Уклада и быта. Века
Ушли на его созиданье!
И вдруг оно рушится, зданье,
В котором и живы пока.
Да, живы, – мы все!.. Между прочим,
И те, кто его же порочит…
И вот вечерами в дому
Главы городского за чаем,
За чарочкой, кто неслучаен,
Мы начали по одному
Сходиться. Мужи, горожане
Торговые, просто мещане,
Пожарные… в общем, весь цвет,
Вся крепь городка. Суть вопроса
Ясна: назревает угроза.
Мы стали держать наш совет.
***
…во-первых – дозор. Надо точно
Разведать, хотя бы заочно,
Их возраст, их пол, имена,
Час встречи, условные знаки.
(Пускай они все одинаки
И грош им, на взгляд мой, цена).
Однако же, судя по шторам,
Цветкам, кружевам и подзорам
Не лишнее предположить —
В дому обитает приватно
Бабёнка. Оно и понятно,
Ведь надо же с кем-то им жить,
Всем скопом иль поочередно…
Неважно. Да если угодно,
Пускай бы купили патент,
Поставили дело публично…
А что? Тут и сам бы я лично
Наведался. Не импотент.
Так нет же, дуркуют, таятся,
Темнят… а ведь люди боятся
Как раз неизвестности!.. Мне
Пал жребий стоять на дозоре
У ихнего дома, и вскоре
Пасьянс разложился вполне:
Четыре – входящих. Плюс двое —
В дому постоянно. Листвою
Укрывшись, я видел порой
В окне, озаряемом слабо,
Два мрака. Один – явно баба,
Мужик несомненно – второй.
Сойдясь за столом, самоваром
Занявшись, окутавшись паром,
Толкуют о чём-то… и – ждут…
И точно. Чуть сумерки пали,
Глядишь, – с ними третий… а дале —
Четвёртый… и пятый…
Идут!..
4. Из главы четвёртой
СИЛА ВТОРАЯ
…когда я понял ужас средостенья,
Как говорится, «мерзость запустенья»
Земного бытия, я стал смотреть
По сторонам, ища среди прохожих
По взгляду неприкаянному схожих
Со мной, как я готовых умереть,
Но не влачиться, подло прозябая
В урчащей, сытой хляби, как любая
Ползучая бессмысленная тварь…
Я молод был и слеп. И вот тогда-то
Раздался голос. И позвал куда-то,
И зренье дал мне, и возжёг фонарь —
Дар прозорливости. Я озарился весь им…
***
Я вдаль пошёл по городам и весям,
Я жил как птица божья, о еде,
Ночлеге не заботясь и уюте…
И вот что удивительно: в приюте
Мне не было отказано нигде.
Такие люди славные, смешные
Мне попадались в странствиях. Иные
Так даже хлопотали, чтоб пожил
Подольше я средь склок их, кухонь, скалок…
И понял я – я им казался жалок,
И этим их тщеславье ублажил.
Смотри-ка, мол, похуже нас кому-то
Приходится, а нам казалось люто,
Погано мы живём… шалишь, мол, глянь
Какой оборвыш, юрод, замараша!
А ведь в сравненье с ним житуха наша —
Златая чаша… да с краями, всклянь!..
***
А к той поре и впрямь, признаться, шибко
Пообносился я. Моя ошибка
(По глупости, конечно же) была
В том, что порвав с роднёй однажды, доли
Не стребовал своей, и в чисто поле
Отправился в чём был. Мои крыла,
Казалось мне, несут меня над бытом,
Над суетой, над дракой, над корытом…
Однако ж, оказалось, не вполне
Расчёты оправдались. Очень скоро
Я был ограблен и без разговора
Лишён всего «излишнего» при мне:
Простого чемоданчика с вещами,
И вовсе обнищал…
***
Но обнищанье
Мне даже помогло. Среди людей
Я чуть ли не святым прослыл, убогим,
Иль «божьим человеком»… очень многим
Снабдил меня, ограбивши, злодей,
Бандюга с полустанка, бритый ёжик…
Он был учтив, приставивши мне ножик
Под левое ребро. Благодарю.
