- Ну Костик, ну ты чего? Серьёзно, что ли? Да расслабься! Тебя же никто не заставляет с ним целоваться! Хотя… целующиеся мальчики – это так возбуждает, - выдала она и смущённо улыбнулась, видимо, представив, как это может выглядеть.
И потом Людка говорила что-то ещё, опять, кажется, про шмотки, которые видела у Машки, и ещё про кастрюлю с двойным дном… А Костя смотрел на неё и не мог вздохнуть. Горло сжалось словно в тисках, и к сердцу перестало поступать достаточное количество крови. Бедное сердце забилось сильнее, казалось, что оно стучит всюду, особенно в затылке. Ритмично, словно кто-то пытался вдолбиться в голову извне. Костю переклинило. Паническая атака - всплыло в сознании объяснение его внезапного состояния. Впервые в жизни с ним случилась паническая атака, или нечто весьма близкое по симптомам. Костя медленно осел на стул и закрыл лицо руками, чтобы перед ним не маячили образы целующихся мальчиков, обязательно «возбуждающие». И почему-то все они были похожи на Федю Лаврива в голубых женских блузках, и губы у них были накрашены ярко-красной Людкиной помадой. И улыбались они развратно и призывно. А потом мальчики стали расстёгивать друг на друге блузки и стягивать с тощих плеч. И ещё они лапали друг друга везде. А потом Косте вдруг показалось, что это его лапают. И Лаврив прижимается к нему и пахнет этими своими приторными конфетами. Голова перестала болеть и поплыла. Костя застонал сквозь плотно сжатые зубы и, собрав остатки сил, засмеялся:
- ****ство! – он стукнул кулаком по столу, отчего Людка подпрыгнула и замолчала. Она испуганно хлопала ресницами и смотрела на Костю, как на взбесившееся животное, которое при следующем движении может броситься на неё.
- В смысле? – прошептала она.
Костя облегчённо выдохнул. От крика образы раздевающихся Лавривых распались, и осталась одна только всё ещё оторопевшая от неожиданности Людка со своей двухдонной кастрюлей, мечтой любой домохозяйки.
- Да я всё про работу думаю… - поспешил успокоить Костя и даже взял в ладонь её руку, потряс в воздухе и поднёс ко рту. Прикусил мизинец. Он знал, что Людке нравится. Она засмеялась и попыталась вытянуть руку, чтобы Костя не кусал и другие пальцы. Но он не отпускал, и они засмеялись вместе. Стало легче, и постепенно дыхание выровнялось.
А ночью образы вернулись вновь. Внутренний Разумный Костя говорил, что если спустить всё на тормозах и попытаться забить на симптомы, то можно запустить болезнь и свихнуться окончательно. Можно превратиться в зашуганного дебила, который будет шарахаться от коллеги по работе и не спать по ночам, потому что… Костя зажмурился сильно-сильно, так, что из глаз потекли слёзы. «Ты знаешь, Костя, что дело вовсе не в Лавриве, - с глубокой интонацией говорил Разумный Костя. – Это признак латентного гомосексуализма. Даже твоя недалёкая подруга знает, что паника – это явный признак того, что ты такой же голубой, как и Лаврив. А может быть, ещё голубее, потому что он-то признаётся самому себе и окружающим, что любит женские шмотки и носит их. А ты зарываешь проблемы и присыпаешь сверху песочком».
«Нет! Не верь ему, его голосом говорят стереотипы! – это проснулся Интуитивный Костя, тот самый, который всегда был рядом, когда нужно было принять нестандартное решение в кризисной ситуации. И ему Костя доверял больше, чем Разумному, несмотря на то, что пару раз Интуитивный Костя толкнул на безумные поступки. Например, хлопнуть дверью и уйти из дома в семь лет. Мать чуть не поседела, когда искала Костю по чердакам и подвалам. – Человек более многогранен, чем пишут в Людкиных журнальчиках. И ты можешь не любить голубых просто так, а вовсе не потому что сам такой. Каждый случай уникален, каждый человек особенный! Не смей себя убеждать в обратном! Не обобщай, Костя. Ты же личность!»
Но Разумного Костю не так-то просто было заткнуть, неспроста же он занимал ровно пятьдесят процентов Костиной головы – всё левое полушарие.
«Нет. Костик, ты попал. Ты вляпался по самое не балуйся. Если что-то выглядит как роза и пахнет как роза, то, скорее всего, это роза и есть. Скоро ты изменишься, Костя. Скоро ты будешь думать, что быть голубым – это нормально. Готовься к переменам. Ха-ха».
