К числу наиболее ярких произведений этого жанра принадлежат воспоминания Т.К. Окуневской, М.М. Плисецкой, Ю.Б. Елагина, К. Озолса.
С именем Т.К. Окуневской связана целая страница в истории советско-югославских культурных связей. Фильм «Ночь над Белградом» с участием актрисы с большим успехом прошел в Югославии, в которой актриса выступала с концертами после окончания Великой Отечественной войны. В 1948 году Окуневская арестована, приговор десять лет исправительно-трудовых лагерей. В своих воспоминаниях[18] актриса рассказывает о театральной жизни предвоенной Москвы, о кремлевских приемах, поездке в Югославию, а также о своем участии в постановке спектаклей в советских исправительно-трудовых лагерях.
Сталинские репрессии не пощадили и членов семьи выдающейся балерины современности М.М. Плисецкой[19], воспоминания которой подтверждают в том числе тот факт, что Государственный академический Большой театр являлся важным элементом советской дипломатии. В воспоминаниях Плисецкая рассказывает об участниках и программах правительственных концертов, о роли классического балета в формировании положительного имиджа Советского Союза.
Юрий Борисович Елагин происходил из семьи так называемых «социально опасных» внук текстильного фабриканта, сын репрессированного отца-инженера. Мать Елагина, пианистка, после ареста супруга отправилась за ним в Сибирь, чтобы по возможности облегчить его жизнь. Именно матери Юрий обязан своей любовью к музыке. В восемь лет его начали учить играть на скрипке. «Хотя в глазах моих родителей, пишет он в своей книге, как в большинстве московских старых семей, музыка не имела репутации серьезного занятия, которому можно посвятить всю свою жизнь, судьба распорядилась так, что именно скрипка стала моей спасительницей, профессией и средством к существованию[20].
В возрасте 19 лет, в 1929 году, Елагин арестован. Из Бутырской тюрьмы его отпустили «за отсутствие состава преступления». Лишенный гражданских прав, он не мог поступить в консерваторию. В 1931 году руководство Театра Вахтангова не побоялось взять его на работу в оркестр и добилось отмены «лишенства», что давало право на обучение в консерватории, после окончания которой в 1940 году Елагин уехал по распределению в Краснодар.
В театре считали, что Елагин пропал без вести. Но своей матери он сумел передать, что попал в лагерь для перемещенных лиц, а оттуда в Америку. Год Елагин провел в Нью-Йорке, потом переехал в Хьюстон, где много лет был скрипачом в Houston Symphony. Там он начал писать свою главную книгу «Укрощение искусств», которая вышла в 1952 году в США на русском языке в Чеховском издательстве.
«В этой книге описал я то, что видел, слышал и пережил в течение десятилетия 19301940 гг., пишет он в предисловии. Я приложил все мои старания для того, чтобы быть как можно более объективным и точным как в изложении фактов и в характеристиках людей, так и в хронологических датах»[21].
Юрий Елагин скончался в Вашингтоне 21 августа 1987 года после длительной болезни. Похоронен на русском кладбище (Rock Greek Cemetery Russian section).
Тонкий знаток музыки, скрипач Ю.Б. Елагин[22] не только повествует об исполнителях и зрителях правительственных концертов в Кремле и Большом театре, он анализирует сам принцип построения советской музыкальной доктрины, в основе которой музыкальные пристрастия вождя.
Своеобразными «пропагандистами» различных направлений современного европейского искусства в столице Советского государства были члены дипломатического корпуса, о культурных коммуникациях которого содержится информация в воспоминаниях[23] Карлиса Озолса латышского дипломата, чрезвычайного посланника и полномочного министра Латвии в СССР (19231929). В своей книге К. Озолс создает тонкие психологические портреты аккредитованных в Москве дипломатов, многие из которых коллекционировали произведения живописи, предметы декоративно-прикладного искусства.
К. Озолс рассказывает в воспоминаниях о встречах с представителями советской дипломатической элиты, в том числе с начальником Протокольного отдела Народного комиссариата иностранных дел (НКИД) Д.Т. Флоринским.
К. Озолсу не удалось избежать судьбы многих сотрудников НКИД. 25 августа 1940 года он арестован, а 23 июня 1941 года Военной коллегией Верховного суда СССР приговорен к смертной казни.
Помимо опубликованных источников в работе использованы документы фонда Протокольного отдела (057 и 57) Архива внешней политики РФ МИД России (многие из которых впервые вводятся в научный оборот), а также фонда 06 (секретариат Молотова), часть которого размещена в Интернете[24].
В исследовании также использовались неопубликованные архивные материалы Королевского Альберт-холла (Великобритания)[25].
