Ты можешь просто уехать? вздохнул я, проведя рукой по лицу. Алисса действительно была кое в чем виновата. «Поговори с ней лично, лицом к лицу, Ло. Только так должен поступать настоящий мужчина. Нельзя расставаться с кем-то по телефону». Иногда у нее бывали кошмарные идеи.
Шэй продолжала плакать. О господи, эти слезы. Я больше не мог видеть их.
Несколько раз хлюпнув носом, она уставилась в землю, потом высоко вскинула голову, и во взгляде ее загорелась искра уверенности.
Думаю, нам нужно расстаться.
Я потрясенно уставился на нее.
Расстаться? «Мы уже это сделали!»
Мне просто кажется, что мы с тобой движемся в разные стороны.
Ну хорошо, ответил я.
Она прижала палец к моим губам, давая понять, чтобы я молчал хотя я и не собирался больше ничего говорить.
Ну хорошо, ответил я.
Она прижала палец к моим губам, давая понять, чтобы я молчал хотя я и не собирался больше ничего говорить.
Не надо относиться к этому так эмоционально. Мне жаль, Логан, но у нас с тобой ничего не получится.
Я мысленно ухмыльнулся над ее попыткой показать, будто расставание было ее идеей. Я сделал шаг назад и закинул руки за голову.
Ты права. Ты слишком хороша для меня.
«Почему ты все еще здесь?»
Она подалась ко мне и провела кончиком пальца по моим губам.
Ты еще встретишь какую-нибудь хорошую девушку, я знаю. Я имею в виду, может, она и будет похожа на обезьяну, но все равно Она рысцой метнулась к своей машине, открыла дверцу и забралась внутрь. Едва машина отъехала, внутри у меня все сжалось, меня охватило сожаление. Я помчался за ее машиной сквозь проливной дождь, выкрикивая имя Шэй.
Шэй! Шэй! Размахивая руками впотьмах, я пробежал по меньшей мере пять кварталов, прежде чем машина остановилась на светофоре. Я постучал в окошко со стороны водителя, и Шэй в испуге вскрикнула.
Логан! Какого черта ты делаешь? закричала она на меня, опустив стекло. Замешательство на ее лице сменилось гордой усмешкой, она сощурила глаза. Ты хочешь, чтобы я к тебе вернулась, да? Я знала, что так будет.
Я пропыхтел я. Я совершенно не занимался спортом, это было скорее к моему брату. Я попытался перевести дыхание, цепляясь за край окошка. Я я хочу
Чего ты хочешь? Чего, малыш? Чего ты вдруг так захотел? спросила она, нежно гладя меня ладонью по щеке.
Пирог.
Она в недоумении отдернула руку.
Что?
Пирог. Ингредиенты для пирога, которые мы купили. Они все еще лежат у тебя в машине.
Ты надо мной издеваешься? взвизгнула Шэй. Ты гнался за мной несколько кварталов ради продуктов для пирога?!
Я выгнул бровь.
Ну да, а что?
Она протянула руку на заднее сиденье, схватила пакет и швырнула им в меня.
Ты просто невыносим! Вот твои дурацкие продукты!
Я ухмыльнулся.
Спасибо.
Шэй резко рванула машину с места, и я не смог сдержать смех, услышав ее крик:
Ты должен мне двадцать баксов за этот козий сыр!
Едва переступив порог квартиры, я достал свой мобильник и набрал сообщение:
Я: В следующий раз я буду расставаться с девушкой через мессенджер.
Алисса: Так плохо?
Я: Кошмарно.
Алисса: Мне жаль ее. Ты ей очень нравился.
Я: Она изменяла мне!
Алисса: И все же ты нашел способ три раза переспать с ней.
Я: На чьей ты стороне?
Кружочки.
Алисса: Она просто чудовище! Я рада, что она исчезла из твоей жизни. Никто не заслуживает того, чтобы встречаться с такой чокнутой личностью. Она отвратительна. Надеюсь, она до конца жизни будет случайно наступать на детальки «Лего».
