Однако я не могу отделаться от ощущения, что произошло нечто весьма странное, совершенно исключительное, причем здесь, поблизости. Поскольку я был наверху, я ощутил это явственнее, чем вы.
Робин превратился в слух:
— Конечно же, дед. Что же ты видел?
Чтобы ответить на этот вопрос, дедушке пришлось тщательно подбирать слова. И он удачно воспользовался своей трубкой.
— Ничего определенного, — пф-пф-пфф, — вспышка, я бы сказал, сине-зеленого цвета, — пф-пф, — и было впечатление, будто что-то, чего я не смог рассмотреть, упало на землю, — пф-пф, — и некоторое время светилось, а потом погасло.
— Космический корабль! — объявил Робин так, как если бы тот собирался влететь в комнату.
— Бесспорно, я мог обмануться, — сказал дед, обращаясь к нему. — Мы постоянно обманываемся. И даже история большей частью самообман.
Пег, ближе всех стоявшая к кухне, услышала стук в заднюю дверь и выскользнула, чтобы открыть.
— А, здрасте, — сказала она без энтузиазма.
— Привет! — ответила миссис Бинг-Бёрчелл и без приглашения вошла, отстранив Пег.
Она принадлежала к типу крупных, ширококостных, крикливых женщин, и Пег и мальчики одинаково недолюбливали ее.
— Добрый день! Я — миссис Бинг-Бёрчелл.
— Наш дедушка — профессор Хупер, — сказала Пег.
Дед встал.
— Очень приятно, миссис Бёрчелл.
— Нет, нет. Бинг-Бёрчелл, — прокричала она, — через черточку!
— Прошу прощения, — извинился дед. — Я вечно не в ладах с черточками. Чем могу…
— Мне пришлось обходить кругом к этой двери, потому что я не смогла добиться, чтобы мне открыли с парадного входа, — пожаловалась миссис Бинг-Бёрчелл еще громче.
Если она рассчитывала, что деда это сколько-нибудь огорчит, она ошиблась.
Тот ответил довольно бодро:
— Боюсь, что звонок испорчен, а мы все были здесь. Мой сын и невестка за границей, а меня оставили тут ответственным, если можно так выразиться.
— Похоже, у вас и телефон сломан, потому что сначала я попыталась дозвониться — только без толку. — И она грозно воззрилась на дедушку.
Дед отвечал все так же весело:
— Да, я думаю, и телефон не работает. Ни телефона, ни дверного звонка — никакого порядка.
— Ну, — ответила миссис Бинг-Бёрчелл, — я не собиралась так говорить, но раз уж вы сами сказали, не могу не согласиться.
— Эти трое еще слишком малы, чтобы заботиться об образцовом порядке, а я слишком стар. На порядок уходит половина жизни, потому-то жизнь так и суетна. А вы, миссис Бинг-Бёрчелл, полагаю, наша соседка, — продолжал дедушка, — мы можем чем-нибудь помочь?
— Мне позвонил майор Родпас по срочному делу, — начала объяснять она, — а мой драндулет в ремонте, вот я и заскочила позаимствовать вашу машину или попросить, чтобы меня подбросили. Только не говорите мне, что Хуперы взяли ее с собой.
— К сожалению, взяли. Могу предложить велосипед, правда, он маловат и несколько разбит…
— Нет уж, спасибо. Я лучше рвану домой и позвоню Элану Родпасу. Если все так серьезно, пусть он сам заскочит за мной. — Теперь она кричала уже на всех, а не только на деда: — Бедный старина Родпас, он чем-то там здорово огорошен. А что у него там, пока не говорит.
Когда появлялся гость, который не нравился мальчикам, они неизменно проделывали один и тот же фокус, который не удавался Пег в полной мере никогда: они настолько уходили в себя, что делались почти невидимыми.
Но на этот раз Робин вдруг «проявился» и спокойно, глядя в глаза миссис Бинг-Бёрчелл, произнес:
— Космический корабль.