- Константин Сергеевич... Сергеич! Приём! Земля вызывает Сергеича!
Это Лёшка протягивал Косте телефонную трубку через перегородку и пытался привлечь внимание спящего на ходу товарища. Товарищ так и не смог заснуть ночью. Разумная и интуитивная часть его сознания договорилась до того, что «Тутти-Фрутти – всё-таки самая вкусная жвачка на планете». Костя принял ледяной душ и, позавтракав парочкой банок энергетика, пришёл на работу бодрячком. И даже почти прилетел на крыльях, как в рекламе. Конечно, быстро сдулся и теперь спал с открытыми глазами, перекладывая с места на место котировочные заявки. Разумный Костя строго-настрого запретил вводить данные в компьютер, потому что завтра придётся переделывать, на что Интуитивный Костя активно возражал и приводил весомые аргументы вроде «не ссы, прорвёмся!» или «да где наша не пропадала?!»
Взяв телефонную трубку, Костя бесшумно зевнул и, глубоко вздохнув, вежливо поздоровался:
- Добрый день, Константин слушает.
В трубке вдруг засмеялись, знакомый высокий голос смеялся над ним, а потом раздался громкий чмокающий звук, словно смачный поцелуй в мокрые губы, и короткие гудки. По позвоночнику пронеслась электрическая волна, и кожа покрылась мурашками. Костя чуть не выпустил трубку из рук. Ему на секунду показалось, что он всё ещё спит и видит сон. Нет, не сон, кошмар. Это был настоящий кошмар. Но Костя не спал. Лёшка по-прежнему пыхтел над чертежами за перегородкой, Мариночка щёлкала клавишами, общаясь в аське, Мария Игнатьевна зевала и отправляла платежи. И только один Костя сжимал ледяными пальцами пиликающую трубку и не знал, что делать и куда теперь бежать. Трансвестит Лаврив его запомнил. И теперь уже сам решил отомстить. Грубо, гадко и мелочно! Вот пидор!
- Что предлагают? – праздно поинтересовался Лёшка, вынырнув из-за перегородки, как чёртик из табакерки. – Сергеич? Заболел, что ли? Ты бы не рисковал здоровьем, Любаша говорит, что грипп свиной ходит.
Костя судорожно вздохнул, нажал на отбой и протянул трубку Лёшке, так резко, словно она заключала в себе всё зло мира.
- Не… - нервно улыбнулся Костя и помотал головой для верности. – Не выспался просто. Трубку бросили, а кто звонил-то, представился?
- Менеджер из какой-то «Голубой лагуны». Сказал, что хочет Константина Сергеевича. Первый раз слышу такое название…
Костя передёрнул плечами и махнул рукой, типа хрен с ними. От услышанной фразы «хочет Константина Сергеевича» его бросило в жар, опять руки зверски вспотели. Лёшка спрятался за перегородку и привычно зашуршал чертежами.
- Сучка… вот же сволочь, – бубнил Костя, ёрзая на стуле и чувствуя, что не только проснулся, но и готов горы свернуть, а лучше шею. Да, всего-то нужно свернуть одну тощую шею, и всё будет нормально, всё вернётся на круги своя. – Значит, решил прикольнуться? Ну-ну… ну-ну… мы ещё посмотрим, кто кого!
И Разумный и Интуитивный Костя единогласно согласились посмотреть.
4.
Операция носила кодовое название «Охота на ведьм». До перехода Лаврива в Управление Костя решил собрать на него весь существующий компромат. Если хочешь победить, нужно познакомиться с врагом не только лицом к лицу, но и знать его сокровенные тайны, и однажды нанести последний сокрушительный удар, чтобы прямо в самое больное двинуть! Да, именно поэтому Костя подарил Тамаре Семёновне – очкастой зануде из отдела кадров, шоколадку, чтобы добраться до заветной папочки с ксерокопиями паспортов и прочих выходных данных сотрудников. Лёшка сказал, что документы Лаврива уже там. Откуда Лёшка знал любую информацию, которая нужна была Косте, оставалось загадкой всегда. И для самого Лёшки в том числе, просто знал и всё, то тут услышит, то там… Конечно, Тамара Семёновна была уверена в том, что Костя хочет разузнать дни рождения своих коллег по работе, но не смеет напрягать престарелую кадровичку и заставлять искать в компьютере такие скучные данные. Он сам всё сделает, и ещё вот шоколадка к чаю в самый раз.