Это был тот ответ, который был мне так нужен.
Алисса: Люблю тебя, мой лучший друг.
Я прочел ее слова и постарался не обращать внимания на то, как екнуло в груди. «Люблю тебя». Я никогда никому не говорил такого, даже маме или Келлану. Но иногда, когда Алисса Мари Уолтерс говорила, что любит меня, я жалел, что не могу сказать то же самое в ответ.
Но я никого не любил. Я едва-едва испытывал симпатию.
По крайней мере, такова была ложь, которую я твердил себе каждый день, чтобы не чувствовать боли. Большинство людей считают, что любовь это ценный приз, но я знал, что это не так. Я видел, что моя мать вот уже много лет любит моего отца, и ничего хорошего из этого не вышло. Любовь была не благословением, она была проклятием, и если ты впускал ее в сердце, она оставляла там лишь ожоги.
Глава 2
Я: Привет, пап. Хочу проверить, не забыл ли ты про фортепьянный концерт.
Я: Эй, ты видел мое прошлое сообщение?
Я: Привет, это снова я. Пишу узнать, все ли в порядке. Мы с Эрикой волнуемся.
Я: Папа?
Я:???
Я: Ты еще не спишь, Ло?
Я посмотрела на экран своего телефона и с отчаянно колотящимся сердцем отправила сообщение Логану. Потом проверила время и тяжело вздохнула.
2:33 ночи.
Мне следовало бы сейчас спать, но я снова думала об отце. За последние два дня я отправила ему суммарно пятнадцать текстовых сообщений и десять голосовых, но ответа от него так и не было.
Я положила телефон на грудь, глубоко вдыхая воздух и медленно выдыхая. Когда мобильник завибрировал, я ответила практически сразу.
Тебе сейчас положено спать, прошептала я в трубку, втайне радуясь тому, что он ответил. Почему ты не спишь?
Что случилось? спросил Логан, игнорируя мой вопрос.
С моих губ сорвался слабый смешок.
С чего ты взял, будто что-то не так?
Алисса, суровым тоном произнес он.
Задница не перезвонил мне. Я звонила ему раз двадцать на этой неделе, но он не ответил. «Задницей» мы прозвали моего отца после того, как он ушел из нашей семьи. Мы с ним очень дружили, будучи единственными музыкантами в семье. И когда он ушел, часть моей души испарилась вместе с ним. Я почти не говорила о нем, но, несмотря на мое молчание, Логан всегда знал, что именно меня тревожит.
Забудь о нем. Это не человек, это ведро помоев.
Скоро будет самый важный летний фортепьянный концерт в моей карьере, и я не знаю, справлюсь ли я, если его там не будет. Я изо всех сил старалась сдерживать эмоции. Я изо всех сил старалась не плакать, но в ту ночь я проиграла это сражение. Я беспокоилась об отце сильнее, чем мама или Эрика. Может быть, потому, что они никогда не понимали его по-настоящему как музыканта, как исполнителя. У них обеих был весьма практичный и стабильный склад ума, в то время как мы с папой скорее напоминали вольных духов, пляшущих среди языков пламени.
Но в последнее время он мне не звонил. И я ужасно беспокоилась из-за этого.
Алисса начал Логан.
Ло, прошептала я слегка дрожащим голосом. Он слышал мои всхлипы в трубке, и я постаралась собраться. Когда я была маленькой, я жутко боялась грозы. Я прибегала в спальню родителей и умоляла, чтобы они позволили мне лечь спать с ними. Мама никогда не разрешала мне, она говорила, что я должна понять гроза не причинит мне вреда. Задница всегда соглашался с ней. Поэтому я возвращалась в свою комнату, забивалась под одеяло и слушала гром, изо всех сил стараясь не видеть молний. Через минуту дверь моей комнаты открывалась, и он входил с синтезатором в руках, садился рядом с моей кроватью и играл для меня, пока я не засыпала. Обычно со мной все в порядке, я сильная, но сегодня опять гроза, а на мои звонки он не отвечает Я почти сломалась.
