Yves Courtonne использовал достижения предыдущих текстологов для своего критического издания писем в 1957–1966 годах[14]. Он провел огромную работу, чтобы подготовить к изданию тексты писем. В своем издании Courtonne реконструирует текст на основании древнейших рукописей семьи (подгруппы) Аа. К сожалению, в своем издании он не сумел предоставить полный перевод наиболее трудных мест, а его историческим комментариям зачастую недостает точности, в них он зависит от предшественников. Издание М. Forlin Patrucco[15], включающее 46 писем, более верно, чем издание Courtonne, передает прочтение подгруппы Аа.
Необходимо отметить работу К. Treu[16], который тщательно изучил словарный состав и стиль дружеских писем Святителя. Следует также упомянуть издание писем с параллельным текстом на греческом и английском языках, подготовленное R.-J. Deferrari[17], и сочинение А.-С. Way[18]. Несмотря на некоторое несоответствие проведенной в этих трудах индексации писем сравнительно с общепринятой, они пользуются огромным авторитетом. Нельзя не отметить и классический труд по патрологии J. Quasten[19], содержащий как классификацию писем, так и исчерпывающий обзор изданий и исследований эпистолярной традиции Святителя, подготовленных к середине прошлого века.
И конечно, никакое серьезное изучение эпистолярного наследия святителя Василия невозможно без обращения к фундаментальному труду J.-R. Pouchet[20], который в своей работе, помимо отслеживания рукописной традиции, помимо собственной системы датировки и превосходной классификации писем, с благодарностью подытожил весь накопленный опыт предшествующих исследований.
В русской патрологической науке отсутствуют специальные монографии, посвященные эпистолярному наследию святителя Василия. Впрочем, во многих общих обзорных трудах по патрологии письма используются как источник для характеристики мировоззрения и личности Святителя. Некоторые из них содержат и классификацию писем[21].
Из специальных монографий о святителе Василии особо стоит отметить труды A.B. Горского[22] и архимандрита Порфирия (Успенского)[23] (у архимандрита Порфирия описанию писем Святителя посвящен специальный раздел).
Более подробно переписка Архипастыря исследуется в, вероятно единственном до 1917 года, специальном труде: статье И. А. Чистовича «Письма святого Василия Великого»[24]. В этой небольшой работе автору удалось в основных чертах рассмотреть главные направления и характер переписки, причем им активно использованы и выдержки из писем.
Специальное внимание анализу писем как источника по вопросам канонического права, церковного суда и состояния общества уделяется в статье «Деятельность пастырей Церкви IV века по отношению к общественной жизни», опубликованной без имени автора[25].
В качестве источника для изучения пастырской деятельности Святителя его переписка рассматривается в работе В. Георгиевского «Святитель Василий Великий как пастырь и учитель Церкви (преимущественно по его письмам)»[26].
В кандидатском сочинении выпускника Ленинградской Духовной Академии священника П. Дарманского «Письма святителя Василия Великого как источник сведений о его жизни и деятельности» (Л., 1956) содержатся серьезный анализ писем, их классификация и систематизация всех изложенных в них сведений о жизни, учении и личности Василия.
О классификации писем
Собрание писем Святителя (по Maran – Garnier) подразделяется на три большие группы:
1) № 1-43 (46): письма, написанные между 357–370 годами, до его епископства;
2) № 44 (48)-283 (291): письма, написанные между 370–378 годами, относящиеся к периоду его епископского служения;
3) № 284 (292)-(365): письма, датировка которых затруднительна, поскольку отсутствуют какие-либо указания на время их составления, причем авторство Василия в ряде случаев сомнительно.
Огромное количество адресатов писем свидетельствует о широком круге дружеских и «рабочих» связей Святителя. Среди адресатов и епископы, и рядовые священники, и различные члены клира; письма обращены и к имперским чиновникам, и к общинам аскетов, и к родственникам. Кроме того, корпус писем содержит множество упоминаний о посредниках в переписке, содействовавших обороту корреспонденции и обязанных при необходимости уточнять содержание доверенного им послания.
Сложившиеся в эпоху античности эпистолярные жанры не всегда представлены в переписке святителя Василия Великого в своем чистом виде. Хотя такие жанры, как, например, рекомендательное письмо, поучение, утешение, деловое письмо, и наличествуют в корпусе писем Святителя, следует всегда иметь в виду, что зачастую в письмах Архипастыря происходит смешение жанров, например, дружеского и рекомендательного письма и т. п. Кроме того, христианская направленность и богословское содержание корреспонденции приводят к появлению вовсе не свойственных прежней традиции писем, посвященных вопросам веры, милосердия, пастырского служения, церковного богослужения и т. д. Эти письма формально нельзя свести ни к одному из античных образцов, однако любое из них может включать в себя элементы разных жанров. Такое жанровое разнообразие писем не позволяет очень уж строго классифицировать их по содержанию, тем не менее представляется возможным (по Quasten) выделить следующие группы:
Дружеские (или личные) письма
Огромное количество писем написано святителем Василием друзьям. На основании этих писем видно, какой высокой ценностью для него была дружба. «Ибо думаю, что не найдешь никого, – писал Василий к своему другу, – кто бы так любил тебя и домогался вашей <имеются в виду и сыновья адресата. – А.П> дружбы» (письмо 11). Впрочем, Святитель не боится и выказать разочарование при столкновении с несправедливостью, приведшей к потере дружеских отношений, как, например, в случае с епископом Евстафием Севастийским: «Сердце у меня стало связано, язык расслабел, рука онемела, и впал я в немощь души немужественной… едва не дошел я до человеконенавидения; мне казалось, что всякий нрав подозрителен, что в природе человеческой нет благалюбви» (письмо 236 (244)).
