– Этот идеалист в надежных руках, – вынесла свой вердикт она.
– Он не так прост, как кажется. Мы совершенно уверены, что он что-то скрывает, – предупредил Князь.
– Другую женщину?
– Кое-что посерьезнее. Но и это тоже. – Князь нажал кнопку на пульте. – Мария Вершинина, тридцать два года.
– Судомойка?.. – недоверчиво переспросила Нелли.
– Уборщица. Устроилась в школу, чтобы найти своего сына… – объяснил Князь. И показал следующий слайд: – А это он – Максим…
– Он нам нужен? – деловито уточнила Нелли.
– Нет. Мальчик просто учится здесь. Он никак не связан с тем, что происходит в школе…
– А этот мальчик… Он знает, что уборщица – его мать? – спросила Нелли.
– Нет, не знает. – Князь подошел и сел напротив.
– Почему она ему не сказала? Чего-то боится? – осведомилась Нелли, разглядывая снимок Марии на экране.
– Отец продал его еще до рождения состоятельной семье. Вершинина много лет искала сына. Трудно сказать, как мальчик отреагирует на все это… К тому же ее саму ищут. Сбежала из психиатрической клиники.
– Не очень-то она похожа на больную, – заметила Нелли..
– Это не важно. Главное – она была на принудительном лечении. Так что… – Князь усмехнулся: – …если будет тебе мешать, достаточно одного звонка.
– Мне может помешать уборщица? Она что-то знает? – удивленно переспросила Нелли.
– У нее роман с Шевцовым. То есть с Володей Соколовым. Неизвестно, что он успел ей рассказать. – Князь увеличил лицо Марии на экране. – Присмотрись к ней получше. Если кто и знает, куда пропал Шевцов, – так это она.
Князь щелкнул пультом, на экране снова появилась Елена.
– Вернемся к нынешней хозяйке школы. – Князь говорил и одновременно нажимал на кнопки пульта. На экране сменяли друг друга снимки.
– Елена Крылова, преподает историю. Ее отец, Сергей Крылов, был бессменным директором детского дома вплоть до его закрытия. Она здесь выросла…
– …И теперь сама стала директором, – подхватила Нелли. Ее патрон одобрительно кивнул:
– Верно. Вот тебе еще один объект для наблюдения. Может, именно она приведет нас к тому, что мы ищем… А вот и весьма интересный человек – Константин Викторович Войтевич, учитель биологии.
Нелли увидела на экране импозантного пожилого мужчину в очках и с профессорской бородкой.
– Он преподавал еще в те времена, когда в усадьбе был детский дом, – объяснил Князь, – так что, вполне возможно, многое знает…
Куда пропал повар Володя?
Или – Предатель Илья Шевцов
Володя не знал, сколько дней прошло, не знал, как долго пробыл в беспамятстве, но когда пришел в себя, то почувствовал боль во всем теле, а в ушах все еще звучал угрожающий голос из телефонной трубки. Голос обещал убить Марию, если Володя немедленно не явится и не отдаст картины. Он не знал, приснилось ли ему это в кошмарном сне, привиделось ли в бреду или было на самом деле… Некоторое время он даже не мог понять, где он и что с ним, потом появилось смутное воспоминание о том, как он быстро шагал по лесу, торопился на встречу со связным, чтобы отдать картины, и… провалился, куда-то полетел, затем его поглотила тьма…
Он открыл глаза, когда вернулось сознание и пришла боль. Было темно. Тело затекло. Едва глаза привыкли к сумраку, Володя смог пошевелиться и оглядеться: под ним бетонный пол и глухие стены вокруг, заброшенность, мусор и многолетняя пыль, а еще железные клетки с толстыми прутьями. Он пошарил рукой и нащупал разбитый вдребезги телефон.
Сначала высоко над головой из дыры, куда он провалился, шел снег, потом капала вода. Володя собирал ее в пустую консервную банку, найденную среди мусора, эти несколько глотков в день спасли ему жизнь. Смена темного пятна на светлое высоко над головой отделяла дни от ночей.
Володя собрался с силами и заставил себя двигаться. Он обследовал подземную камеру, но не нашел выхода. Он понимал, что может просидеть здесь не один месяц, возможно даже, не один год, и те, кто его найдет, если вообще найдут, увидят лишь разложившийся труп или скелет, дочиста обглоданный крысами.
Крысы! Слабея от голода, Володя поймал одну из них, ободрал, испек на маленьком костерке, съел, не испытывая никаких чувств, кроме одного – он должен выжить, должен выбраться отсюда!
Выход был – над головой. Та самая дыра, куда он провалился.