— Не смешно, дорогуша — ответила она.
— А я и не пытаюсь вас смешить. Скажи, дед!
— Нет, ты не пытаешься. Он не пытается, миссис Бинг-Бёрчелл.
Теперь «обнаружился» и Джеймс.
— А я поверю, что это космический корабль, когда увижу его своими глазами.
— Правильно, Джимми. Ты ведь Джимми, правильно?
Он был резок.
— Нет, миссис Бинг-Бёрчелл, я — Джеймс.
— Все одно, точно?
Дед покачал головой:
— Видимо, нет, коли он сам себя считает Джеймсом, а не Джимми.
Пег показалось, что теперь ее очередь.
— Я вот, например, всегда Пег, а не Маргарет.
— Что ты говоришь! — вскричала гостья. Восклицать, не проявляя ни малейшего интереса, весьма не просто, но миссис Бинг-Бёрчелл это прекрасно удавалось. — Да, да, дико интересно, но мне пора срываться, лечу звонить майору. Не думаю, чтобы он впал в панику из-за ерунды. — И она одарила Робина до ужаса снисходительной улыбкой. — Хотя, возможно, космического корабля там и нет, молодой человек. Пока! Всем пока! И как говорится, извините за беспокойство. — И она исчезла, прежде чем Пег собралась открыть дверь.
После ее ухода сразу стало очень тихо. Минуту-другую все молчали. Наслаждались тем, что ее уже здесь нет. Потом дедушка взглянул на часы.
— Как вам известно, — начал он, — я не работаю по вечерам, но сегодня я все утро читал и теперь хочу набросать параграф, пока материал не улетучился из головы. Что, эта женщина, как бишь ее, имеет обыкновение являться и по вечерам?
— Нет, на сегодня с ней покончено. Моя очередь готовить чай. Ты спустишься, дед?
— В данный момент полагаю, что нет. Но не исключено, что через час я передумаю. И не берите на себя труд сообщать, что вы не любите миссис Бала-Болку. Я сам заметил. — Он кивнул, улыбнулся и ушел.
Джеймс посмотрел в окно.
— Погода налаживается. Подожду еще немного и пойду на корт пробовать свою подачу. Кто-нибудь хочет?
— Я займусь не теннисными мячиками, а космическим кораблем, — объявил Робин.
— Ты правильно делаешь, что ищешь его, сидя дома, — съязвил Джеймс. — Найти его можно только в твоем воображении.
— Откуда ты знаешь, парень? Слыхал, что дед сказал? Он видел, как что-то упало!
— И что он предпринял? Ничего! — победоносно произнес Джеймс. — Поднялся к себе размышлять об Уильяме Питте и герцоге Ньюкасле. Значит, на самом деле он ни чуточки не верит, что произошло что-либо особенное.
— Я как раз тоже так подумала, — сообщила им Пег.
— Но тогда почему же некто майор Родпас звонил миссис Бинг-Бёрчелл?
— Ой, отстань, Робин! — воскликнул Джеймс. — Он выходит из себя, потому что до него дошел слух, будто видели, как какой-то тип стрелял в фазана.
— Если бы я пошла на охоту, — мечтательно заговорила Пег, — я, пожалуй, с удовольствием подстрелила бы миссис Бинг-Бёрчелл, не насмерть, конечно, а так, чтобы она провалялась в постели долгие месяцы. Я просто не выношу ее, ее манеру отпихивать меня и влезать в дом! А теперь еще испортила мое стихотворение. У меня сбилось настроение. Все из-за нее.
— Ну, если тебя больше не волнует тема превращения в дерево, напиши стих ненависти. Назови его «К миссис Бала-Болке». — И обоим мальчикам, в отличие от Пег, это показалось очень смешным.
Когда они прекратили свое глупое хихиканье, Пег с достоинством произнесла:
— Я не сочиняю стихов ненависти.