Алексей Новиков
Развитие туристско-рекреационных зон в условиях государственно-частного партнерства
ПРЕДИСЛОВИЕ
Современная постиндустриальная стадия развития общества предъявляет принципиально новые требования к технологиям организации отдельных видов деятельности, и прежде всего к сфере услуг, имеющих большое значение для национального хозяйства и способствующих ускорению социально-экономического развития регионов. Это относится к проблемам, решениям, формам и перспективам переориентации инфраструктурного сектора национального хозяйства в рамках создания, функционирования и устойчивого развития новых, особо эффективных инфраструктурных моделей инновационного развития сферы услуг.
Мировой опыт развитых стран уже показал, что формирование моделей туристско-рекреационных зон (ТРЗ) с особым статусом при условии правильной организации их деятельности может служить одним из важных факторов роста инвестиционной привлекательности регионов, производя такие качественные и количественные изменения, которые в последние годы, активно трансформируясь, преобразовывают структуру и правила традиционного функционирования отраслей сферы услуг, ведут к уникальности, мультипликативной инновационности, географической общности, к созданию межнациональных культурных ценностей, к индивидуализации, инновационной архитектуре и прочим передовым технологиям, практически сместив в процессе своего формирования и развития фокус с производства товаров на оказание услуг.
Однако в России ТРЗ пока не отличаются ни должной динамикой развития, ни масштабами воздействия на хозяйственную систему в целом. Причин достаточно много, они носят институциональный характер, объясняются определенными недостатками в законодательстве, неотработанными организационной основой и механизмом взаимодействия всех участников системы государственно-частного партнерства (ГЧП) в рамках этого типа зон, а также отсутствием четкой стратегии их развития. В связи с этим особое значение приобретает анализ роли инфраструктурных факторов в ускорении темпов инновационного развития на основе изучения отечественного и зарубежного опыта создания и функционирования ТРЗ.
Таким образом, актуальность темы исследования обусловлена необходимостью совершенствования организационноэкономических аспектов инновационных моделей формирования ТРЗ как инструментов инновационного развития сферы услуг.
Проблемы поиска путей эффективного развития туристско-рекреационных зон и туризма подробно исследуются в трудах В. Абрамова, А. Александровой, Г. Антюфеева, М. Биржакова, Д. Быкасова, Е. Вавиловой, И. Востокова, И. Дрогова, В. Зубко, Н. Зайцевой, В. Егорова, Л. Калининой, В. Козырева, Е. Колбовского, М. Коробейникова, А. Лебедева, А. Ломакина, О. Пироговой, Ю. Путрика, С. Степановой, В. Шумилова и др. Вместе с тем проблемы инновационного развития туристско-рекреационных зон в рамках государственно-частного партнерства изучены крайне недостаточно в связи со сложностью и многоаспектностью этой проблематики. Отсутствие четкого представления о направлениях совершенствования механизма создания и функционирования туристско-рекреационных зон как инструментов социальной инфраструктуры, а также критериев оценки их эффективности обусловило выбор темы, гипотезы, научной задачи, объекта и предмета исследования, определило основную цель и задачи.
Надеемся, что материалы исследования найдут применение в практической деятельности федеральных и региональных органов власти при определении среднесрочной и долгосрочной политики в сфере туристического бизнеса, направлений развития туристско-рекреационных зон, формирования социальной инфраструктуры.
1. ИНФРАСТРУКТУРНЫЕ ФАКТОРЫ РАЗВИТИЯ УСЛУГ ТУРИСТСКО-РЕКРЕАЦИОННЫХ ЗОН
1.1. Инновации в сфере услуг как предмет исследования
Современная стадия социально-экономического развития, в которую вступили индустриально развитые страны, имеет множество названий: посткапиталистическое общество, постиндустриальное общество, информационное общество, технотронное общество, научная цивилизация, супериндустриализм и др. Наибольшее распространение получил термин «постиндустриальное общество», автором которого и основателем теории постиндустриального общества считается американский социолог и философ, специалист в области социального прогнозирования Д. Белл. Постиндустриальное общество Д. Белл определяет как стадию исторического процесса, сменяющую собой индустриальную стадию развития, «как общество, в экономике которого приоритет перешел от преимущественного производства товаров к производству услуг, проведению исследований, организации системы образования и повышению качества жизни; в котором класс технических специалистов стал основной профессиональной группой и, что самое важное, в котором внедрение нововведений… все в большей степени стало зависеть от достижений теоретического знания… Постиндустриальное общество… предполагает возникновение нового класса, представители которого на политическом уровне выступают в качестве консультантов, экспертов или технократов» [47]. Концепцию постиндустриального общества разделяют французский социолог А. Турен и американский футуролог Г. Кан. Убежденным апологетом информационного общества (супериндустриализма) является известный американский социолог и футуролог А. Тоффлер. Американский социолог и политик З. Бжезинский оперировал термином «технотронное общество», делая акцент на роли научно-технического прогресса в преодолении противоречий капиталистического общества.
