Дождь вперемежку со слезами стекал по лицу человека,
чтоприбылморскимидорогаминапристававшемвдвадцатипортах
корабле, и память об огоньках родного селения мешалась с мутным светом
огней незнакомого города, объятого бурей.
Шкипер Мануэл,опытныйморяк,лучшевсехзнающий нрав своего
моря,решил не выходить нынче ночью на промысел. В бурные ночи любовь
слаще и тело Марии Клары пахнет морскою волной.
Огни старого форта не зажигались сегодня.Нашхунахтожебыло
темно.В городе не было света.Даже подъемные краны остановились,и
грузчики попрятались по складам.Гума со своего шлюпа "Смелый" видел,
какпогаслиогни,ииспугался.Ондержал руку на руле,"Смелый"
кренился на сторону...Те,что ждали на пристани трансатлантика, уже
разошлись.Лишьодиносталсястоять,чтобпожатьрукудругому,
спускающемуся по трапу с прибывшего наконец парохода:
- Все в порядке?
- Ну да, - улыбнулся другой.
Тот, чтождал,подозвалмашину,и оба молча отъехали.Их уже
заждались, верно.
Человек, прибывшийвкаютетретьегокласса,медленнообвел
взглядом город,в котором говорят на другом языке,где царятдругие
нравы.Потом нащупал на груди полупустой бумажник и поспешил со своим
саквояжем по первому попавшемуся переулку. Набережная опустела.
Одна толькоЛивия,худая,сприлипшими к лицу тонкими мокрыми
волосами,осталасьнаберегу,возлестоявшихупричалашхун,
всматриваясьвдаль моря.Она слышала любовные стоны Марии Клары на
палубе шхуны шкипера Мануэла.Но мысли ее были не здесь.Ветер качал
ее,кактростинку,дождь хлестал ее по лицу,по ногам.Но она все
стояла недвижно,подавшись всем телом вперед,вперив взгляд во тьму,
ожидая,не мелькнет ли фонарик "Смелого", пересекая бурю, осветив эту
ночь без единой звезды, возвестив прибытие Гумы.
ПЕСНИ ПРИСТАНИ
Внезапно, как и пришла,буря удалилась кдругимморям,топить
другиекорабли.Ливияявственно слышала теперь любовные стоны Марии
Клары.Это не были уже,однако,резкие вскрики наслаждения иболи,
вскрики раненого зверя, недавно еще рассекающие бурю с каким-то тайным
вызовом.Теперь, когда по городу, по набережным и по морю растекалась
настоящая ночь,лунная,звездная, ночь для любви и музыки, любовь на
шхуне шкипера Мануэла сделалась тихой иуспокоительной.СтоныМарии
Клары уподобились теперь радостным всхлипываниям,глухой тихой песне.
Скоро уже приедет Гума,скоро "Смелый" рассечет волнубухты,иона
обнимет мужа худыми и смуглыми руками, и они оба тоже будут стонать от
любви.Теперь буря прошла,теперь Ливии не страшно. Она скоро увидит
красный фонарик "Смелого" в темноте ночи на море.Мелкие волны били в
прибрежные камни,и шхуны на причале тихопокачивались.Вдалекена
мокромасфальтегородаотражались огни.
Группы людей,которые уже
успокоились и не спешили, направлялись к подъемной дороге. Ливия снова
повернулась взглянуть на море.Вот уже восемь дней, как нет Гумы. Она
осталась в старом домишке на берегу.На сей разонанеотправилась
вместе с ним в путешествие,каждый раз новое и полное приключений, по
заливуипоспокойнойреке.Еслибонабыланаборту,когда
разыгралась буря,было б лучше.Он-то боялся бы за жизнь подруги, но
вот ей,Ливии, было б вовсе не страшно, потому что она была бы с ним,
аонзнает все морские дороги,зоркий глаз указывает ему путь лучше
любых фонарей,а рука его тверда на руле. Он теперь уж скоро приедет.
Весь промокший от дождя и бури,мускулистый и веселый, махнет крепкой
рукой, на которой возле локтя вытатуирована стрела и ее, Ливии, имя, и
приметсяшумнорассказывать разные истории...Ливия улыбнулась чуть
заметно.Круто повернулась всем своим длинным,смуглымтеломвту
сторону,откудаслышались стоны Марии Клары.Набережная была темна,
два-три фонаря поблескивали на шхунах, но она ясно различала средь них
шхунушкипераМануэла,откудадоносилисьстоны.Вот-стоит на
причале,покачиваясь на волнах.Там мужчинаиженщиналюбятдруг
друга,и стоны их доносятся до Ливии.Попозже,скоро, верно, это уж
она,Ливия,будет на корме "Смелого" прижимать к своему телу крепкое
телоГумы,целовать его темные волосы,чувствовать вкус моря на его
коже и вкус смерти в его едва вырвавшихся из бури и тревоги глазах.И
ее,Ливии,любовные стоны будут нежней, чем у Марии Клары, ибо полны
будут долготы ожидания и страха,ещенедавновладевшегоею.Мария
Клара прервет свою любовную песнь, чтоб услышать музыку плача и смеха,
что вырвется из уст Ливии,когдаГумаприжметеексебе,сожмет
руками, еще влажными от морской пены.
Мимо прошел один из лодочников и сказалЛивии:"Добрыйвечер".
Группалюдей вдалеке рассматривала парус потонувшей шхуны.Он лежал,
очень белый,порванный, у самого берега. Несколько мужчин уже вышли в
мореискатьтелапогибших.НоЛивиядумаето Гуме,что вот-вот
причалит,и о ночи любви, что ждет ее. Эта ночь будет счастливее, чем
у Марии Клары, которая не ждала и не страшилась.
- Знаешь, кто утонул, Ливия?
Она испугалась.Нонет,этоне парус "Смелого".У него парус
гораздо больше и так сильно непорвалсябы.Ливияоборачиваетсяи
спрашивает у Руфино:
- Кто ж это был?
- Раймундос сыном.Их перевернуло-то вблизи берега...Буря уж
больно лютовала.
В эту ночь, думает Ливия, любовь уже не придет к бедной Жудит, ни
в ее хижине,ни на шхуне ее мужа.Жакес,сын Раймундо,умер.Надо
пойти туда.Позже.После того,как Гума появится,после того,как
утолят они оба муку ожидания, после того, как минует час любви. Руфино
поднял голову и смотрит, как всходит луна.
- Уж отправились искать тела.