До дыры надо добраться. А под рукой – только железные клетки. Если бы поставить их одну на другую, то можно было бы забраться к самому отверстию.
Ему с трудом удалось снять с петель дверь одной из клеток, потом еще одну… Руки его покрылись ссадинами и порезами, но он перестал обращать на них внимание. Все силы уходили на строительство самодельной лестницы. Володя попытался взгромоздить одну клетку на другую, а для этого требовались силы и инструменты, у него не было ни того, ни другого, зато было упорное желание оказаться на свободе.
Используя дверь клетки, как пандус, при помощи цепи и металлического прута-рычага, ему удалось втащить и установить клетку поверх первой. Взобравшись на шаткую конструкцию, он поднял глаза к потолку – до дыры было еще далеко.
Где Елена?
Виктор нервничал. Сегодняшние поиски в лесу опять ничего не дали, сам он опоздал к встрече вернувшихся после каникул учеников. Ко всему прочему Елена исчезла, как сквозь землю провалилась. Первый день занятий, а директора нет! Он много раз звонил ей, отправлял эсэмэски – безрезультатно. Что за детский сад! Если не хочет разговаривать, так хоть сообщила бы, что с ней все в порядке.
После пробежки он сразу же направился в свой бывший кабинет, за ним следом вошел Павел. Виктор жестом показал ему, чтобы он подождал, и в очередной раз набрал номер Елены. Механический голос предложил ему оставить сообщение. Пока Виктор раздраженно наговаривал на автоответчик, Павел ходил взад-вперед по кабинету, кидая на друга короткие взгляды. Вид у него при этом тоже был озабоченный. Виктор, договорив, в сердцах положил трубку.
Павел сел на диван и уставился в пол. Видимо, он хотел побеседовать о чем-то важном, но никак не мог решиться. Виктор постоял мгновение, подумал, затем неожиданно повернулся к Павлу:
– Паш, ты ведь знаешь, где она?
Павел дернулся от неожиданности:
– С чего ты взял? Последний раз я видел ее перед каникулами – тогда же, когда и ты, – не глядя другу в глаза, соврал он. Да и как он мог сказать правду? Ведь Елена просила ничего не сообщать Виктору. Виктор, очевидно, что-то такое почувствовал, он пристально посмотрел на друга, но Павел выдержал его взгляд.
– Ясно. Ну, раз так… – Виктор снова взял телефон, – …я звоню в полицию.
Павел занервничал:
– Зачем? Вить, послушай, Лена – взрослый человек… Мало ли какие у нее дела… – начал выкручиваться он.
Виктор злился:
– Сегодня первый учебный день! Она – директор школы! Какие еще могут быть дела?
Виктор начал набирать номер, но Павел вскочил и помешал ему. Несколько мгновений они буравили друг друга взглядами. Павел не выдержал первым, отвел глаза:
– Ну, хорошо… Да, я знаю, где она. С ней все нормально. Она просто не хочет видеть тебя.
– И ты только сейчас мне об этом говоришь?! – вне себя от возмущения выкрикнул Виктор. – Ну, спасибо, старик.
– Вить, она попросила меня молчать. Как друга. И вообще – не хочу я лезть в ваши дела, – начал оправдываться Павел.
– Да ты уже влез в них по уши! – бросил Виктор и направился к двери.
– Скажи еще – это я во всем виноват! – со злой обидой вслед ему выпалил Павел.
Виктор остановился, молча посмотрел на Павла и, ничего не ответив, вышел из кабинета.
Павел хоть и был зол на Виктора за то, что случилось в тот вечер с Еленой, но все-таки чувствовал и свою вину. Ведь как ни крути, они с Еленой много лет оставались любовниками за спиной у Виктора, а в глаза Павел называл его своим другом. Хорош друг! Да и Виктор тоже хорош! Елена потеряла детей, она нуждалась в поддержке, сочувствии, а вместо этого Виктор потребовал дать ему развод. Неудивительно, что Елена просто не выдержала, да и какая женщина на ее месте выдержала бы? Разве только совсем бесчувственная? Павел снова вспомнил, как месяц назад барабанил кулаками в дверь Елениной комнаты, как долго она не открывала, а он грозил, что сейчас выбьет дверь. Как он, наконец, ворвался и увидел ее одетую в нарядное платье… Она лежала на кровати прямо в туфлях, Павел еще и возмутился, прикрикнул, чтоб не притворялась. Но она не притворялась, она умирала. Слишком много бед свалилось на нее, вся ее жизнь, так тщательно выстроенная, все ее усилия, все, к чему она стремилась, о чем мечтала и чего упорно добивалась, – рухнуло в одночасье. Она лишилась мужа, ее нерожденные дети погибли, и доктор не оставил ей надежды на то, что она сможет стать матерью. Не всякому человеку под силу справиться с такими ударами судьбы. И, хотя Елена казалась всем сильной женщиной, что-то в ней сломалось, возможно, это было лишь влияние минуты, возможно, окажись рядом хоть кто-нибудь, этого не произошло бы, но никого не оказалось рядом в момент сильнейшего отчаяния. Отчаяние и толкнуло ее на самоубийство, Елена приняла большую дозу снотворного…
Если бы у него спросили, Павел не смог бы объяснить, почему он в тот вечер так упорно тарабанил в дверь ее комнаты, зачем ворвался? Хотел устроить скандал? Обвинить Елену в черствости, равнодушии? Бросить ей в лицо какие-то обидные слова… Да мало ли… Теперь это уже не важно. Стало неважным в ту минуту, когда он ворвался в комнату и увидел ее, такую красивую, лежащую без сознания на кровати. Хорошо, что он успел вовремя, и Елену удалось спасти.