По мнению А.И. Трейвиша и А.В. Курасова, «постиндустриальная эпоха совпала с новой волной глобализации, снижения роли государств и их границ в мировой экономике, которой правит транснациональный капитал. Тут явно помогла информатизация, облегчая оперативное управление бизнесом, рассеянным по свету» [73].
Характеризуя наиболее существенные черты постиндустриального общества, следует отметить, что главными векторами трансформации в эпоху постиндустриального развития общества выступают:
– переориентация экономики от товаропроизводства к сервису (то, что Ж. Фурастье обозначает как развитие «цивилизации услуг»);
– доминирование наукоемких отраслей промышленности;
– радикальное смещение акцентов в социальной структуре общества: классовая дифференциация уступает место дифференциации профессиональной; основное социальное противоречие конституируется не как конфликт между трудом и капиталом, но как конфликт между некомпетентностью и профессионализмом;
– радикальная перестройка институциональной организации общества: если для традиционного общества доминирующими институтами выступали армия и церковь, а для индустриального общества – фирма и корпорация, то применительно к постиндустриальному обществу такую приоритетную роль играет университет как социальный институт, в недрах которого возникает и в структурах которого артикулируется знание как базисный феномен постиндустриализма (Д. Белл);
– реорганизация культурной сферы, внешне формальной стороной которой выступает ее компьютеризация, а внутренне содержательной – императивная ориентация на приоритеты интеллектуализма и соответствующее профилирование на организацию себя в качестве индустрии знания [48].
Перечисленные составляющие обеспечивают такой тип развития общества, при котором это развитие является естественным процессом, основанным на безграничности и самовоспроизводимости знаний. Материальный фактор при этом имеет вторичное значение. Основным товаром становятся услуги, информация и знания, количество и качество которых обеспечивают модернизацию экономики и технологический рывок любого государства без значительного отвлечения экономических ресурсов.
В этом состоит принципиальное отличие постиндустриального общества от индустриального. Последнему свойствен мобилизационный тип экономики, предполагающий использование дополнительных ресурсов и не создающий условия для саморазвития системы в силу естественной ограниченности любых природных и человеческих ресурсов.
Безусловно, история знает немало примеров «догоняющего» развития, когда используются механизмы мобилизации экономики. Как указывает В.Л. Иноземцев: «…на протяжении многих столетий государства, движимые волей социальных реформаторов, осуществляли смелые прорывы, достигая лидирующих позиций и удерживая их долгие годы. Голландия XVI века, Англия XVII, Германия XIX, Россия петровской эпохи, СССР в 20-30-е годы, Япония после окончания Второй мировой войны – вот далеко не полный перечень примеров успешного «догоняющего» развития, позволившего этим странам не только проделать за десятилетия путь, на который у других уходили столетия, но и оказаться в авангарде мирового хозяйственного прогресса, закрепить доминирующее положение в своем регионе. Однако попытки так называемых новых индустриальных стран достичь уровня развития постиндустриальных государств оказались тщетными, лучшим подтверждением чему стал «азиатский» кризис 1997 года, в полной мере продемонстрировавший уязвимость современных модернизаций» [67].
Постиндустриальное сообщество ускоренными темпами увеличивает свое технологическое превосходство за счет использования принципиально иных ресурсов, обеспечивающих абсолютно несопоставимую динамику социально-экономического развития.
Потребность в инновационном, опережающем развитии сферы услуг возникла в связи с рядом усугубляющихся противоречий его развития. Прежде всего обостряется демографическая проблема. Во второй половине XX в. численность населения планеты увеличилась в 2,4 раза (в том числе, в более развитых регионах – на 46 %, менее развитых – на 183 %, в России – на 45 %), затем, по прогнозам ООН, наступит период более медленного роста (на 47 % к 2050 г. по среднему варианту и на 22 % – по низкому), а конец века будет ознаменован стабилизацией численности населения Земли. Этот перелом динамики С. Капица назвал демографическим переходом, рождающим новые проблемы и противоречия [29].
