Она дождалась, когда прапор махнет головой, мол все напечатал, и ушла на досмотр. Подошла к машине, сверила номер и марку с записью в журнале. Водитель протянул ей документы, но она отмахнулась от него, сказав бесцветно и отрывисто:
– Только права, документы на машину показывать не надо. Вы уже на посту показали их.
– А, ясно, сестричка, – сказал он и спрятал документы в карман рубашки. Настя смерила его взглядом, но только вскользь, чтобы не вызвать смущения. Водитель был хорош телом, высокий и плотно сложенный. Смуглое кавказское лицо заросло бородой до глаз, но растительность была ухоженной. Волосы на висках и ниже, на скулах, были седыми. Чем-то он напомнил ей певца Шуфутинского, но более моложавого. «Даргинец, наверное,» – подумала Настя про себя, записывая в журнал фамилию и номер удостоверения. Она вернула права водителю и прошла к задней двери.
– Откройте багажник, пожалуйста.
Водитель с готовностью открыл дверцу. В багажнике валялся уже привычный глазу хлам: щетка в футляре, помятые пластиковые бутылки с желтоватой жидкостью, какие-то тряпки, моток проволоки.
– Откиньте пол, – попросила она все с таким же отработанным голосом.
– Зачем?
– Откиньте! Мне надо посмотреть состояние запаски и так далее.
– Хорошо, сестричка! – сказал он покорно и откинул пластиковый настил багажника. Под ним лежала запаска, а в глубоких боковых нишах пара каких-то пустых смятых бутылей из-под минералки.
– Приподнимите запаску, – скомандовала Настя. И тут же почувствовала, что водитель немного напрягся, не решаясь выполнить ее просьбу. «Блинская ляля! – выругалась Настя про себя, ожидая какой-нибудь подвох. – А вдруг там оружие? Или наркотики. Вдруг он психанет и набросится на меня?» Впрочем, этот даргинец не производил впечатления человека глупого или неосторожного. Точно не из тех, кто додумается прятать наркотики под запаску.
Настя немного отстранилась от багажника, поворачиваясь к водителю лицом. Она спокойно повторила свою просьбу:
– Откиньте, пожалуйста, запаску.
Водитель скорчил удивленную гримасу и приподнял колесо. Под ним лежал небольшой пухлый пакет.
– Что там? – спросила Настя, отстранившись еще на один шажок, но очень маленький, что бы не выдать своей тревоги. Опять и не ко времени заныла ушибленная грудь. Настя машинально подняла руку, чтобы приложить ладонь к синяку, но сдержалась. Водитель пожал плечами и что-то пробормотал.
– Откройте пакет, – все так же спокойно напирала она. Это подействовало, водитель вытащил пакет из-под колеса и нехотя протянул его, держа бережно, словно кулек с куриными яйцами.
2
Вся какая-то замасленная, перевязанная крест на крест то ли бечевкой, то ли шпагатом – она проделала длинный путь из самого Узенгу-Куша, где покоилась до поры до времени в маленьком, едва заметном кратере. Она прошла через массу рук, не давая ни одному живому существу права взглянуть в свое нутро. Ни одна рука не смогла развязать бечевку и раскрыть затхлые эти страницы и увидеть там то, что не дозволено было видеть. Теперь она лежала в надежных ладонях, выставленная на весу перед маленьким веснушчатым женским лицом. Лицо женщины было слегка перекошено от телесной боли. Боль исходила из левой стороны грудины, от крупной гематомы. Книга посмотрела внимательнее и поняла, что у девушки повреждена межреберная артерия. На стыке с костью она истончилась и породила маленький тромб. Если не считать этих телесных проблем, то в целом девушка понравилась книге. Девушка подходила для нее и Книга незамедлительно дала сигнал своему носителю, на руках которого покоилась.
– Откройте пакет, пожалуйста, – произнесла Настя, пересиливая желание прикоснуться к синяку и погладить его, заговорить и успокоить боль.
Замешательство уже прошло и водитель послушно повертел пакет в руках, разыскивая узел.
– Да ничего криминального, сестричка! – заговорил он, развязывая узел. – Это священная книга, суфистская. Родственник просил отвезти в Алмату. Ничего ценного в ней нет! Ваши таможенники уже смотрели, киргизские таможенники тоже смотрели, сказали – вези, не бойся!
Не переставая что-то говорить о религиозном родственнике, забывшем книгу в гостях и теперь просившем завести ее с оказией, он отбросил веревку и раскрыл грязный, измазанный чем-то целлофан. В руках он действительно держал книгу, небольшую и пухлую, как подвесной календарь, в истертой побуревшей от времени картонной обложке.
А ведь не прошло и недели, как на пересмене, когда в течение пяти-десяти минут собирается весь личный состав, за исключением дежурных, замнач пограничного поста «Кордай» подполковник Омиров, уже в который раз повторил инструкции по так называемому углубленному досмотру вещей в автосредствах. Поседевший и вялый, вечно какой-то отстраненный от всех, подполковник представил собравшимся молодого офицера из районного отдела КНБ, худощавого юркого пацана в темных очках.
На посту обычно говорили на русском, благо большая половина состава была из Георгиевки, но посланники из райотдела упорно продвигали в массы государственный язык, поэтому офицер зачитал циркуляр на казахском, с подробным описанием вещей, подпадающих под особый контроль. В основном, это касалось «продуктов террористической деятельности», валом идущих из южных областей Киргизии и Узбекистана. На государственном это прозвучало и вовсе угрожающе: содырлардын iс эрекетiнiн нэтижесi.
К концу выступления офицер вытащил из папки несколько листовок и раздал по рядам. Красивая полноцветная полиграфия с фотографией горного ландшафта и текст в белой окантовке. Казахского Настя не понимала, да и комментарии на русском, которые Омиров давал по ходу дела, тоже ясности не внесли. Какие-то «идеалы свободы и истинной демократии», «коррумпированность власть предержащих», «единение всех мусульман под знаменем истинной веры» и что-то еще, из той же оперы.
Никто не успел толком рассмотреть эти листовки, а офицер уже ходил по рядам, забирая обратно. Он пересчитал их на всякий случай и сложил в свою папку. На этом инструктаж закончился, а замнач напоследок еще раз напомнил, что в связи участившимся случаями вооруженного нападения на пограничные посты, ни в коем случае нельзя провоцировать подозреваемых на применение оружия.
– Если при досмотре вы заподозрили, что может быть произведено вооруженное нападение, надо сделать вид, что все в порядке и отпустить машину, – устало бубнил старик, поднимаясь со стула. – Затем шустро и без промедления звонить по внутренней связи на номер 242, в оперативный отдел майора Сайдуллаева. Он поднимет группу захвата и задержит машину уже на трассе. Если вызываете по рации, то включите шестой канал.
– Все ясно? – вопрошал он, уже покидая зал совещания.
– Да-да! – дробно звучал ответ подчиненных сквозь звуки раздвигаемых стульев. Всем хотелось быстрее вырваться из тесной комнаты, до самого потолка выкрашенной в невзрачную голубую краску. Настя ясно вспомнила эти минуты, стоя перед распахнутым багажником, держа на весу истертую книжку.
– Это на арабском языке, – услышала она голос водителя, который почему-то оказался очень близко от нее, в каком-то сантиметре. Настя порывисто отстранилась, уже не скрывая своей подозрительности. Без всякого интереса посмотрела на пожелтевшие листочки, истертые по углам и замызганные грязными пальцами неведомых читателей.
– Да вижу, что не на русском, – выдавила она из себя и вдруг почувствовала как больно кольнул и заныл ее синяк.