Едва она пришла в себя в больнице, как первым делом потребовала от Павла, чтобы тот не смел никому рассказывать о том, что с ней произошло. Она, буквально вернувшись с того света, сумела взять себя в руки и стать почти прежней.
Карта
Павел сдержал слово. Виктор так и не узнал о том, что случилось с Еленой в ту ночь. Он был слишком погружен в себя, в свои поиски, в свою внезапно вспыхнувшую влюбленность… Да, он женился на Елене, но сделал это только ради будущих детей. И даже был согласен на то, чтоб лгать и ей и себе всю жизнь, раз уж так сложилось. Но как только с Еленой произошло несчастье и она лишилась детей, Виктор перестал считать себя связанным. Он решил, что честнее будет сразу сказать Елене правду. А правда была такова: Виктор больше не любил жену.
Думал ли он о ней? Да, думал. Вспоминал ту страшную ночь, когда бесчувственную Елену вынес из леса ее несчастный брат – Егор, Гном, которого так любила маленькая Надя Авдеева. Кто-то из полицейских не выдержал и выстрелил в Егора, уж больно тот был ужасен… Виктор помнил, как рвалась из рук Надя, кричала: «Беги, Гномик, беги!» Но он не убежал. От пули не убежишь, ее не остановишь.
Да, грустно, грустно… Но сейчас не погибший Егор и Елена волновали Виктора.
Виктор вошел в свою комнату, у порога сбросил кроссовки. Он чувствовал себя усталым и расстроенным, надо было срочно взять себя в руки. Виктор на ходу снял спортивный костюм, бросил его прямо на пол и прошел в душ.
Почти сразу кто-то постучал в дверь, но Виктор не слышал, шум воды заглушал остальные звуки. После душа Виктор немного успокоился. Оказавшись в комнате, он первым делом хватился спортивного костюма.
«Карта!» – вспомнил он. Если пропадет карта, то все его усилия насмарку. Придется все начинать сначала. Он наспех оделся и бросился на поиски.
Виктор сразу догадался, что костюм скорее всего забрала Мария и скорее всего положила в контейнер с грязным бельем. Главное, успеть до того, как белье отправят в стирку.
Виктор, нервно оглядываясь, вошел на кухню и сразу же направился к контейнеру. Мешок, помеченный его именем, нашелся сразу.
– Что-то потеряли, Виктор Николаевич? – раздался за его спиной голос Галины Васильевны.
Виктор, пойманный врасплох, растерянно обернулся. Галина делано простодушно смотрела на него.
– Да… Оставил в кармане спортивного костюма методичку… Впрочем, это не важно, – пробормотал он и хотел уйти. Но тут Галина вынула из кармана ту самую карту, на которой Виктор отмечал крестиками проверенные ели во время своих ежедневных пробежек…
– Вот эту? Не знала, что ты по совместительству географ, – усмехнулась она. Виктор смутился и не нашелся с ответом. – Соврать не удалось, но попытка засчитана. – Галина перестала улыбаться и, серьезно взглянув на него, перевела взгляд на карту. Виктор быстро выхватил ее из рук Галины.
– А я-то надеялась, что ты обо всем забыл… – с грустью произнесла она.
– О таком не забывают, – ответил Виктор, быстро спрятал карту в карман, так же быстро развернулся и стремительно покинул кухню.
Если не Байрон, то кто же.