Будучи наделен подлинным даром дружбы, святитель Василий умел поддерживать и ободрять своих друзей в трудные минуты. В таких письмах мы видим готовность Святителя принять чужое несчастье как собственное. Но Василий не боится проявить и собственные чувства скорби в связи с потерей матери и, уже будучи в годах, жалуется «на сиротство» (письмо 30). Святитель не только сострадает вместе с друзьями, но и мужественно советует «перенести скорбь человечески» (письмо 28), призывая «употребить… в дело» заложенный в нас Богом «целомудренный рассудок» (письмо 5). К группе дружеских писем можно отнести следующие письма: 1, 3, 4, 7, 12–14, 17, 19–21, 27, 52 (56)-54 (58), 59 (63)-60 (64), 91 (95), 113 (118), 118 (123)-119 (124), 127 (132)-130 (135), 140 (145)-144 (149), 147 (152)-153 (158), 157 (162)-161 (168), 165 (172)-169 (176), 174 (181), 177 (184)-179 (186), 184 (192)-188 (196), 190 (198), 192 (200)-193 (201), 200 (208)-202 (210), 229 (237), 233 (241), 244 (252), 246 (254)-247 (255), 251 (259), 259 (267)-260 (268), 263 (271), 270 (278), 274 (282), 276 (284)-277 (285), 312 (320), 323 (332)-325 (334).
Утешительные письма
Особой теплотой и сочувствием наполнены письма к родителям и супругам, потерявшим близких, к епископам, священникам и монахам, впавшим в уныние, к церквам, лишенным пастырей, к клирикам и мирянам, подвергающимся нападкам еретиков (см. письма 5, 6, 28, 29, 58 (62), 97 (101), 103 (107), 134 (139)-135 (140), 198 (206), 219 (227), 230 (238), 239 (247), 248 (256)-249 (257), 261 (269), 292 (300)-294 (302)).
В письмах к женщинам нельзя не отметить мудрую осторожность Святителя при обращении к суровым законам своего времени, которые содержали весьма строгие установления касательно поведения женщины в обществе. В этих письмах проявилось подлинное величие настоящего Архипастыря, который активно отстаивал интересы женщин, в том числе вдовиц и жен, защищая их от произвола и насилия властей. Более того, Святитель прославляет женщин как хранительниц церковного Предания и правого исповедания, отмечая их добродетельность, твердость в благочестии и даже находя в них равных собеседниц для богословского диалога (см., например, письма 48 (52), 101 (105), 154 (159)).
Рекомендательные письма
Святитель Василий написал огромное количество писем к высокоавторитетным и богатым лицам, заступаясь за знакомых и друзей, за бедных и угнетенных и даже за целые города и селения (см., например, следующие письма: 3, 15, 31–37, 68 (72)-74 (78), 79 (83)-84 (88), 92 (96), 100 (104), 104 (108)–108 (112), 132 (137), 137 (142)-139 (144), 170 (177)-173 (180), 263 (271), 265 (273)-268 (276), 271 (279)-273 (281), 295 (303)-311 (319)).
К этой же группе писем относится и переписка Святителя с ритором Ливанием Антиохийским (см. письма 326 (335)-336 (359)), подлинность которой, впрочем, до сих пор является предметом споров. Некоторые из писем, по крайней мере такие, как 326 (335)-330 (344), могут быть признаны аутентичными на основании их рукописной традиции и содержащихся в них исторических сведений. Послания Архипастыря к Ливанию, полные благодарности, представляют молодых каппадокийских учеников Святителя выдающемуся греческому софисту и ритору.
В этих письмах Святитель в полной мере использует свое риторическое мастерство, да так, что Ливаний в одном из своих ответных писем (письмо (338)) говорит, что он был побежден красотой эпистолярного стиля Василия[27]. Эта переписка представляет собой интересный факт дружеского диалога между христианином и язычником и дает один из самых лучших примеров теплых взаимоотношений между двумя великими представителями христианского и эллинистического (языческого) мира. Но кроме того, эти документы показывают Василия Великого как благодарного и благородного ученика, на всю жизнь сохранившего уважение к своему учителю.
Канонические письма
Святитель написал много писем с целью исправления канонического порядка везде, где имело место его нарушение. Особое внимание в этих письмах уделяется епископам в сельской местности, так называемым хорепископам (οί χωρεπίσκοποι), которые по статусу были равны епископу столицы провинции, но юридически ему подчинялись. Наиболее интересными в этой группе писем являются письма 49 (53) и 50 (54), относящиеся к самому началу епископского служения Василия и ярко характеризующие суровость Василия как пастыря (недавно заступившего на свой пост и горячо чувствующего свой долг) по отношению ко многим сельским епископам. Можно говорить о суровости начальника, который видит в решительном и бескомпромиссном искоренении злоупотреблений единственный способ вывести дрейфующий корабль Церкви на правильный курс.
