Взирая сверху на кудрявый белобрысый затылок Лаврива, Костя внимательно выслушал наставления директора о том, что надо разместить три котировки, и ещё что-то там нужно было сделать… а потом ещё что-то, но уже к понедельнику.
- И ещё вот, познакомься с Фёдором. Он будет заниматься разработкой проекта заказника. Прошу оказать посильное содействие и обеспечить всеми необходимыми документами, ну и ввести в курс дела, как и что у нас происходит.
- Да без проблем, - прошипел Костя и по-садистски улыбнулся, не без удовольствия отметив, что от улыбки стало всем стремней. Григорич как-то потух и отвлёкся на свой ай-под, Лаврив медленно обернулся и просканировал Костю с ног до головы въедливым взглядом водянистых, почти прозрачных глаз. Кожа мгновенно покрылась мурашками, и в горле запершило. Костя чувствовал давно забытое смущение, когда его впервые увидели без одежды в школьном бассейне и сказали: «Ого-го!» В подростковой древности понятие «ого-го» касалось исключительно секса и его атрибутов. А учитывая врождённую брезгливость и ещё парочку-другую приобретённых комплексов, маленький Костя смутился как девчонка, покраснел и чуть не разревелся. С тех пор он не позволял себя смущать.
- Костя, ну не напрягайся ты так, - Григорич махнул рукой, мол, все свободны, чем вывел главного специалиста-экономиста-маркетолога из оцепенения. Всё-таки надо отметить, что Григорич был мужиком что надо. Железная выдержка и стальные нервы. Костя завидовал ему чёрной завистью, особенно сейчас, когда контроль трещал по швам и даже воспоминания о плакате «Добро пожаловать в ад» и ведьмином костре не могли успокоить зачастивший пульс.
Тащась по коридору на расстоянии вытянутой руки от общепризнанного пидора, Костя отметил несколько особенностей:
1) кудри у него свои, а не завитые, и, кажется, даже не крашеные;
2) сегодня пахнет фруктовыми конфетами, а не шоколадными. Тутти-Фрутти, бля;
3) шмотки он не всегда носит бабские.
И у него бритые ноги. Костя мельком глянул на тощие бледные ноги, выглядывающие из-под льняных шорт, и понял, что кожа без волос. Абсолютно. Там, где на голени у всех нормальных мужиков торчат обычные, человеческие волосы, у Лаврива ничего не было. Тонкая голубоватая кожа с просвечивающими венами на щиколотках. Она же гладкая, наверное, и холодная, как у лягушки… а тут так жарко… Кажется, у него поднялась температура. Костя почувствовал резкий приступ подступающей паники. Ну только не это! Только не при нём! Силы небесные, кто-нибудь, помогите! Гладкие мужские ноги, как у девочки, это чтобы руками лапать было удобнее, чтобы скользило… чтобы всё скользило. И волос нет на теле, нигде. Ни на ногах, ни выше, чтобы ничто не мешало скольжению… А потом глаза в глаза, затягивает до головокружения. Лаврив улыбается и говорит глазами: «Расслабься, всё нормально. Тебе понравится, Костенька, только не бойся…» Но это не он, он не может называть Костю «Костенькой». Это другой голос, низкий и знакомый… забыть, забыть! А потом мир отключился, всего на миг. На один пропущенный вдох.
- Константин Сергеевич, ну сядь на пол хотя бы. Ты мне плечо сломаешь, блин! Глаза закрой и дыши, дыши глубже. Считай в обратном порядке, начиная от двадцати. Двадцать, девятнадцать… - высокий, ввинчивающийся в мозг голос Лаврива доносился откуда-то издалека, и перед глазами мельтешили эти самые бритые ноги. – Душно тут у вас в коридоре.
