Начнем с Критики чистого разума, над которой Кант работал много лет, пока не выпустил ее в 1781 году в Риге. Хотя размышлял Кант над вопросами, поставленными в книге, еще с начала преподавания, например, делая заметки на полях тех учебников, по которым читал лекции, сам текст он создал весьма быстро ему показалось, что если он не запишет всё, что надумал, сложная система пропадет для людей. В этой книге Кант строго различил разум и рассудок. Рассудок это способность сопоставлять явления, видеть причину и следствие, взаимную зависимость, это можно сказать синтаксис мышления, который и делает человека проницательным и сообразительным. А разум способность знать и выражать свои мысли, придавать им форму, понимать происходящее как таковое, то есть то, что мы называем пониманием и высказыванием. Кант определил разум как способность давать априорное знание, то есть знание, которое мы не можем оспорить исходя из наблюдений например, знание, что ничего не бывает без причины. Причину со следствием мы связываем благодаря рассудку; но понимаем, что причины существуют, что вообще есть такая вещь как причина, благодаря разуму. И вот чистый разум отличается от прикладного тем, что он изучает не наличие причин вокруг, а причины как таковые, как вообще возможна такая вещь как причинность. Критика чистого разума это выяснение того, что такой разум может, а что нет, например, может ли он, дав определение причинности, закрыть навсегда вопрос, может ли он познать все виды причинности, может ли он угадать по познанной причинности непознанную? Иначе говоря, может ли нас постановка самых общих вопросов привести к новым открытиям в науке? и критика разума облегчает этот путь к открытиям и блокирует путь к заблуждениям, когда мы, например, принимаем часть за целое.
Из рассуждения о границах чистого разума следует понятие о трансцендентальном знании то есть знании, которое мы не извлекаем из вещей, из опыта, из наблюдений, но получаем априорно. Например, мы знаем, что ничего не бывает без причины, и трансцендентальным знанием будет то, что возможное может стать действительным, может осуществиться в пространстве и времени. Например, приводя пример из наших дней, искусственный интеллект пока возможен только частично, но нейросети делают искусственный интеллект действительным. Кант называет это признание действительности какой-то вещи пугающим выражением трансцендентальный синтез апперцепции, а говоря привычными словами, превращение наблюдения в догадку, например, когда мы сейчас понимаем, как работает компьютер и сами делаемся программистами, или как устроена вселенная, и становимся астрофизиками, делающими головокружительные открытия. А возможность связать чувственное и интеллектуальное Кант обозначил словом схематизм например, что мы называем компьютер машиной, а не растением или животным даже при всей нашей любви к животным (разве что только очень ласково) это схематизм нашего понимания технических операций. Из априорного знания об искусственном как условии возникновения всего, что соперничает с природой, мы получаем трансцендентальное знание о том, как нейросети генерируют те самые искусственные идеи, востребованные в науке и управлении и поэтому и можем стать специалистами по искусственным интеллектам. Так что критика чистого разума, предпринятая Кантом, продолжает создавать новые науки, необходимые для прогресса человечества.
Старую логику Кант заменяет трансцендентальной диалектикой, то есть способностью рассуждать о возможном и необходимом. Например, как можно доказать, что свобода не иллюзия, если человек укоренен в природе и обстоятельствах; как можно обосновать в том числе политическую свободу? Трансцендентальная диалектика отвечает на этот вопрос, исследуя, при каких условиях появляются иллюзии и при каких условиях появляются те представления, которые связаны со свободой. Например, мы можем представить себе бесконечность, по крайней мере как некоторую идею, тогда как природа не может представить себе бесконечность: ну не может какое-то животное или планета стать бесконечной и необъятной. Следовательно, мы обладаем той свободой, которой не обладает природа, и можем действовать свободно и ответственно. Завершает свои рассуждения Кант тем, что мы не можем теоретически употребить разум, раз он работает с идеями, а не опытным материалом, а только практически: например, нам трудно или почти невозможно сказать, насколько свободно животное или атом, но мы можем сказать, что без свободы мы не реализуем себя и не станем достаточно нравственными.
Старую логику Кант заменяет трансцендентальной диалектикой, то есть способностью рассуждать о возможном и необходимом. Например, как можно доказать, что свобода не иллюзия, если человек укоренен в природе и обстоятельствах; как можно обосновать в том числе политическую свободу? Трансцендентальная диалектика отвечает на этот вопрос, исследуя, при каких условиях появляются иллюзии и при каких условиях появляются те представления, которые связаны со свободой. Например, мы можем представить себе бесконечность, по крайней мере как некоторую идею, тогда как природа не может представить себе бесконечность: ну не может какое-то животное или планета стать бесконечной и необъятной. Следовательно, мы обладаем той свободой, которой не обладает природа, и можем действовать свободно и ответственно. Завершает свои рассуждения Кант тем, что мы не можем теоретически употребить разум, раз он работает с идеями, а не опытным материалом, а только практически: например, нам трудно или почти невозможно сказать, насколько свободно животное или атом, но мы можем сказать, что без свободы мы не реализуем себя и не станем достаточно нравственными.