Лавриву Фёдору Дмитриевичу оказалось двадцать четыре года. Прописан он в Ленинградской области, в каком-то селе, родился там же. И ещё он ужасно нефотогеничен. Моргнул, что ли, придурок? Кроме того, за последние четыре года он очень изменился внешне. С затёртой ксероксом чёрно-белой фотографии на Костю смотрел самый обыкновенный коротко стриженый задрот с длинным тонким носом и полуприкрытыми прозрачными глазами на узком аморфном лице. И кто же на него позарился-то? Костя давно уже не испытывал такой незамутненной радости, словно он опять дорвался до папиных инструментов и решил похозяйничать в ванной и туалете. Обычно отец после таких покушений на свою собственность делал строгий выговор или даже давал обидный и болезненный подзатыльник. Но Лаврива-то соплёй перешибёшь (что вызвало очередную дьявольскую усмешку), поэтому Костя мог вволю насладиться своими бирюльками и ничего за это не получить.
Учился тощий трансвестит Федя в СПбГУ и действительно закончил его с красным дипломом в девятнадцать лет. И ещё у него есть диплом физика-ядерщика. И работать он будет по совместительству. Костя хотел прочитать молитву во славу господа, но Разумный Костя резонно заметил, что не знает слов молитвы, причём никакой.
Находки заняли почётное место в виртуальном досье на «Ведьму №1». Как их использовать, Костя пока не решил, но аппетит приходит во время еды. А потом он с энтузиазмом первооткрывателя рисовал в Paint’е плакат «Пидорам вход запрещён» и знак кирпича под надписью. Он скинул получившийся гениальный рисунок Лёшке по аське и спросил совета, где его лучше повесить: на входной двери в здание или непосредственно в кабинете. Лёшка сначала поставил смайлик с безумно вращающимися глазами, а потом написал, что Косте «просто нечем заняться», «а не хочешь научиться кататься на роликах?» или «может, заведёшь реестр договоров, чтоб директор не психовал».
Замечание, конечно, достигло цели. На полчаса Костя угомонился и даже спокойно поработал над реестром. А потом его опять накрыло. Пришёл директор и сказал, что завтра в их тесный и дружный коллектив «вольётся свежая кровь» (Иногда Александр Григорьевич говорил весьма сомнительными метафорами). И сидеть эта «свежая кровь» будет за свободным компьютером, который стоит в углу кабинета. Костя облегчённо выдохнул. Там ему самое место, в позорном углу.
- Федя - сын одного моего хорошего друга, поэтому я надеюсь, что… - и тут Григорич очень выразительно посмотрел на Костю, - никаких проблем не возникнет, всем понятно?
- Куда уж понятнее? – хмыкнул Костя и на автопилоте опять открыл Paint. Следующий плакат гласил: «Добро пожаловать в ад». И этот-то плакат он точно повесит на входной двери, и пусть его уволят к чёртовой матери. Лучше так, чем держать негатив в себе. Даже Лёшка такое всегда советовал. Правда, не в отношении Лаврива, но это без разницы. Принцип есть принцип, и работать он должен в любой ситуации.
- Костик, ты такой весёлый, мне очень нравится, когда ты весёлый, - Людка ластилась как кошка и даже сама захотела «поваляться в кроватке», как она любила выражаться. Вообще Людка часто говорила пошлости. Она, как и Лёшка, любила смотреть телевизор и заучивать наизусть цитатки, чтобы потом общаться ими с подругами и иногда с Костей, но тот старался пресекать пересказы умных фразочек на корню. Он всегда чётко знал, какая мысль принадлежит самой Людке, а какая Гарику Мартиросяну или Зайцеву-плюс-один. Но сегодня Костя не мог думать ни о чём, кроме мести и завтрашней «радушной» встречи. Он даже приготовил ужин и купил бутылку вина для романтического ужина. Периодически ловил себя на том, что улыбается, просто так, вроде бы без причины. Настроение было прекрасным. Иногда Интуитивный Костя нашёптывал, что психопатам легче и радостнее живётся, в принципе. На что Разумный Костя разумно объяснял, что эйфорию вызывает любая приносящая дивиденды деятельность. А такой деятельности у Кости сто лет не было.
