ПРЕДИСЛОВИЕ
Место работы обеспечило меня благодатными условиями для размышления. Когда-то давно Я был принят на госслужбу, взамен одного уволившегося, который прослыл никаким работником да к тому же своенравным человеком. Этот предшественник настолько стал ненавистен руководству, что говорить о нём в коллективе считалось дурным тоном. Пресекалась любая попытка вспоминать его; как нежелательную страницу истории, специалист был не желателен даже в прошедшем времени.
Коллега покинул свой компьютер и стол, не позаботившись о порядке. Спешил ли он, был рассеян, или умышленно не хотел облегчать участь последователей кто его знает? Придя на его место, кое сохранило дух прежнего быта, Я затратил годы, чтобы разобрать переписку как на бумаге, так и в цифре. В ходе раскопок наткнулся на своего рода заметки про жизнь в заведении. Приняв их за очередную деловую корреспонденцию, для пользы дела, безо всякого зазрения совести, принялся знакомиться с ними. Посты оказались некоторым откровением предыдущих обитателей. Поначалу было даже неловко, но потом втянулся и проникся.
Автор словно видел отдушину в своём дневнике и доверял ему мысли. В годы II мировой войны некто Джером1 штурмовал Нормандию с шестью главами своей будущей книги в сумке. Переключение на писательство помогало ему выжить и не расклеиться. Кто знает, может быть на что-то подобное рассчитывал и мой бывший коллега
Благодаря его записям, многое, на что ранее Я не обращал внимания, становилось отчётливым, и даже закономерным. Приходило осознание, что общий принцип не меняется на протяжении многих лет и при любых курсах власти, а Я повторяю судьбу того парня.
Позже, когда у меня начал появляться свой опыт «пребывания», захотелось немного систематизировать материалы, доставшиеся в наследство, и пополнить своими наблюдениям. Перенимая эстафету, посетила мысль, что подобным образом мог поступать и он предшественник. Не исключено, что писанина такого рода является уже некой традицией за нашим столиком. Кто знает сколько было авторов этого дневника до меня? К тому же повествование то и дело захватывало дремучие времена, а стиль повествования был далеко неоднородным.
Точные даты событий, фамилии действующих лиц и прочие ориентиры, по которым можно установить кого-либо, почти отсутствуют. Учитывая, что данные найдены мною на служебном оборудовании и без указания их происхождения, призываю считать их достоянием родного департамента.
Ставлю на всякий случай прежнего пользователя компьютером своим соавтором, и хватит мне уже об этом.
***
Наша профессия уникальна: она не отличается престижем, геройством или романтикой, но она вездесуща и многогранна. Где только о «чиновнике» не упоминают, и чего о нем не сказывают. Мы официально признаны виновниками всего происходящего, и не происходящего тоже. О нас сказано предостаточно гадкого, а само слово имеет нарицательное значение. Отрасль, в которой довелось трудиться, не менее постылая для любого соотечественника дороги и транспорт. Когда-то Я был рядовым дорожником в оранжевой спецодежде, а услышав насмешливую поговорку о дураках и дорогах, всегда переводил стрелки на власть, и считал это неоспоримым. Со временем, по иронии судьбы, Я перепрофилировался в служащего, и разгадка стала не такой однозначной.
Предлагаю и читателю окунуться в эту среду обитания, примéриться, так сказать. Ведь только сбоку кажется, что всё на поверхности и реальность легко охватывается двумя ёмкими словами «тупоумие» и «взятки», на самом деле здесь всё сложнее и не так, как видится снаружи; тут, как нигде, играет роль человеческое естество со всеми своими проявлениями.
Любой орган власти институция с подковёрной вознёй, интригами и заговорами. Хлопоты, связанные с ними, требуют гигантских трудов и посему занимают основную часть времени. Иногда хитросплетения забирают все силы, не оставляя энергии на реальные, пусть даже никому не нужные, «дела». Часто «корпоративный уклад» проникает в личную жизнь, трансформирует душу и вообще подавляет всё «живое». Каждый день нужно не слабо постараться, чтобы понять контекст текущих событий, не нарушить кулуарную «технику безопасности» и не пропасть. Госслужащий в своей работе учитывает очень многое. Действия подразумевает не только заботу о миссии, но и правильный учёт попутных обстоятельств и мнений.
Система в целом крайне лицемерна и наполняют её не самые надёжные люди, поэтому необходимо знать, в каком месте поддакивать, что утверждать и от чего отрекаться. А ещё желательно уметь делать так, чтобы любое «да» можно было легко перекрасить в «нет», если на то случится оказия.