Я возымел стократ. Людские драмы
Как на духу открылись мне…
***
Но храмы
Я обходил. К иному алтарю
Я шёл, ещё не зная досконально
Высокой цели. Знал одно – печально
И тщетно стягновение людской,
Взыскуемой юдолью благодати —
Не здесь Его могущество!.. И, кстати,
Он Сам сказал об этом. Так на кой
Всё это чванство, идолопоклонство?
Мне голос был!.. А это был колосса
Могучий голос, он велел – пребудь
Огнём и разрушеньем, будь восстаньем
В сердцах людей, моим их испытаньем,
Найди друзей, сплоти их всех, и – в путь!..
***
Я странствовал три года. Зажигался,
Когда казалось – этот!.. Ошибался,
И вновь искал. И вот, в одной из хат
Сельца глухого встретился с поэтом,
С отчаянным его и хищным светом
Сиротских глаз… и это был Донат.
5. Из пятой главы
ПЕРВАЯ СИЛА.
…откуда напасть эта? Вишь-ко,
Уж больно хорош городишко —
Добротный, старинный, торговый,
Овеянный славой, дубровой
Грибной да иной окружённый,
Уютным кремлём отражённый
В прозрачной реке с окушками.
А что за дворы! – С петушками,
С подзорами на теремах,
Зимою весь в белых дымах,
Весною в цветенье вишнёвом,
И яблоневом, и грушовом,
Всё лето в прохладных садах,
А осенью – в сладких плодах…
………………………………………….
………………………………………….
…ну, как таковым не прельститься?
Их много, которым хотится
На жительство тут поосесть,
Однако ж, не всякому честь
Оказана будет. А будет —
Есть думный совет. Он и судит:
Вот этому, мол, отказать,
А этого можно и взять.
Толковый мужик. Судит взросло,
Хоть молод. И знает ремёсла.
Семейный. Такой к озорству
Пожалуй, не склонится, к дому
Надёжно привязан. Такому
И мы пособим…
………………………………………….
………………………………………….
(Здесь по рукописи даны описания многих думских решений. Подробнее см. в восстановленных отрывках в Приложении).
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
………………………………………….
…я ныне в почётных
Хожу горожанах, кручёных,
Вертлявых терпеть не могу
Людишек, чего-то темнящих,
Пустое всю жизнь гомонящих,
Чуть дела коснись – ни гу-гу.
А эти, шалавые, – чтоб им!..
***
Я плотничал. Шорничал. Пробам
В ремёслах устатку не знал.
Побыл речником, корабелом,
Покуда кожевенным делом
Не занялся… и обогнал,
И дал прикурить конкурентам…
И всё это – прах? Вот уж хрен там!
Позволь, мы ещё поглядим
Как вы завизжите, поганцы,
Под ногтем у нас, и пугаться
Покедова мы погодим.
Вот выждем, вот выследим свору,
Прощупаем явки, и в пору
Нагрянем на чёртов чаёк…
Пускай оно цедится, время,
На жернов наш… всякое семя
Размелет родной ручеёк…
.
6. Из главы шестой
СИЛА ВТОРАЯ
…………………………………………………………
…………………………………………………………
…в чём власть поэта? Сила в чём? Я верил:
То осенил Господь, то ангел реял
И пролил горний свет златым лучом…
Я понял, в трудный час сойдясь с поэтом,
Исторгнут луч реликтовый не светом,
Но адом, но отчаяньем злачён.
Высокий штиль, однако, – вдохновенье!..
А это что? А это не забвенье,
Как мыслится иным, тщеты земной,
А может быть, скорей, воспоминанье
О Целом, о любви, о доизгнанье
Из Дома, из страны своей родной?..
……………………………………………………
……………………………………………………
…так презирает вор трудяг на зоне,
Так невозможно шлюху урезонить,
Как и певца… и видишь вдруг, дивясь, —
Глубинное родство их тайно гложет,
Роднит виной – хтонической, быть может,
Какая-то доопытная связь.
Случайно ль так благоволят друг дружке
Художники, парнасцы, воры, шлюшки?
Как будто никого на свете нет
Душевней и родней кабацкой суки…
И под стопарь водяры с похмелюки
Братаются убийца и поэт…
………………………………………………………
………………………………………………………
…гордыни древний дух: не замараться! —
Царит и в понизовом этом братстве.