Соблюдение протокола имеет большое значение в дипломатии для установления правильных политических взаимоотношений на высшем и высоком уровнях во время визитов государственных деятелей и личных отношений между ними. В Англии, Франции, Испании создавались специальные труды с правилами этикета, в протокольных правилах Индии, США много заимствований из английского протокола. В своих воспоминаниях В.М. Суходрев отмечает, что соблюдение правил этикета обусловлено воспитанием. В Англии в любой семье, независимо от социального положения, ребенка обучают правильно вести себя за столом, культурно есть и так далее. В России естественная культурная эволюция была прервана в 1917 году. Неуважение к человеческой личности заполнило образовавшийся вакуум[26].
В 1961 году работа комиссий и комитетов в ООН по кодификации посольского права завершилась принятием Венской конвенции о дипломатических отношениях.
Таким образом, протокол кодифицирует и осуществляет на практике правила церемониала и контролирует их применение.
Конвенция определяет статус и функции дипломатического представительства. В ней содержатся положения о порядке установления дипломатических отношений между государствами, назначении глав дипломатических представительств. Конвенция регулирует вопросы старшинства дипломатов и порядок аккредитования диппредставителей. В документе подробно изложены дипломатические иммунитеты и привилегии.
«Все государства, в том числе и те, которые формально воздерживаются от присоединения к конвенции, соблюдают зафиксированные в ней нормы, а протокольные службы учитывают эти нормы в своей практической работе»[27].
В некоторых государствах Венская конвенция была инкорпорирована в национальные законодательства и рассматривается как норма национального права.
Протокол средство реализации основных принципов международного права. Так, суверенитет государства выражается в оказании почестей государственному флагу, исполнении гимна и так далее. Принцип равноправия заключен в рассадке делегаций на международных конференциях, дипломатов на дипломатических приемах и так далее. Отступление от протокольных норм рассматривается как «нанесение ущерба достоинству и чести государства»[28].
Как актор мировой политики, Советский Союз не мог не принять основные положения конвенции, игнорирование международных норм протокола это отрицание равенства, суверенитета, территориальной целостности государств и, как следствие, потеря репутации в глазах мирового сообщества.
«Невероятный Флоринский»
Основатель дипломатического протокола СССР Дмитрий Тимофеевич Флоринский родился в Киеве 2 июня 1889 года. Старший сын заслуженного профессора-византолога Тимофея Дмитриевича Флоринского окончил в 1907 году 1-ю гимназию. Высшее образование Флоринский получил на юридическом факультете университета Святого Владимира. Воинскую повинность отбывал в 14-м саперном батальоне, в 1912 году уволен в запас с производством в прапорщики запаса инженерных войск. На службу в МИД Дмитрий Тимофеевич принят в 1913 году.
В 19131914 годах он атташе русского посольства в Константинополе, в 19141915 годах атташе миссии в Софии, а с 1915 по 1918 год занимал должность российского вице-консула в Нью-Йорке.
После революции Флоринский уволен с дипломатической службы. 2 мая 1919 года в Киеве был расстрелян большевиками отец Дмитрия Тимофеевича, а в конце 1920 года Флоринский приглашен Г.В. Чичериным в Наркомат иностранных дел, где, будучи секретарем заместителя наркома М.М. Литвинова, занимался вопросами протокола. Флоринский возглавил первое структурное подразделение НКИД протокольную часть, преобразованную в 1923 году в Протокольный отдел. Одновременно в 19221929 годах Дмитрий Тимофеевич заведующий Отделом Скандинавских стран НКИД СССР.
Карлис Озолс знал Д.Т. Флоринского как русского вице-консула в Нью-Йорке. В то время Флоринского воспринимали как типичного и привилегированного чиновника из Санкт-Петербурга. «Всегда щегольски одетый, с моноклем, верх аккуратности, весьма предупредительный, особенно к лицам, стоящим выше его <>. Изысканный спорт, верховая езда, поскольку она придавала изящный лоск. <> Прекрасные, мягкие, вкрадчивые манеры дополняли образ тщательно вышколенного дипломатического чиновника. Он ездил верхом в Нью-Йоркском Центральном парке, всегда сопровождая какую-нибудь интересную даму. Любил и покутить. Тогда его политическая физиономия определялась ненавистью к большевикам, расстрелявшим его отца, известного профессора Флоринского»[29].
В ноябре 1920 года, когда К. Озолс увидел Флоринского среди встречающих его в Москве представителей Комиссариата иностранных дел, он не смог скрыть своего удивления.
Спустя время Флоринский пригласил дипломата к себе и рассказал, что был у Деникина, потом Швеция, Копенгаген, где «проел» последние деньги, полученные за драгоценную булавку к галстуку. В Копенгагене встретился с Литвиновым и попросил принять его на службу. В Москве он женился, но успел развестись.
«Как шеф протокола, Флоринский для большевиков был просто находкой. <> Флоринский был первым шефом протокола, который решился проводить в Наркоминделе европейские порядки»[30].