- Это не из-за духоты, - прошептал Костя, разминая пальцами виски и стараясь не дёргаться. Он сидел на полу, прислонившись плечом к стене, и считал, как психопат, в обратном порядке. Так вроде посоветовал трансвестит Лаврив. И оно реально помогало. Гомосек его не добил, а посоветовал делать то, что поможет. – Это из-за пидарасов… ноги-то зачем побрил? Фу, гадость.
Лаврив присел напротив Кости на корточки и заглянул в лицо. Он улыбался, опять от уха до уха, издевался. Как последний придурок издевался над больным!
- Не для тебя, ну не бойся ты так. Я на гомофобов не бросаюсь.
- Я не гомофоб, я просто ненавижу пидарасов, - прохрипел Костя.
- Я заметил. Наверное, постоянно думаешь обо мне, бедный Константин Сергеевич. Я тебе жить мешаю, а мои ноги в особенности. Даже лестно, всегда считал свои ноги привлекательными.
- Ой, бля… - застонал Костя, вставая с пола и отряхивая пыльную задницу. Надо признать, это сражение он проиграл с разгромным счётом. Капитулировал на пол, как последняя кисейная барышня. Но, может быть, Лаврив и прав, - всё дело в духоте и в том, что он опять нормально не спал ночью. – Если скажешь кому-нибудь, прибью.
Костя навис над всё ещё ухмыляющимся травести и грозно свёл брови на переносице для пущей убедительности. Людка говорила, что в таком виде Костя похож на уголовника и реально пугает. Улыбка напротив погасла, и Лаврив согласно кивнул, выдохнул через нос, словно у него тоже случился приступ паники. А может быть, и по другой причине, мало ли что там водится в этой кудрявой гомосячной голове. Костя решил не обольщаться, в конце концов, у противника уже есть одно очко преимущества. Но это поправимо. Вломить Феденьке-Тутти-Фрутти и сравнять счёт он всегда может.
- Впервые вижу такую искренность, - тихо сказал Федя и, засунув руки в карманы шорт, зашагал по коридору. – Какой кабинет?
- Двести тридцать второй, - коротко ответил Костя, никак не прокомментировав последнее замечание. Поспорить с ним было сложно. Да, искренность так и пёрла, к несчастью. И сдержать её бывало трудно.
В кабинете Тутти-Фрутти слился с окружающей средой, как хамелеон. Поулыбался Мариночке. Та сразу поплыла и предложила ему печенье и чаёк. Потом позаискивал перед Марией Игнатьевной, вызвав у сурового главбуха сдержанную улыбку требовательной, но понимающей мамаши. Крепко пожал руку Лёшке и даже что-то у него спросил по делу. Настроил себе компьютер, всё программное обеспечение и даже успел слетать в магазин за бутылкой шампанского и тортиком «для дам», чтобы отметить приём на работу. И все эти действия сопровождались милейшими до слипающихся кишок улыбочками и смешочками. И кудряшки эти дурацкие сновали туда-сюда, и ноги бритые… К горлу подступала тошнота, стоило только фруктовому запаху коснуться Костиных ноздрей. И вспоминался обморок в коридоре и то, что предшествовало ему. Все эти… скользкие галлюцинации. Надо срочно что-то делать! Если так и дальше пойдёт, то Костя точно свихнётся и напишет по собственному желанию.
KоST: И тебя это не бесит?!!!
Lex123: Что конкретно?
KоST: Он же как баба! Как Маринка!(((((((( Тебя не бесит?
Lex123: Сергеич, я тебя не понимаю. Весёлый парень.
KоST: Он не парень! Он ПИДАРАС… и ноги у него бритые
Lex123: Сергеич, скажу тебе честно, иногда ты ведёшь себя как идиот.
KоST: Ты его защищаешь?!!!! О_О Вот, ****ь, дождёшься… Когда он тобой займётся вплотную, ты ещё вспомнишь друга-идиота!
Lex123: пошли покурим
KоST: ок=)))
- Да я могу, конечно, забить… - Костя стоял в курилке и пинал кончиком ботинка смятый фантик от конфеты. Кто-то промахнулся мимо урны. – Но это дело принципа, понимаешь?