На биологии Войтевич разделил ребят на две группы и велел заполнить таблицу по пройденному материалу. На жалобное причитание Ромы о том, что у него после каникул еще «процессор не включился», Константин Викторович напомнил о коллективном разум и, взглянув на часы, распорядился: «Время пошло». Но ребятам было не до самостоятельной. Пока остальные недовольно шуршали тетрадями, Даша, Макс, Рома, Вика и Андрей выжидающе поглядывали друг на друга. Биолог прошелся между столами и, вернувшись к своему, уселся на стул.
Даша не выдержала первой и шепнула Андрею:
– Если Байрон не мог на тебя напасть, значит, Петрушкой был кто-то другой. И значит, Вика права, Виктор Николаевич – не один из них.
– Одно другому не мешает, – хмуро ответил Андрей.
– Почему ты ему не веришь? – вмешался Рома.
– Потому что я теперь точно знаю, мы с Надей оказались в этой школе неспроста. И Байрон стал нашим опекуном тоже не случайно, – объяснил Андрей.
А Вика сразу же добавила:
– По крайней мере, это не он двинул тебя камнем по голове.
Андрей покосился на Войтевича и заметил, как тот, нахмурясь, смотрит на них. Андрей замолчал и сделал вид, что пишет в тетради.
Но у ребят так много скопилось вопросов, что они и на учителя не реагировали.
– Слушай, Андрюх, я тут подумал: если Ира Исаева – твоя мама, значит, она росла в этом детдоме и, значит, ее удочерили? – предположил Рома.
– Нет. Я бы об этом знал, – коротко отозвался Андрей.
– Раньше о таких вещах старались не говорить, – мягко заметила Даша.
– Только не в моей семье, – не согласился Андрей.
– Почему ты так думаешь? – не выдержал Максим.
– Потому что я знаю своих родителей, – отрезал Андрей.
На это заявление Рома с сомнением покачал головой:
– Похоже, ни фига ты о них не знаешь. – И он начал перечислять, загибая пальцы: – У матери другое имя – раз… Она детдомовская – два… Про татушку на животе ты не в курсах был – три…
Войтевич со своего места резко прервал Рому:
– Павленко, вы что там считаете? Число групп сцепления?
– Ага, – невозмутимо отозвался Рома.
– Напрасно стараетесь. Оно равно числу пар хромосом, – сварливо сообщил Войтевич.
Рома испуганно загородился учебником. Ребята замолчали, делая вид, что поглощены работой. Андрей задумчиво нарисовал в тетради знак Гемини и смотрел на него не отрываясь. Даша заглянула к нему в тетрадь:
– Интересно, что это значит?
Андрей раздраженно бросил ручку:
– Меня больше волнует – зачем этот знак на двери в подземелье?
– Вот найдем эту дверь, откроем ее и узнаем, – убежденно сказала Вика. Остальные молча кивнули, соглашаясь с ней. Лишь Андрей по-прежнему оставался напряженным и задумчивым.
Максим заметил это:
– Мы все равно собирались туда спуститься, да, Андрюх? – он ободряюще улыбнулся.
Войтевич со своего места пристально наблюдал за друзьями, но они не заметили его взгляда. А тут еще звонок прозвенел, все поднялись и потянулись к учительскому столу, сдавать тетради.
Максим обнял Дашу за талию, поцеловал в щеку. Даша улыбнулась. Андрей проводил их хмурым взглядом. Вика, собирая учебники, заметила его взгляд и кивнула:
– Мечтаешь оказаться на его месте? – чуть насмешливо спросила.
– Не больше, чем ты – на ее, – недовольно парировал Андрей.
Вика пожала плечами:
– Сравнил… Мне ничего не светит, а у тебя есть шанс.
И, заметив непонимающий взгляд Андрея, она усмехнулась:
– Она только и ждет, чтобы ты ее позвал.
– С чего ты взяла?
– Я ее лучшая подруга… – напомнила она и невесело усмехнулась.
Что за дверью?
Друзья собрались в библиотеке, но им все никак не удавалось проникнуть в подземелье. Пришлось ждать, пока Анна и новый учитель математики наговорятся и выйдут. Они явно не торопились. Каверин настойчиво приглашал Анну на свидание, она кокетливо отказывалась. Ребята все слышали, но делали вид, будто занимаются. Лишь Андрей, почти не скрываясь, недовольно поглядывал на воркующих учителей. Каверин раздражал его. Зачем такая замечательная девушка, как Анна, кокетничает с этим скользким типом – Кубиком-Рубиком…
Анна случайно встретилась взглядом с Андреем, смутилась и, завершив беседу с математиком, поспешно вышла из библиотеки. Каверин поплелся следом.
– Вот шут гороховый… – в сердцах бросил Андрей. На его возглас никто из ребят не среагировал.