Оранжевый город
Рассказы
Александр Киселев
© Александр Киселев, 2022
Оранжевый город
Фантазия во славу родного города
И как только в одном нашем городе уживаются две настолько противоположные ипостаси? Милый и приятный, пусть немного заплёванный, но всегда величественный град днём по ночам превращается в мерзкое, уродливое чёрно-рыжее чудище; на улицах ходят гопники, по подворотням ширяются наркоманы, на лавочках во дворах пьёт молодёжь и я тоже, порой но такой Питер пугает.
Когда сумерки накрывают этот город, я вижу только два утешения. Проще всего позвать Колю с Андрюхой и пойти бухать. Ну и что, что так делают все? В чём проблема быть как все? Главное не видеть вокруг себя этих кошмарных фонарей, от света которых ещё страшнее, чем от кромешной тьмы!
Но есть и другой вариант. Моё юное прелестное создание, Сашка. Если она вытащит меня на вечер куда-нибудь, я буду очень радоваться. Никакая тьма города не пожрёт меня, пока рядом она.
Вы только не подумайте, что я гопников боюсь, конечно нет! Чай не хлюпик, да и в секции в детские годы занимался Но смотришь по сторонам порой, и такая тоска берёт выть хочется! Я ведь циник по природе своей, до мозга костей А с Сашкой рядом так хорошо, спокойно, уютно. Вот иной раз она уставится в небо и смотрит. Я говорю: идём, а она всё смотрит; а глаза так прямо и сияют.
Посмотри, говорит, какое сегодня небо чистое и какие звёзды красивые!
А я смотрю и вижу: ну звёзды; вон медведица одна, а вон другая; ну и что Так я и спрашиваю, мол, ну и что?
Красиво же! с придыханием говорит Сашка. Скажи, красиво?
Красиво, соглашаюсь я недоумевая.
А иной раз идём в ночник на пару часов (больше предки её не дают); а она вдруг крепость подсвеченную увидит и засмотрится Я её тороплю, а она:
Ну надо же, как здорово выглядит!.. Никогда не знала
И стоит, с места не сдвинуть.
Пойдём, говорит, лучше погуляем.
Вот значит как. Ну и я, конечно, плетусь за ней; она ведь по сути ещё ребёнок, её капризы выполнять надо.
И стоит она на том мосту, который у Финбана, значит: щёки красные, волосы на ветру шевелятся, мёрзнет в своей тоненькой курточке, но бодрится, и с восторгом глядит по сторонам. А едва я успею замёрзнуть или заскучать (хотя на неё в такой момент смотреть одно удовольствие), как она подойдёт ко мне так робко, прижмётся ко мне всем телом и поцелует Ох, парни, да за это хоть всю ночь на ветру под дождём снегом градом стоять стану! Хоть против наряда ОМОНа с голыми руками пойду, если в награду мне Сашкин поцелуй посулят! Вот прямо такой, на мосту, на ветру так особенно приятно
В очередной такой вечер не знал, что делать. Все друзья пошли на футбол, там, кажись, у них чемпионство решалось Пить одному не хотелось. Долго не решался, но потом набрал Сашкин номер. Она, словно ждала, сразу сняла трубку.
Привет, говорит.
Привет, отвечаю. Что делаешь?
Ничего, как всегда, лениво зевнув, отвечает она. А что?
Давай прямо сейчас встретимся
Не думаю, что меня отпустят Подожди, молчание в трубке; очевидно бегала спрашивать. Отпустят, радостно выдыхает она наконец. Где?
Минут через двадцать на обычном месте
Я пришёл через двадцать пять минут; замок подлец, закрываться не хотел. Сашка стояла на ветру, как всегда дрожа от холода. Из какого-то особенного упрямства она всю осень и зиму одевалась чересчур легко мудрый Андрюха говорит, что это у неё такой протест предкам-тиранам. Не знаю, я в эту его психологию не лезу.
Привет, говорю я, напуская на себя виноватый вид. Прости, что опоздал
Ничего, говорит она и целует меня. И так она при этом сияла, что я понял, что безоговорочно прощён; и позволил себе широко улыбнуться, аки кот мартовский. В декабре.
Куда-нибудь пойдём? спрашиваю.
Давай погуляем
Может лучше посидим где-нибудь? предпринимаю робкую попытку защитить её здоровье. Тебе же холодно!
Ты можешь хоть раз не спорить со мной? так мягко спрашивает она, что возражения сами отпадают.
Я же о тебе забочусь! А так пусть будет, как ты хочешь.
Сашка удовлетворённо кивнула, взяла меня за руку и решительно потянула за собой, не тратя времени на продолжение спора. Ну что я могу с ней поделать? Она такой маленький бесёнок, с ней не поспоришь И только не надо думать, что я Сашкин раб! Многие надо мной смеются из-за этого Но я же не всегда подчиняюсь ей!