Необходимо также учитывать рост средней ожидаемой продолжительности жизни при тенденции к постарению населения (доля населения в возрасте 60 лет и старше увеличится по миру на 94 % и достигнет 22,1 %, в более развитых регионах – на 86 % и достигнет 33 %, в менее развитых регионах – на 156 % и достигнет 19,7 %, в России – на 95 % и достигнет 36 %) [37].
Увеличиваются масштабы расслоения общества по уровню доходов. Так, в 2007 г. индекс Джини, отражающий степень неравенства при распределении доходов, составил в КНР 41,5, в России – 42,3, в Швеции – 23 [15].
Постоянный рост образовательного уровня населения, активизация миграционных процессов и процессов глобализации, все более заметная переориентация рынка на удовлетворение всесторонних человеческих потребностей, с одной стороны, способствуют все большему развитию сферы услуг в соответствии с запросам населения, с другой – наталкиваются на ограничения в масштабах и темпах производства различного рода продуктов потребительского спроса. А это чревато социальными конфликтами на региональном уровне и в глобальном масштабе.
Ответом на вызовы времени является новая концепция социально-экономического развития, которая обеспечивает твердую методологическую основу для определения траектории развития мировой хозяйственной системы на перспективу. Такой концепцией является построение инновационной экономики, основанной на передовых знаниях и достижениях научнотехнического прогресса, позволяющей многократно увеличить ВВП за счет резкого роста производительности труда, эффективно решать задачи удовлетворения потребительского спроса и сократить потребление первичных ресурсов.
Переход к инновационному типу экономического развития согласуется с моделью «кондратьевских» циклов, в соответствии с которой мировая экономика подошла к концу «длинной волны», основанной на таком кластере инноваций, как микроэлектроника,информационные и телекоммуникационные технологии. Страны, не способные обеспечить генерирование ноу-хау в указанных областях и тем самым усилить креативно-интеллектуальную составляющую факторов производства, останутся за бортом цивилизации. Смысловым стержнем инновационной экономики является соединение творческой мысли с предпринимательством при регулирующей роли государства, призванного обеспечить реализацию стратегии инновационной деятельности, социальную ориентацию рыночной экономики и развитие сферы услуг. Для того чтобы понять специфику инновационного развития в сфере услуг, обратимся к теории инноваций. Термин «инновация» происходит от латинского слова innovato, что означает «обновление или улучшение».
В зависимости от предмета и объекта исследования инновации рассматриваются в качестве:
– системы (Н. Лапин, Й. Шумпетер), представляющей собой научно-организационную комбинацию производственных факторов, мотивированных предпринимательским духом;
– изменения (Ф. Валента, Ю. Яковец, Л. Водачек и др.), сутью которого является количественное и качественное изменение в первоначальной структуре производственного организма, переход его внутренней структуры к новому состоянию;
– процесса (Б. Твисс, А. Койре, И. Пинингс, В. Раппопорт, В. Кабаков, Г. Гвишиани и др.), охватывающего полный цикл развития инноваций – от разработки идеи до ее реализации;
– результата (А. Левинсон, С. Бешелев, Ф. Гурвич) как конечного итога создания и освоения (внедрения) принципиально нового или усовершенствованного продукта [19];
– «единственный в своем роде процесс, объединяющий науку, технику, экономику, предпринимательство и управление …» (Дж Брайт) [54].
Первым, кто непосредственно исследовал проблемы взаимодействия организационных и управленческих инноваций, и их воздействие на производство, был А. Маршалл, который отмечает необходимость рассмотрения организационно-управленческого аспекта как отдельного фактора производства. В частности, он придавал огромное значение как фактору производства внутренним организационно-управленческим условиям, складывающимся в данной отрасли. А. Маршалл связывает улучшение в организации и управлении с ростом доходности предприятий. В целом можно заключить, что А. Маршалл рассматривает организацию и управление в качестве одного из факторов производства наряду с капиталом, землей и трудом.
Относительное воздействие управленческих инноваций на качественные и количественные характеристики экономического роста отмечает в своих трудах С. Хант, который называет управленческие инновации «организационной изменчивостью», а движитель экономического роста видит в изменении производственной функции, разработке новых продуктов, технологий и форм бизнес-организаций [84].