Замок был очень красивым, с крепкими стенами, высокими башенками, глубоким рвом и просторными помещениями, из расцвеченных окон которых можно было полюбоваться играми живших поблизости нимф. Вокруг стен в изобилии валялся хворост, годный на растопку и прекрасный на вкус, а сад поражал разнообразием пирожковый: пироги на здешних деревьях росли пропеченные, свежайшие и с любой начинкой. Хозяйка была на редкость хороша собой, приветлива и домовита. Казалось, в замке имелось все, что необходимо мужчине для полного счастья. За исключением, может быть, двух мелочей.
– Где твоя худшая половина? – спросил Велено, озираясь по сторонам с недобрым предчувствием.
– Не волнуйся, – с улыбкой ответила демонесса Метрия, в то время как ее одеяние, и без того едва прикрывавшее наготу, растаяло, обратившись в ничто. – Я послала Менцию к демону Балломуту в связи с другой нашей проблемой.
– Другой проблемой?
– А с Балломутом, – продолжила Метрия, делая вид, будто не услышала вопроса, – иметь дело очень непросто. Не исключено, что ей придется выпрашивать у него ответ не один день.
– Какое облегчение! – воскликнул он с таким видом, словно ему и впрямь полегчало. – Не хотелось бы мне злословить у нее за спиной, но…
– Но Менция, она малость чокнутая, – закончила за него Метрия. – И ты женился на мне, а не на моей худшей половине. Но, поскольку она отщепилась от меня будучи раздосадована моим душевным отношением к жизни, приобретенным вместе с половинкой души, мы не можем от нее отделаться. Ведь она – это та часть меня, которая тебе, естественно, не нравится. Бездушная половина, которая старается сделать твою жизнь неполностиенной.
– Какой?
– Неполноденной, неполновенной, неполногенной…
– Может, неполноценной?
– Не важно!
– И вправду не важно, – со смехом отозвался Велено, целуя ее. – Может быть, сосредоточившись, я подберу слово получше. Вот, прямо сейчас и сосредоточусь: как говорят, куй железо, пока горячо.
– Железо? – переспросила она с удивленным видом. – А мне казалось, у тебя на уме что‑то совсем другое. Некоторые, конечно, любят погорячее…
На ее теле снова появилась одежда, если умело расположенные на самых интересных местах кусочки ткани заслуживали такого названия.
– Обожаю, когда ты меня дразнишь! – вскричал Велено, подхватывая ее на руки и устремляясь в спальню.
Метрия приобрела облик нимфы и, как принято у этих прелестных созданий, взвизгнула и забила в воздухе очаровательными ножками.
– Куда ты меня несешь? Что мы будем делать?
– Тебе придется сделать меня потрясающе счастливым, радость моя.
– О! – воскликнула она в притворном страхе. – Вижу. Мне не избежать этой чудовищной участи! – Свои стоны, охи и восклицания она сопровождала поцелуями. Велено наградили в нос, в оба уха и в шею.
о. Иллюзий
Любое совпадение с каким‑либо обыкновенским островом находится исключительно в сознании автора, который живет неподалеку от Северной деревни.
Целуясь, обнимаясь, тяжело дыша и постанывая, они повалились на кровать.
– Ты лучшее из всего, что существует на свете, – выдохнул Велено в промежутке между поцелуями. – Ты прекраснее, привлекательнее, желаннее, чудеснее, любимее, очаровательнее, соблазнительнее, великолепнее, восхитительнее всех в целом Ксанфе!
– Какие страшные, жуткие, ужасающие, смущающие слова! – отозвалась она, сжимая его в объятиях с такой страстью, что описывать это было бы неприлично.
И тут в спальне материализовалась еще одна демонесса.
– А, Метрия, вот ты где! – воскликнула она. – Ищу тебя повсюду, а ты, оказывается, невесть зачем посреди дня на кровати валяешься. Я, между прочим, доставила то, что тебе жизненно необходимо.
Велено застонал, но вовсе не тем манером, каким бы ему хотелось.
– О нет!
– Ты, как всегда, вовремя, худшая половина! – проворчала Метрия, подняв взгляд. – Неужто не видела, что я занята?
– Вот как? – Менция прищурилась. – Занята? А чем?
– Собиралась так ужасно осчастливить своего мужа, как может только демонесса.
– Кто ж знал, что процесс будет так бесцеремонно прерван, – проворчал Велено.
– Прошу прощения, – промолвила Менция, недоуменно пожимая плечами. – Откуда мне было знать, что тут кто‑то кого‑то делает счастливым? Вон вы как сцепились – не расцепить: я уж думала, подрались. А ты уверена, лучшая половина, что делаешь все как надо?
– Еще бы! – раздраженно фыркнула Метрия. – За последний год мне посчастливилось осчастливить его семьсот пятьдесят раз. В чем, в чем, а в этом я толк знаю.
– Да? А почему же тогда у этого, твоего как‑его‑там смертного физиономию перекосило?
– Оттого, худшая половина, что он тебя увидел. Отчего ж еще?
– Ну, если так, если тут у некоторых от моего вида гримасы появляются, если мне никто не рад, если у вас, кроме как в кровати валяться, других забот нету, то я с чем явилась, с тем и исчезну! И больше не вернусь.
– Нет! – встревоженно воскликнула Метрия. – Мне это нужно!
– Что тебе нужно? – встрял в разговор лучшей и худшей половин раздосадованный муж.
– Не важно, – ответила Метрия. – Это столичное дело.
– Какое?
– Наличное, приличное, различное, безличное, отличное…
– Может, личное!
– Может быть, – фыркнула Метрия.
– Но разве у приличной жены могут быть в наличии личные дела, о которых не знает муж? – с раздражением спросил Велено.
– Очень даже могут, – язвительно объявила Менция. – Это у отличного мужа не должно быть ничего личного, включая наличные!
– Может, вы обсудите вопрос о наличии приличия как‑нибудь в другой раз? – нервно спросила Метрия.
– Разумеется, дорогая! – с готовностью откликнулась Менция. – Через пару веков я с удовольствием вернусь к этому разговору, – с этими словами она начала таять.
– Эй, погоди! – крикнула Метрия. – Давай покончим с этим делом.
– Как мило, что ты наконец согласилась, – промурлыкала Менция с коварной улыбкой. – Но не считаешь ли ты, что прежде всего нас надо представить друг другу?
– Чего ради? Он и так знает, что ты за вредина, еще с той безумной истории с горгульей.
– Да, но ведь он мог позабыть. Я как‑никак отсутствовала целый час.
– Неужто так долго? – саркастически хмыкнул Велено.
Метрия стиснула зубы: демонесса, даже ее лучшая половина, отнюдь не отличается ангельским терпением, однако она прекрасно знала себя. А потому понимала, что если речь идет о ее худшей половине, то она способна проявить дьявольское терпение, лишь бы вывести собеседника из себя… куда‑нибудь подальше.
– Ладно, – сказала она. – Велено, это демонесса Менция, моя бездушная худшая половина, по которой можно судить о том, какова была я до обретения половинки души.