«Мы будем воровать и убивать,
Собою торговать, но вашей подлой
Вине – мы непричастные! Всей кодлой
Мы по особ-статье здесь отбывать
Обречены, в одном бараке, правом
Грех искупить, как вы, в поту кровавом
(Хоть Кум один) мы не наделены,
Но вашей грязной, подлой работёнки
Мы не коснемся!.. Твари и подонки,
Но данники иной, своей вины —
Той, дальней…»
***
Так, согласно этой вере,
Преступен Моцарт, вовсе не Сальери,
Тот лишь добил соратника в бою,
Его мучений облегчить не в силах,
Он взял их на себя, и погасил их,
Герой и жертва, он довёл свою
Трагическую роль до точки!..
Глянешь
Порой в глаза иные – и отпрянешь:
Такая боль, такой горючий ад
Живёт в их глубине, что поневоле,
В себя приняв частичку этой боли,
Сгораешь вместе с ним…
Таков Донат.
7. Из седьмой главы
ПЕРВАЯ СИЛА
…………………………………………..
…………………………………………..
…а, впрочем, уже кой-какие
Подвижки заметны. Какие?
Мы сняли у дома секрет.
Прознали, что нужно. И клички
Им дали. И каждого лично
Отныне решил наш совет
Вести… так сказать, неотлучно
За ним наблюдать…
***
Мы поштучно
Их всех разобрали. И мне
Парнишка достался занятный —
Донатка, писака незнатный,
Из тех, что в «особом говне»,
В «изысканном», «тонком» роятся,
Как черви… и гордо таятся
В непризнанных гениях…
***
Вздор!
Не верю, что можно их заумь
Признать чем-то стоящим… знаем
Таковских… да это ж позор:
Всю жизнь из мудрёных бирюлек,
Словесных шарадок и дулек
Выстраивать чёрт-те чего…
Уж коль ты поэт не содомский,
Пиши хорошо, как Твардовский,
Не можешь? Его одного
Достанет нам. Даже в избытке…
***
А, впрочем, Донатка мой прыткий
Парнишка, общительный, чёрт!
И всё ему, чёрту, в новинку…
Особенно любит по рынку
Шататься, – невиден, потёрт,
Тут сунется, там приценится,
Поглядь, он уж в рыбном теснится
Ряду…
***
ну а рыбка у нас
Завидна!.. Река окуньками
Горит, ровно злат-огоньками
Сверкающий иконостас!..
Незнатная, вроде бы, рыбка,
А как хороша!.. Как улыбка
На детском лице перед сном…
Иные язя да налима,
Сазанчика жалуют, либо
Сударыню-щуку… в ином
Застолье и я им не ворог, —
Знатнецкая живность! Но дорог
Мне наш окунишка. Такой
Ушицы, с «особым» наваром,
Нигде не хлебнёшь… или даром
Он выплыл на герб городской?..
***
Я, впрочем, отвлёкся. Но, право ж,
Чуть слово о рынке затравишь,
Так всё позабудешь… царят!
Воистину царствуют люди,
Когда на прилавке, на блюде
Разложат вповалку и в ряд
Всё то, что трудами своими
Взрастили, вскормили, вспоили
И вынесли на торжество,
На торжище!.. Туши парные:
Бараньи, говяжьи, свиные
Висят на крюках… самого
Хозяина аж распирает
От гордости, точно играет
Разделочным ножичком: Р-раз! —
Пожалте корейки кусочек…
Иль вырезки?.. Соус из почек
С лучком не в охотку ль? Как раз
Рецепт, мол, особенный знаю,
Да с юшкой!..
***
Гудит выходная,
Базарная площадь, пестрят
Цветные платки, зеленные
Ряды, как луга заливные
Под солнышком влажно горят:
Укропчик слезится, петрушка
Курчавится… эх, заварушка!
Да это ли не благодать?..
А тут и грибочки-красавцы
Мигнут, подбоченясь, мерзавцы, —
Шалишь, брат, попробуй не дать
Рублишко-другой ребятишкам…
***
Хоть бор невдали, да не слишком
Досуга у нас, а уж тут
Грибки на подбор: все в росинках,
В иголочках палых, травинках
На мшистых шапчонках… берут
У нас только самый красивый
Грибок – из-под дуба, осинки,
Берёзовик также в ходу.