Не позволяй ему сломать тебя, Алисса. Не позволяй ему выиграть.
Мне просто Я снова заплакала в трубку, не в силах больше выдерживать это. Мне просто горько, вот и все.
Я сейчас приеду.
Что? Нет, уже поздно.
Я приеду.
После двух часов автобусы уже не ходят, Логан. К тому же моя мать заперла ворота дома. Ты все равно сюда не попадешь. Все в порядке.
Моя мать была востребованным юристом, у нее был деньги много денег. Мы жили в хорошем районе, в доме с большим участком, обнесенном высокой оградой. После того как мама запирала ворота на ночь, попасть в дом было практически невозможно.
Со мной все будет в порядке, пообещала я. Мне просто нужно было услышать твой голос, и чтобы ты напомнил мне, что без него мне только лучше.
Потому что это так и есть, сказал Логан.
Да.
Да, Алисса, это правда. Потому что ты лучше, чем этот Задница.
Мои всхлипы стали громче, и я зажала себе рот ладонью, чтобы он не услышал, как сильно я плачу. Мое тело содрогалось от рыданий, я совсем расклеилась, слезы текли на подушку, а мысли несли только неотвязную тревогу.
Что, если с отцом что-то случилось? Что, если он снова напился? Что, если
Я приеду.
Нет.
Алисса, пожалуйста. Голос Логана звучал почти умоляюще.
Ты накурился? спросила я.
Он колебался, и для меня это само по себе было ответом. Я всегда могла сказать, когда он навеселе, в основном потому, что он почти всегда был под кайфом. Он знал, что это тревожит меня, но всегда говорил, что он, как хомяк в колесе, не в состоянии поменять свои привычки.
Мы во многом были ужасно разными. У меня было не так-то много занятий: в основном я ходила на работу, играла на фортепьяно и общалась с Логаном. У него было куда больше опыта во всяких вещах, чем я даже могла вообразить. Он пробовал наркотики, неизвестные мне даже по названию. Он одурманивал себя ими почти каждую неделю, в основном после случайных встреч со своим отцом или с матерью, но каким-то образом всегда находил способ вынырнуть из этого дурмана. Ко мне.
Я изо всех сил притворялась, что это меня не тревожит, но иногда это меня ужасно беспокоило.
Доброй ночи, лучший друг, тихо произнесла я.
Доброй ночи, лучший друг, со вздохом отозвался он.
Доброй ночи, лучший друг, тихо произнесла я.
Доброй ночи, лучший друг, со вздохом отозвался он.
Руки его были заложены за спину, он промок с головы до ног. Волосы, обычно вившиеся непокорными каштановыми волнами, прилипли к голове и сосульками свесились на глаза. Он был одет в свою любимую красную толстовку, а черные джинсы были изорваны сильнее, чем полагалось даже по нынешней моде. Губы были растянуты в дурацкой ухмылке.
Логан, сейчас полчетвертого утра, пошептала я, надеясь не разбудить маму.
Ты плакала, сказал он, стоя в дверях. И гроза не утихает.
Ты пришел сюда пешком? спросила я. Он фыркнул:
Тут не так уж далеко.
И перелез через ворота?
Он слегка повернулся, показывая свежий разрыв на джинсах.
И перелез через ворота, но зато Он извлек руки из-за спины, предъявив форму для выпечки, завернутую в фольгу. Я испек тебе пирог.
Ты испек пирог?
Вечером я смотрел документальный фильм про пироги. Ты знаешь, что пироги известны со времен Древнего Египта? А первая запись о пирогах относится ко временам Древнего Рима, древние римляне пекли ржаные пироги