Она рассказывала что-то о своей школе, как они там развлекаются, и ещё какие-то забавные на её взгляд истории из своей жизни. Во многих из них совсем не фоново фигурировали парни, которых я не знал, но Сашка всегда рассказывала так, что я не испытывал никакой ревности. Может дело было в том, что при всех этих рассказах она так преданно смотрела на меня и держалась за мою руку? Эх, нет, всё-таки нельзя быть циником рядом с таким прекрасным созданием!
А позавчера были мы в гостях, она никогда не уточняла этого мы, хотя зачастую в последовательных историях состав понятия мы пересекался только по ней, а там ребёнок маленький, ему девять месяцев всего И нас пятеро вваливается. Незнакомых. Но мы-то четверо ещё ладно, женщин он немножко видел; а потом вдруг Петю заметил Саша хихикнула. Там такой испуг был! Прямо ужас в глазах застыл, ну и разрыдался Но такое прикольное дитё Мы его потом с Анькой по очереди в коляске возили
По Сашкиному виду можно было понять, что ей явно понравился этот девятимесячный ребёнок. Я со смешком неосторожно спросил невпопад:
Детей что ли хочешь?
Хочу конечно, абсолютно серьёзным тоном ответила она. А ты нет?
Нет, улыбнулся я со знанием дела. Эти несносные мелкие вопящие монстры, гадящие окрест себя всюду Зачем?
Но ведь с ними так приятно возиться! И потом: не могут же люди родиться взрослыми!
Условно взрослого можно взять в детдоме. Хотя и с ним хлопот не оберёшься.
Ты неправ! заспорила Сашка. Ничего не может быть лучше маленького родного комочка
Я решил не продолжать спор. Это она, очевидно, в детстве в куклы не наигралась. Подрастёт поймёт
И вот уже Сашке снова домой пора. А на часах всего половина одиннадцатого. Разошлись мы около её парадной, и я побрёл домой. Ядовито-рыжий цвет фонарей своей тоскливой тяжестью давил сверху. «Да шёл бы ты, грёбаный рыжий светильник!» должно быть, подумал тогда я, в ярости поднимая с земли камень и швыряя его в фонарь. Не попал. Взяв себя в руки, пошёл домой, стараясь унять ярость.
Когда оказался в своём дворе, вдали от ненавистных огней ночного Питера, стало чуть полегче. Пришёл домой совершенно измотанный, словно тяжести таскал весь вечер, а не с юной школьницей прелестной гулял. Мерзко. Неприятно.
На другой вечер моя истерия повторилась. Я шёл домой из универа, Сашки рядом не было, а мерзкие фонари были. Они словно издеваясь обрамляли мой путь, стоя по обе стороны.
Скорей бы лето! Когда не будет темнеть и не будут гореть фонари.
Прошло несколько недель. Денис продолжал истерить каждый вечер. Встречи с Сашей делали его спокойным лишь на время. К тому же, на дворе декабрь; у него дело шло к зачётной неделе, а у неё к полугодовой аттестации. Оба придавали столь локальным проблемам чересчур большое значение. Саша по вечерам спокойно сидела дома, почти добровольно делая уроки, а Денис бродил неприкаянный и искал, с кем и где бы выпить заниматься чем-либо иным ему мешал раздражающий свет фонарей. Время неумолимо стремилось к концу года.
Александра Львова всегда неплохо училась, её любили все учителя; она умела прикинуться пай-девочкой. Сашка никогда не делала больше, чем нужно, но все задания у неё оказывались выполнены хорошо и своевременно. Одноклассники её тоже любили со всеми Саша была мила и приветлива, всем помогала, в организации всяких мероприятий была заводилой И она была по-настоящему счастлива от такой жизни.
Наверное, стоит сказать: была до знакомства с Петей Зерновым. Он не принадлежал этому миру, в котором люди умели только прикидываться, что учатся, трепаться о ерунде и ещё устраивать шумные сходки, которых Петя не переносил. В нём было явно заметно презрительное равнодушие к людям, с которыми у него нет общих интересов. Он, очевидно, относил таких людей к скучному быдлу, и толика правды в его представлении была: если у человека был в жизни какой-нибудь интерес, кроме как поесть и «потусить», то с вероятностью единица этот интерес был у него с Петей общим. Даже если какой-то интерес общим не был, Зернов всё равно мог о нём с собеседником дискутировать, объясняя, почему он не любит то или иное увлечение, и слушая аргументы в пользу этого увлечения. И всегда получал удовольствие от беседы с умным человеком.
Так боролся со скукой Петя Зернов. И какая-то дремавшая доселе часть Сашиной души рвалась к нему, а вернее к его жизненной системе, такой манящей и непонятной. Саша не привыкла отворачиваться даже от искренне неприятных ей людей. Суть, наверное, была не в воспитании. Сказать дураку, что он дурак, она не могла скорее из жалости, даже если этот дурак искренне считает себя умным. Тем более были в её жизни в довольно большом количестве приятные и интересные люди. И даже любовь в её жизни была. Жизнь удалась уже в столь юные годы.