Хотя и лисички, маслятки
Сьедобны… порой и опятки
В охотку, – в торговом ряду
Они непривычны… и ладно.
В бору их, поди, неоглядно,
Уж как-нибудь сам соберусь,
Нарежу лукошко…
А ныне
Царь-гриб, восседая в корзине,
Лютует: бери, мол, не трусь!..
***
Не трушу… но снова загадка:
Куда он опять, мой Донатка,
Затёрся?..
А вот он, родной! —
В потёртой своей одежонке
Стоит, разбирает книжонки
В обменном ряду…
и за мной,
За мной наблюдает, гадёныш!..
Да это ж конфуз!.. Это вон аж
Откудова он свой надзор
За мной учредил – аж от дома!..
Так кто здесь ведёт? Кто ведомый?
И кто здесь хозяин? Кто вор?..
8. Из главы восьмой
СИЛА ВТОРАЯ
…………………………………………..
…………………………………………..
…какие тут фрейдистские игрушки?
Сын лесника, он жил в простой избушке,
В сельце глухом, куда меня судьба
В скитаньях занесла. Однообразен
И тих без молодёжи быт, бесстрастен
Ход жизни стариковской… – от столба
И до столба, особенно зимою,
В пургу, в потёмки, снежной бахромою
Окутанные, как снеговики,
Бредут, рискуя вовсе стать сугробом,
И сгинуть, и не встретиться за гробом,
Бредут сквозь лютый ветер старики —
К родне ли погостить, или в церквушку
В соседнее село… иль так, друг дружку
Утешить… просто рядом подышать…
Бредут, столбами меряя дорогу,
И воют провода, взывая к Богу,
Что связь с людьми все тягостней держать —
Такие все дремучие, глухие,
Да и места скрипучие, лихие,
Да и вот-вот порушатся столбы.
И ладно бы, и кончились бы муки,
Но в чьи она, в хорошие ли руки
Связь перейдёт и нить самой судьбы?..
……………………………………………………….
………………………………………………………
…ветра свистят, гудят столбы, и стонут
В метелях провода, и долго тонут
Во мраке огоньки нечастых изб…
В одну вот из таких, пургой гонимый,
И заплутавший, и судьбой хранимый,
Забрел я раз, шагнул из мрака, из
Ночной метели в тёплый свет жилого
Угла, где всё поняв, не тратя слова,
Хозяин молча указал рукой
На лавку вдоль стола, где с пылу-жару
Дымился чан, подобно самовару,
С картошечкой в мундире…
я такой
Нигде потом не видывал… как розы! —
Рассыпчатая, белая. И слёзы
Невольно навернулись на глаза,
Когда ещё из дальней комнатёнки
Припёр кудесник банку самогонки
Горючей и прозрачной, как слеза…
…………………………………………………
…………………………………………………
…меня сморило скоро. Помню только,
Я что-то отвечал, почти без толка…
Он крепко озабочен был. А чем?
Ну да, конечно же, сынком родимым.
Всё, помнится, курил, давился дымом,
Всё, помню, вопрошал: «Зачем, зачем,
Зачем ему всё это?..»… Я, кивая,
И головой, как лошадь, помавая,
Проваливался в сон…
Но перед сном
Пообещать успел, что с таковыми
Вопросами, и даже с мировыми
Мы разберёмся. Точно. Только – днём.
И провалился в сон, как в прорубь…
***
Утром
Снега сверкали чистым перламутром
В окне избушки. Улеглась пурга,
И лес, кругом обставший деревушку,
Был тих, пригож, и словно бы избушку
Хранил, держал в ладонях, от врага
Невидимого пряча…
Сам хозяин
Уже чаёвничал… молчал (весь как изваян
Из корня проморённого) … он пил
Раздумчиво, неторопливо, вкусно
Похрустывая сахаром, и пусто
Смотрел сквозь стену, сквозь меня…
Он был,
Как и вчера, печально озабочен
Какими-то сомнениями… впрочем,
Я помнил хорошо какими. Встал,
Благодаря за встречу и за ужин…
Молчал старик. И не был так радушен,
Как с вечера. Кивнул лишь мне, подал
Картошечки вчерашней, хлеба, луку,
Чайку плеснул… протягивая руку
Узластую, напутствовал:
– «Так вот,
К полудню буду… книжки полистайте
В каморе там, у сына… вот, бывайте…»
И с лыжами за дверь ушёл в обход.