Система в целом крайне лицемерна и наполняют её не самые надёжные люди, поэтому необходимо знать, в каком месте поддакивать, что утверждать и от чего отрекаться. А ещё желательно уметь делать так, чтобы любое «да» можно было легко перекрасить в «нет», если на то случится оказия.
Занятия, ненавистные простому обывателю бумажная рутина, согласования согласований, хождение по кабинетам, выяснение причинно-следственных связей и доказательство очевидностей складывают мою повседневность.
Объединяя небольшие истории в книгу, умышленно избегаю художественности, чтобы сохранить достоверность былого. Между тем постараюсь максимально доступно и точно отобразить мотивацию поступков, которые складываются в механизм, поясню что движет людьми на службе, и какие они по себе, эти «люди». Сфокусируюсь на внутренних конфликтах главных героев, наглядно приведу парадоксы профессионализма и непрофессионализма бюрократов; затрону избитые стереотипы и мифы о нас.
В действительности, насыщенность событиями не плохо избавляла авторов от трудов над сюжетом: даже самые простейшие ситуации, при прохождении через «них», принимали такие причудливые формы, что и впрямь порой диву даёшься.
Ну да ладно.
Администрация! о тебе это всё.
Здесь собраны подлинные истории.
А если что было не так, всё равно правда
ТРУСОСТЬ И ПОДЧИНЕНИЕ
Много начальников
Ни в одном месте, как здесь, нет столько начальников. Даже младший специалист у нас является «командиром» т.к. действует под флагом своего ведомства. А иерархия здесь не только между должностными, но и между структурами. Подчинение, благодаря хитросплетениям и кумовству выстаиваются в прямую (формальную), косвенную и ещё бог весть какую. Можно быть целым директором муниципального учреждения, но при этом беспрекословно слушаться секретаря из Административного Департамента. Причем статус, чаще всего, закрепляется не строго юридически, а закулисно. Здесь целый водоворот руководства со своими официальными и неофициальными полномочиями. Нарисовать блок-схему в виде отчётливой пирамидки не получится, и отобразить все связи тоже.
Например, в Полиции равное звание могут иметь инспектор дорожно-патрульной службы, участковый, сотрудник отдела безопасности и пресс-секретарь. Расставить их по старшинству без привязки к конкретному делу и без особой «чуйки» не выйдет. А если дело дополнительно затронет смежные ведомства, знакомства, то погоны вообще перестанут иметь значение.
Кто-нибудь задумывался, какая из структур выше рангом: КГБ или МВД? Служба безопасности СД или Гестапо?
Здесь у каждого начальника есть ещё несколько шефов сверху, сбоку и снизу. Бывают даже случаи, что в зависимости от ситуации или особенности «индивидуальных поручений», мы меняемся местами по своему рангу. Сегодня Я «отжимаю» тебя по одной задаче, спущенной мне сверху, а завтра ты «отожмёшь» меня, если будет на то указание или сменится политическая формация. Оперативные полномочия перекрывают должности, звания и чины. К субординации здесь отношение щепетильное, но при этом она не такая уж чёткая, понятная и однозначная. Кто где и в чём главнее, и от кого он зависит больше, пойди разбери.
Наиважнейшее значение при таком бурлении чинов играет деловая корреспонденция. Бумага! Каждое решение и каждый жест закрепляются печатным словом. На совесть и устные речи здесь не полагаются это правило номер ноль. Нет запечатлённого слова ничего нет: все сразу будут непричастными, а крайних не найти.
Каждый документ, прежде чем покинет «своё» заведение, проходит цепочку согласующих лиц и в процессе этого исправляется. При этом важно понимать, что переделками занимается не тот, кто «не доволен», а первоначальный автор. Учёт мнений придирчивых особ есть большая тематика, достойная отдельного изучения. Очень часто замечания и пожелания взаимоисключают друг друга, а корректоры противоречат даже сами себе. От силы сопротивления создаётся впечатление, что преодолеть «недовольство» невозможно в принципе. Говорят, что у двух юристов три точки зрения, но по моим наблюдениям, один хрестоматийный чиновник, когда начинает елозить, он с лихвой превосходит ватагу правоведов.
Вот, например, приходит из какого-либо министерства пустяковый запрос о количестве телеграфных столбов. Неизвестно зачем, непонятно как предоставьте, и всё тут. Срочно!