Дмитрий Тимофеевич был обязан встречать знатных иностранцев, снабжать билетами в театр, выдавать разрешения присутствовать на собраниях большевиков и так далее.
В документах Архива внешней политики РФ содержатся сведения о том, что уже в июне 1921 года Д.Т. Флоринский принимал активное участие в подготовке и проведении визита арабской делегации в Москву[31]. 30 июня члены делегации были представлены Флоринским секретарю Коминтерна М.В. Кобецкому.
Переход от военного коммунизма к НЭПу, развитие системы образования все это заставляло западные страны пересмотреть свое отношение к Советской России, а с 30 декабря 1922 года к СССР. Прием иностранных граждан и организация визитов зарубежных миссий требовали развития протокольной службы НКИД, что, в свою очередь, было связано с определенными финансовыми расходами, которые некоторым сотрудникам наркомата приходилось покрывать за счет собственного жалованья. 2 марта 1922 года заведующий протокольной частью НКИД Д.Т. Флоринский обращается с докладной запиской в коллегию НКИД, в которой просит выделить кредит в размере 100 золотых рублей в месяц на «представительство», так как в связи с выполнением профессиональных обязанностей «приходится быть чисто одетым, нести значительные расходы на прачку, давать чаевые и так далее. Кроме того, невозможно бывать у иностранцев и не звать их к себе, так как невольно попадаешь в положение бедного родственника и обязываешься, что, конечно, совершенно нежелательно»[32].
Насколько своевременным и актуальным было обращение Флоринского, свидетельствует тот факт, что на завтраке в итальянской торговой миссии, куда заведующий протокольной частью НКИД был приглашен 13 сентября 1922 года, было высказано предложение о скорейшем создании в Москве клуба для дипломатического корпуса.
За завтраком разговор велся по-французски, говорили о театрах и балете. Из представителей НКИД беседу поддерживал Флоринский, так как другие приглашенные сотрудники наркомата не знали французского языка.
В сентябре 1922 года Москву посетил известный французский политический деятель господин Эррио. Флоринский занимается организацией встреч Эррио с советскими руководителями и посещений им промышленных, торговых и культурных объектов. Дмитрий Тимофеевич сопровождает французского гостя в Нижний Новгород, в Петроград.
В Москве, прощаясь с Флоринским, Эррио пообещал, что за оказанные им услуги он постарается представить его к ордену Почетного легиона. Выразив благодарность, Флоринский сказал, что он вынужден отказаться от этой чести, так как «мы не принимаем иностранных орденов»[33].
Сотрудникам Протокольного отдела НКИД приходилось не только заниматься организацией протокольных мероприятий, но и составлять характеристики на их участников. В качестве примера рассмотрим досье, составленные Флоринским на лиц, приглашенных на прием к К.Е. Ворошилову 2 декабря 1925 года.
Али Голи Хан Ансори, чрезвычайный и полномочный посол Персии: «Очень яркая фигура. При царском правительстве был около десятка лет секретарем-советником Персидской миссии в Петербурге <>. В Москву Ансори прибыл в ноябре 1920 г. в качестве Чрезвычайного посла. Вел с тов. Караханом переговоры и в феврале 1921 года подписал договор между РСФСР и Персией <>. Ансори определенно придерживается ориентации на СССР, а не на Англию. <> Ансори является дуайеном Дипломатического корпуса и пользуется большим в нем уважением»[34].
Итальянский морской атташе капитан Миралья: «Неправильно, но говорит по-русски. В Москве с весны 1924 года. Бравый моряк, весельчак и, в общем, довольно простой и приятный парень <>. Неплохо ориентируется в нашей обстановке»[35].
Польский военный атташе Кобылянский: «Бывший русский офицер 2-го отд. Польского Гразенштаба, специалист по разведке. Окончил в Париже Академию Французского Генштаба. На хорошем счету у 2-го отдела Польского Генштаба, ловкий и способный человек. Имеет большие знакомства и пользуется уважением среди Дипкорпуса. В политическом отношении никакой определенной ориентации не придерживается, но ближе к группе Пилсудского. Стремится сделать карьеру»[36]. Эстонский военный атташе Курск: «Бывший русский офицер. В Эстонии командовал дивизией, но расценивали его слабо. Усиленно занимается шпионажем в пользу Польши и Англии. Большой любитель выпить. Говорят, что за деньги он готов на все»[37].
Характеристика на японских представителей.
1. Кадзуо Мике военный атташе. «Полковник пехоты <>. По-русски говорит слабо. Производит впечатление человека хитрого и неискреннего. Особого расположения к нам с его стороны отметить нельзя.
Всегда начеку. Из каждого сказанного слова собирается извлечь пользу. На деловой почве НКИД не сталкивается. В Москве находится с женой»[38].