***
Я наскоро перекусил, и тут же
Нырнул в камору, в закуток поуже
Прихожей: деревянный лежачок,
Да стол – доска вставная у окошка,
И – книги, книги, книги…
Тут немножко
Подробней надо. Сам не простачок,
Я, право ж, у столичного эстета,
У сноба не встречал такой, как эта
(Хотел сказать «библиотеки»… нет!)
Коллекции? Да нет, скорей собранья,
Подбора книг и рукописей…
тайна
Какая-то здесь крылась. Был секрет:
Откуда, как попали дива эти
В лесную глухомань? Какие сети
Их выловили в смутные года,
Когда одно их поименованье
Глушилось напрочь?.. Впрочем, в глухомани
Смешно об этом – глуше-то куда?..
…………………………………………………………………….
…………………………………………………………………….
…мм-да… «Страх и трепет»… «Вехи» – первый выпуск!..
Ого, – «Уединённое»!.. На вынос
Такое и в спецхране не дадут.
Хотя, смотри-ка, книги-то без штампа…
А вот перепечатки Мандельштама…
И Клюева… Ахматовой… ну, тут
Весь «рыцарский набор» эпохи!..
***
Дивно
Не то. Но кем, когда переводимы
Здесь Дилан Томас, Томас Элиот?
В амбарных книгах, пополам графлёных,
Машинописью на бледно-зелёных
Листах, зажатый в грубый переплёт, —
Весь цвет, весь авангард англоязычный,
(Ещё едва нащупанный столичной
Архивной молодёжью), – вот он, весь!
Но как? Откуда?.. Это взволновало.
И я скорей, скорей, смущён немало,
Стал разбирать завалы…
***
Были здесь
На полках, на полу и под топчаном,
По темам сбиты (всяк с «родимым станом»)
Философов и мистиков труды
(И всё – перепечатки!), богословов:
Флоренский, Трубецкой… кой-кто из новых,
Неведомых, признаюсь, но «воды»
Здесь не было…
«А парень из лукавых» —
Смекнул я. Взять хоты бы скандинавов:
Кнут Гамсун, Сведенборг… натаскан, да,
Непрост, определённо… Яков Беме
И «Роза мира»… э-э, да в этой теме
Похоже, брат, увяз ты… ну, тогда,
Тогда, брат, нам с тобой необходимо
«Прокашлять» эту тьму. От нелюдима,
То бишь отца, хоть сонный, а чуток
Прознал я о тебе, какой тут гложет
Недуг родную чаду. А, быть может,
Ты тот, кого искал я?.. А, браток?..
(Тут опущен подробный перечень «библиотеки», рукописей Доната.
Подробнее см. в Приложении)
***
…взволнован этой мыслью, не слыхал я
Как в дом вошёл лесник. Его «дыхалка» —
С пути, с пробега – вывела меня
Из забытья: у притолоки стоя
И с ненавистью глядя на «пустое»,
Он прорычал: «Всё эта сволочня!
Всё эта гниль!.. Очкарики, уродцы!..
Вот зверь. Тут ясно – зверь. А как бороться
С ползучей этой, вшивой сволотой?..»
– «Да с кем?» – Я изумился, притворяясь
Таким наивняком, что, разьяряясь,
По матери весь этот «сухостой»
(Так он прозвал дружков-интеллигентов)
В сердцах понёс он «гадов и агентов»,
Затмивших сыну сердце и мозги…
– «А ведь неглупый парень, сам проверишь… —
Добавил, затихая… – да теперь уж
И воротиться должен бы…
Вр-раги!!! —
Вновь зарычал, – враги они, паскуды!..
А тот, а ссыльный?.. Тот – подлей Иуды,
Змеёй, гадюка, в сердце вполз!.. Гляди,
Ведь это от него осталась, муть-от
Вся эта… вполз тишком, и мутит, мутит
Ночами парня… хоть не заходи