По свидетельству святителя Григория Богослова, у святителя Василия было в подчинении около 50 сельских епископов[28]. Письма к хорепископам (см. письма 120 (125), 314 (323) и другие), помимо достаточно суровых порицаний, содержат и слова похвалы и одобрения, а также свидетельствуют о готовности защищать своих братьев во Христе от бессодержательных нападок.
Особое место в этой группе занимают три письма (знаменитые «канонические послания») к Амфилохию, епископу Иконийскому (см. письма 180 (188), 191 (199) и 209 (217)), с изложением церковных правил. Эти послания содержат детальные церковные указания по самым разным вопросам, особенно по покаянной дисциплине, и очень важны для истории формирования канонического права. Они вскоре приобрели всеобщее признание на Востоке как образец установлений церковного права Православной Церкви.
Пастырские (морально-аскетические) письма
Данное издание открывается письмом к Евстафию Философу – горячим исповеданием аскетических идеалов молодого Василия, закончившего свое обучение в Афинах и уже побывавшего в лучших монастырях православного мира.
Распространение идеалов христианской нравственности и аскетизма является основной задачей большинства писем Святителя к монашествующим, клиру и церковному народу. Василий утешает отпавших от Церкви и приглашает их обратно в ее лоно во имя новой жизни, увещевает епископов и священников, призывает их к добросовестному исполнению своих обязанностей, демонстрируя пути и средства для достижения совершенства и превознося монашескую жизнь с большим энтузиазмом. К этой группе относятся письма 2, 10–11, 14, 18, 22–26, 45 (49), 61 (65), 79 (83), 81 (85), 93 (97), 102 (106), 108 (112), 111 (115)—112 (116), 156 (161), 166 (173)–167 (174), 175 (182)-176 (183), 189 (197), 211 (219)-214 (222), 232 (240), 238 (246), 241 (249), 243 (251), 251 (259), 269 (277), 275 (283), 283 (291)-291 (299). Самыми ранними из них принято считать письма 2, 14, 18.
Письма же 40 (43)-42 (45), несмотря на то что не являются подлинными, показывают самим фактом своего включения в корпус писем Архипастыря, каким большим авторитетом пользовались аскетические идеи святителя Василия как при его жизни, так и после смерти. Подобно блаженному Иерониму в Палестине, святитель Василий Великий активно занимался духовным и интеллектуальным образованием монашествующих Понта Каппадокийского, призывая их своею проповедью изучать Священное Писание и вести богоугодную жизнь (см., например, письмо 22).
Догматические письма
Некоторые из догматических писем настолько объемны, что становятся как бы самостоятельными произведениями. Большинство из этих писем посвящено учению о Святой Троице, истолкованию Никейского символа, и в особенности защите Единосущия Сына и Святаго Духа, и направлены против разнообразных ересей той эпохи. Письма 225 (233)-228 (236), обращенные к епископу Амфилохию Иконийскому, образуют в принципе единое целое и рассматривают отношения между верой и разумом, природой и Откровением как источниками нашего знания о Боге. К этой группе также относят и письма 9, 38, 48 (52), 101 (105), 109 (ИЗ) – ИО (114), 120 (125), 124 (129), 126 (131), 154 (159), 168 (175), 202 (210), 206 (214), 218 (226), 243 (251), 250 (258), 253 (261)-254 (262). Подлинность письма 38, особенно важного благодаря разбираемым в нем различиям между выражениями «сущность» (ή ουσία) и «ипостась» (ήύπόστασις), вызывает определенные сомнения[29].
Одной из главных целей, которые ставил перед собой Василий в общении с учениками и с оппонентами, было отстаивание «здравой веры» (ή υγιής πίστις) (см. письма 166 (173), 254 (262)), или «правой веры» (ή ορθή πίστις) (см. письмо 210 (218)), каковая, по Василию, есть синоним «православия» (ή ευσέβεια). Эту борьбу за подлинную веру нельзя рассматривать в отрыве от борьбы за аскетические идеалы, в основе которых лежит жизнь по Евангелию. Именно подвижники, а также выдающиеся христиане, ставшие на путь евангельского совершенствования, наиболее действенно помогают Василию в деле торжества «правого исповедания» (ή ευσέβεια) над многочисленными заблуждениями и ересями, постоянно угрожающими идеалам христианства. Вера и жизнь у святого Василия, как и у святого апостола Павла, с которого Архипастырь всегда брал пример, неразрывно и органично переплетены.
От епископа к епископу, от Церкви к Церкви Василий способствует формированию единой структуры «правого исповедания» и активно противостоит распространению еретического представления о богочеловечестве – представления, ставшего было приобретать популярность из-за сговора высокопоставленных чиновников и придворных епископов, а также и рядовых священников, привлеченных различными «удобными» формами воинствующего арианства.