты,аиногдацелымидружными
свадьбами.
Пищевойслужащийнаэтотразпиванеподал,идвое
пришедших кровельщиков вытерли фартуками жаждущие рты.
-- Тебе, бюрократ, рабочийчеловекоднимпальцемдолжен
приказывать, а ты гордишься!
Нопищевой берег свои силы от служебного износа для личной
жизни и не вступал в разногласия.
-- Учреждение, граждане, закрыто. Займитесьчем-нибудьна
своей квартире.
Кровельщики взяли с блюдечка в рот по соленой сушке и вышли
прочь. Вощев остался один в пивной.
--Гражданин!Вытребовалитолько одну кружку, а сидите
здесь бессрочно! Вы платили за напиток, а не за помещение!
Вощев захватил свой мешок и отправился в ночь.
Вопрошающее
небосветилонад Вощевым мучительной силой звезд, но в городе
уже были потушены огни,иктоимелвозможность,тотспал,
наевшись ужином. Вощев спустился по крошкам земли в овраг и лег
там животом вниз, чтобы уснуть и расстаться с собою. Но для сна
нуженбылпокойума,доверчивостьегокжизни,прощение
прожитого горя, а Вощев лежал в сухом напряжении сознательности
и не знал полезен ли он в мире или всебезнегоблагополучно
обойдется?Изнеизвестногоместаподул ветер, чтобы люди не
задохнулись, и слабымголосомсомнениядалазнатьосвоей
службе пригородная собака.
--Скучно собаке, она живет благодаря одному рождению, как
и я.
Тело Вощева побледнело от усталости, он почувствовалхолод
на веках и закрыл ими теплые глаза.
Пивникужеосвежал свое заведение, уже волновались кругом
ветры и травыотсолнца,когдаВощевссожалениемоткрыл
налившиесявлажнойсилойглаза.Ему снова предстояло жить и
питаться, поэтому он пошел в завком -- защищатьсвойненужный
труд.
--Администрацияговорит,чтотыстоялидумал среди
производства,-- сказали в завкоме.-- О чемтыдумал,товарищ
Вощев?
-- О плане жизни.
--Заводработает по готовому плану треста, А план личной
жизни ты мог бы прорабатывать в клубе или в красном уголке.
-- Я думал о плане общей жизни. Своей жизни я не боюсь, она
мне не загадка.
-- Ну и что ж ты бы мог сделать?
-- Я мог выдумать что-нибудь вроде счастья, а отдушевного
смысла улучшилась бы производительность.
--Счастье произойдет от материализма, товарищ Вощев, а не
отсмысла.Мытебяотстоятьнеможем,тычеловек
несознательный, а мы не желаем очутиться в хвосте масс.
Вощевхотелпопроситькакой-нибудьсамой слабой работы,
чтобы хватило на пропитание: думать же он будетвовнеурочное
время;но для просьбы нужно иметь уважение к людям, а Вощев не
видел от них чувства к себе.
-- Вы боитесь быть в хвосте: он -- конечность,иселина
шею!
--Тебе,Вощев,государстводалолишнийчаснатвою
задумчивость -- работалвосемь,теперьсемь,тыбыижил
молчал! Если все мы сразу задумаемся, то кто действовать будет?
-- Без думы люди действуют бессмысленно!-- произнес Вощев в
размышлении.
Онушелиз завкома без помощи. Его пеший путь лежал среди
лета, по сторонам строили дома и техническое благоустройство --
в тех домах будутбезмолвносуществоватьдонынебесприютные
массы.ТелоВощева было равнодушно к удобству, он мог жить не
изнемогая в открытом месте и томился своим несчастьем вовремя
сытости,в дни покоя на прошлой квартире. Ему еще раз пришлось
миновать пригородную пивную, ещеразонпосмотрелнаместо
своегоночлега там осталось что-то общее с его жизнью, и Вощев
очутился в пространстве, где былпереднимлишьгоризонти
ощущение ветра в склонившееся лицо.