- Ты хочешь сделать мне сюрприз? Ты такой счастливый и загадочный. Что это будет? Если замуж, что я выйду за тебя!
Костя отвлёкся от мыслей о Феденьке, который входит в кабинет, и на него выливается ведро ледяной воды, и все его завитые кудри превращаются в сосульки. И он начинает психовать и ругаться матом прямо при директоре, а Костя и Лёшка смеются громко-громко, и Мариночка тоже смеётся! И даже Мария Игнатьевна… хотя она никогда не смеётся, но тут будет. Костя в этом уверен. Всем будет смешно, и все его поддержат, и Фёдору придётся свалить несолоно хлебавши, потому что гомосексуалисты им не нужны и вообще… как он посмел ржать в трубку?! А потом Разумный Костя пересказал слова Людки, пропущенные якобы мимо ушей. И вот тогда Костя проснулся и посмотрел на неё так, словно впервые увидел.
- Какой замуж? Люд, ты в своём уме? У нас два кредита и оба на твои капризы, и кроме того, у тебя родственников больше двух сотен, куда мы их пригласим, на окрошку?
Людка обиженно надула губы и отсела от Кости на край дивана, стала ритмичнее давить на кнопки пульта.
- Я всегда знала, что ты меня не любишь. Но мог бы хоть не демонстрировать это так откровенно, Костик!
Ну вот опять… Откровенность ещё никого не спасала. Нужно срочное вмешательство физиологических рычагов воздействия. Костя любил целоваться, и руками лапать тоже любил. И вообще все эти нежности были приятным дополнением к серым будням. Жаль, что Людка не разделяла его настроя. Ей было то холодно, то жарко, то мокро, то щекотно. Ей всегда хотелось побыстрее, потому что телевизор не мог так долго ждать и манил своим чёрным матовым окном. Людке было интереснее смотреть на любовь по телевизору. Там всегда было красиво и под музыку, предельное понимание и фонтанирующая страсть сметала всё на своём пути.
Костя лежал на разложенном диване без штанов и смотрел в потолок. Людка, одетая только в кружевные трусики и невозможно далёкая, откровенно смеялась над камеди-боями и хрумкала яблоком. Она была удовлетворена Костиным вниманием и щедрыми ласками. В этом заключалось её несомненное достоинство – Людка умела быть счастливой, просто так, из-за мелочи. И в своём чувстве удовлетворения и сытости она была неизбежно эгоистична.
Внутри Кости разрасталась пустота. Зияющая чернотой пустота. Костя вдруг осознал, что никого не любит, даже себя не любит, иначе не стал бы заниматься сексом с человеком, которого не уважает. Костя закрыл глаза и три раза глубоко вздохнул. Ощущение одиночества и жутчайшей депрессии постепенно отступало, и на смену ему приходили мысли о Лавриве, о том, что Лёшка был прав. Его заклинило на этом трансвестите, потому что жизнь скучна и занять её нечем. Абсолютно нечем. Да и к тому же… тут Разумный Костя заткнул Интуитивного Костю, и ни одно забытое воспоминание не показалось из темноты. И пусть так будет всегда.
- Ты просто ещё не повзрослел, Сергеич. Ведёшь себя как мой Славка, только в кроватку не писаешься, - Лёшка засмеялся, прикуривая и протягивая Косте пачку сигарет – свои он уже скурил до обеда.
Они стояли в курилке, и Костя мрачно улыбался своим гениальным мыслям о членовредительстве.
- А нах мне это нужно? Иногда хочется вспомнить детство, тем более такой повод.
- Смотри не заиграйся. В конце концов, не с игрушками играешь, а с живым человеком.
- Тем и интереснее, Лёшка! Тем и интереснее…
5.
Фёдор-трансвестит Лаврив прибыл к новому месту службы с опозданием на десять минут. Костя прошмыгнул мимо директорского кабинета типа по делам и засёк ту самую «свежую кровь», сидящим за столом Григорича. Они о чём-то разговаривали очень громко и, кажется, даже смеялись. Смеялся гомосек высоко и звонко, как девка. Ну не гадость ли? Операция «Охота на ведьм» вошла в фазу развёртывания! Прошмыгнуть незаметно обратно Косте не удалось, хотя, если признаться себе откровенно, он и не хотел прятаться. Пусть враг знает, что его не боятся!
- Костя, - Григорич гаркнул во всю мощь своих нехилых лёгких и махнул рукой, – зайди-ка к нам на пять минут, дело есть.