* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СТАРЫЙ ПИРАТ *
1. СТАРЫЙ МОРСКОЙ ВОЛК В ТРАКТИРЕ "АДМИРАЛ БЕНБОУ"
Сквайр [дворянский титул в Англии] Трелони,докторЛивсиидругие
джентльмены попросили меня написать все, что я знаю обОстровеСокровищ.
Им хочется, чтобы я рассказал всю историю, с самого началадоконца,не
скрывая никаких подробностей,кромегеографическогоположенияострова.
Указывать, где лежит этот остров, в настоящее времяещеневозможно,так
как и теперь там хранятся сокровища,которыхмыневывезли.Ивотв
нынешнем, 17... году я берусьзапероимысленновозвращаюськтому
времени, когда умоегоотцабылтрактир"АдмиралБенбоу"[Бенбоу-
английский адмирал, живший в конце XVII века] и в этом трактирепоселился
старый загорелый моряк с сабельным шрамом на щеке.
Я помню, словно это было вчера, как, тяжело ступая, ондотащилсядо
наших дверей, а его морской сундук везли за ним на тачке. Это был высокий,
сильный, грузный мужчина с темным лицом. Просмоленная косичка торчаланад
воротом его засаленного синего кафтана.Рукиунегобылишершавые,в
каких-то рубцах, ногти черные, поломанные, асабельныйшрамнащеке-
грязновато-белого цвета, со свинцовымоттенком.Помню,какнезнакомец,
посвистывая, оглядел нашубухтуивдругзагорланилстаруюматросскую
песню, которую потом пел так часто:
Пятнадцать человек на сундук мертвеца.
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Голос у него был стариковский, дребезжащий, визгливый, какскрипучая
вымбовка [рычаг шпиля (ворота, служащего для подъема якоря)].
И палка у него была, как ганшпуг [рычагдляподъематяжестей].Он
стукнул этой палкой в нашу дверь и, когда мой отец вышел напорог,грубо
потребовал стакан рому.
Ром был ему подан, и он с видом знатока принялся неспешасмаковать
каждый глоток. Пил и поглядывал то на скалы, то на трактирную вывеску.
- Бухта удобная, - сказал он наконец. - Неплохое местодлятаверны.
Много народу, приятель?
Отец ответил, что нет, к сожалению, очень немного.
- Ну что же! - сказал моряк.-Этот...какраздляменя...Эй,
приятель!-крикнулончеловеку,которыйкатилзанимтачку.-
Подъезжай-ка сюда и помоги мне втащить сундук... Я поживу здесь немного, -
продолжал он. - Человек я простой. Ром, свиная грудинка и яичница - воти
все, что мне нужно. Да вон тот мыс, с которого видныкорабли,проходящие
по морю... Как меня называть? Ну что же, зовите меня капитаном...Эге,я
вижу, чего вы хотите! Вот!
И он швырнул на порог три или четыре золотые монеты.
- Когда эти кончатся, можете прийти и сказать, - проговорил он сурово
и взглянул на отца, как начальник.
И действительно, хотя одежда у него была плоховата, а речь отличалась
грубостью, он не был похож на простогоматроса.Скорееегоможнобыло
принять за штурмана или шкипера, который привык,чтобыемуподчинялись.
Чувствовалось, что он любит давать волю своему кулаку.Человекстачкой
рассказал нам, что незнакомец прибыл вчера утром на почтовых в"Гостиницу
короля Георга" и расспрашивал там обо всех постоялых дворах, расположенных
поблизости моря. Услышав о нашем трактире, должно быть, хорошиеотзывыи
узнав, что он стоит на отлете, капитан решил поселиться у нас. Вот ивсе,
что удалось нам узнать о своем постояльце.
Человек он был молчаливый. Целыми днями бродил поберегубухтыили
взбирался на скалы с медной подзорной трубой. По вечерам он сидел вобщей
комнате в самом углу, у огня, и пил ром, слегка разбавляя его водой. Он не
отвечал, если снимзаговаривали.Толькоокинетсвирепымвзглядоми
засвистит носом, каккорабельнаясиренавтумане.Вскоремыинаши
посетители научились оставлять его впокое.Каждыйдень,вернувшисьс
прогулки, он справлялся, не проходилилипонашейдорогекакие-нибудь
моряки. Сначала мы думали, что ему не хватало компании таких жезабулдыг,
как он сам. Но под конец мы стали понимать, что он желает быть подальше от
них. Если какой-нибудь моряк, пробираясь по прибрежной дороге вБристоль,
останавливался в "Адмирале Бенбоу", капитан сначала разглядывал егоиз-за
дверной занавески и только после этого выходил в гостиную.Вприсутствии
подобных людей он всегда сидел тихо, как мышь.
Я-то знал, в чем тут дело, потому что капитан поделился со мной своей
тревогой. Однажды он отвел меня в сторону и пообещал платитьмнепервого
числа каждого месяца по четыре пенса серебром, если я буду"вобаглаза
смотреть, не появится ли где моряк на одной ноге", и сообщу ему сразуже,
как только увижу такого. Когда наступало первое число и я обращался к нему
за обещанным жалованьем, он только трубил носом и свирепо глядел наменя.
Но не проходило и недели, как, подумав, он приносил мне монетку и повторял
приказание не пропустить "моряка на одной ноге".
Этот одноногий моряк преследовал меня даже во сне.
Бурными ночами, когда ветер сотрясал все четыре угла нашегодома,а
прибой ревел в бухте и в утесах, он снился мне натысячуладов,ввиде
тысячи разных дьяволов. Нога была отрезана у неготопоколено,топо
самое бедро. Порою он казался мне каким-то страшным чудовищем, укоторого
одна-единственная нога растет из самой середины тела. Он гонялсязамной
наэтойоднойноге,перепрыгиваячерезплетнииканавы.Недешево
доставались мне мои четыре пенса каждыймесяц:ярасплачивалсязаних
этими отвратительными снами.
Но как ни страшен был для меня одноногийморяк,самогокапитаная
боялся гораздо меньше, чем все остальные. В иные вечера он выпивал столько
рому с водой, что голова у него шла ходуном, и тогда он долго оставалсяв
трактире и распевал свои старинные,дикие,жестокиеморскиепесни,не
обращая внимания ни на кого из присутствующих.