В 1788 и 1790 году Кант выпускает как бы два сиквела своей главной книги соответственно, Критику практического разума и Критику способности суждения. Практический разум это применение воли к действию, с чем мы сталкиваемся каждый день: например, пойти ли погулять, чтобы укрепить здоровье, или не отвлекаться от работы; одолжить ли соседу очередной раз или дать ему совет, как найти работу. Кант исходит из того, что практический разум не может руководствоваться чувствами ведь чувства у всех разные, и может так быть, что мы столкнемся с разумными существами, дикарями или инопланетянами (Кант разделял некоторые расистские предрассудки своего времени и допускал существование инопланетян), у которых чувственность устроена совсем иначе, но которые должны с нами вести себя нравственно. Поэтому единственным основанием нравственности является долг, который следует понимать не как чувство долга, но как юридическую ситуацию признания за другим привилегий разума: что другой не глупее тебя в нравственных делах, а значит, нужно выстроить отношения исходя из того, что и добро вы можете понять одинаково, если должным образом будете относиться друг к другу. Излишнее мнимое добро, например, постоянное одалживание денег лентяю, может развратить человека, причем не только получающего, но и принимающего тогда как нахождение общего закона, вроде Кто не работает тот не ест, и создаст нравственную норму среди людей. Эта деонтология (учение о долге) Канта много раз оспаривалась ведь бывают уникальные ситуации, когда как раз надо помочь лентяю, если, например, он талантливый поэт, нуждающийся в спонсорской поддержке. Но Кант скорее давал общие правила, чем рассуждал об исключениях.
В этой же книге Кант говорил об антиномиях, иначе говоря, противоречиях практического разума. Дело в том, что добро нельзя понимать чувственно, потому что тогда добром будет, например, украсть у другого кошелек и наслаждаться приобретенным то есть добро относится не к феноменам, а к ноуменам, по-русски умопостигаемому. Но умопостигаемое всегда создает противоречия: например, добро по идее может быть только безусловным добром, иначе оно зависимо от обстоятельств и может нас подвести, но ничего безусловного в социальном мире, мире обстоятельств и нюансов, где за поступками чаще всего стоит банальный эгоизм, не бывает. Как преодолеть эту антиномию? Кант говорит, что в некотором смысле только после смерти безусловность добра подтверждается столь же безусловным бессмертием души, неотменимостью уже сбывшегося бытия, или хотя бы бессмертием наших поступков. Конечно, на опыте мы не можем убедиться в бессмертии души или поверить в это, но зная о бессмертных поступках, о героизме, мы убеждаемся и в этом бессмертии нашей личности, какой-то доли нашего сознания.
Если вторая Критика посвящена этике, то третья эстетике, учению об условиях, при которых мы нечто оцениваем как прекрасное или вообще значительное. Кант рассуждает так: для того, чтобы мы свободно и ответственно оценили нечто как прекрасное, мы должны знать, что существуем мы, кто оценивает нечто как прекрасное, кто оказались в той ситуации, когда мы можем видеть прекрасное. Таким образом, суждение это прежде всего рефлексия, размышление над тем, кто мы такие, что мы в том числе увидели в мире что-то прекрасное. Поэтому восприятие красоты Кант называет незаинтересованным созерцанием глядя на прекрасную вещь, мы меньше всего думаем, как ее использовать, и поэтому сразу же обращаемся от свойств предмета к самому действию нашей рефлексии. Например, влюбившись, мы не столько думаем о будущей семейной жизни, сколько не спим целую ночь, мечтаем, смотрим на луну и слушаем соловьев: оказываемся в ситуации рефлективной чувственности и рефлективного понимания ситуации, а не привычного нам планирования. Понятие долга здесь уже не работает здесь есть другое понятие, о собственных автономных свойствах прекрасного предмета: например, если он нам откликнулся, скажем, предмет любви показал собственное благорасположение к нам, восхитился нами, то прекрасное становится возвышенным, иначе говоря, сразу производящим некоторый сюжет. Но мы видим, что во всех трех Критиках в центре стоят не предметы окружающего мира, а понятия, и приключения этих понятий Кант и исследует, примерно как сейчас знатоки романов и сериалов исследуют стандартные сюжетные ходы и потому разбираются, какими будут сериалы в новом сезоне и какие там сюжетные ходы будут применены.