Лёшка смотрел, не моргая, и выдыхал густой белый дым. Ждал продолжения развития мысли. – Я давно уже не был увлечён. Хотя бы чем-то… Всё пресное, всё ненастоящее, словно во сне, понимаешь? Мне почти тридцатник, а я ни черта не хочу. И мне реально ничего не нужно, только по инерции двигаюсь и двигаюсь. Раньше хотя бы секс радовал, а в последнее время и он не впечатляет. Не, физически я в норме, всё работает, а внутри – пусто. А Лаврив меня выбешивает. Это хоть что-то…
- Расстанься с Людкой, смени работу. Ищи своё, пока не поздно, - Лёшка глубокомысленно вздохнул и затушил сигарету. – Но скакать как лось от Лаврива или за ним – это не выход.
Костя засмеялся.
- Неужели прям как лось?
- Даже хуже.
- ****ец. Обещаю, что очень скоро это закончится! Я приложу все силы, и будет всё хорошо. Будет всё очень-очень хорошо!
6.
Новая неделя началась с песни «Я вам не скажу за всю Одессу…» Трансвестит Лаврив, опять притащившийся в женской цветастой маечке и, как выразилась Маринка, «кудрявенький как амурчик» откопал в интернете и поставил послушать всем. Улыбался как психопат со стажем и подмигивал Косте, мол, «ты у меня попляшешь, гомофоб проклятый». И все ему потворствовали, все без исключения. Даже подлый друг Лёша спросил, есть ли у Кости гитара и поёт ли он тихим голосом по вечерам. Маринка поставила эту песню на рингтон секретарского телефона и гаденько подхихикивала каждый раз, когда звонили. А звонили часто.
Костя, все выходные провалявшийся на благодатном летнем солнышке на маминой даче, наевшийся шашлыков и салатиков, пребывал в прекрасном расположении духа и стойко не обращал внимания на детсадовские приколы коллег. Ровно до того момента, пока не услышал за перегородкой хмыкающие звуки явно с трудом сдерживаемого смеха.
Приподнявшись на стуле, Костя заглянул на территорию Лёшки и увидел красное от натуги лицо товарища. Смеяться громко Лёшка не умел, но багровел прилично, если только что-то его смешило. Смешило! Костя как-то сразу напрягся, всё настроение ухнуло куда-то вниз, разбилось о подлую мысль о предательстве родины. Флегматичного Лёшку было крайне трудно рассмешить, у него самого получалось только пару раз. Метнув быстрый взгляд в тощую спину голубого сотрудника, уткнувшегося в свой компьютер и наконец-то замолчавшего, Костя решил спросить напрямую:
- Чё ржёшь-то?
Лёшка поднял слезившиеся от смеха глаза и широко улыбнулся.
- Сейчас я тебе кину по аське, увидишь. Улётно! Прям про тебя!
И он кинул.
Lex123:
***
олег за всё берётся смело
всё превращается в говно
а если за говно берётся
то просто тратит меньше сил
***
вы так мне отказали в сексе
как будто он у вас один
как будто он у вас последний
и просто кончится на мне.
KoST: Очень смешно!
Lex123: Сергеич, у тебя хромает чувство юмора.
KoST: Пидарас посоветовал?
Lex123: Ага. Блин, такой весёлый парень! И откуда он только берёт смешные анекдоты? Обычно фигня какая-то попадается.
KoST: Он тебе аську дал?
Lex123: Ещё в пятницу. Все выходные развлекал. Без Любаши и Славки скучно было, а Федька работал и меня развлекал. Видюхи кидал, я просто спать не мог, так ухохотался.
KoST: пошли-ка покурим, а?
Lex123: пошли
В курилке было душно и как-то слишком тесно. Костя чувствовал, что у него в голове было точно так же. Мысль о том, что Феденька-Тутти-Фрутти может сблизиться с Лёшкой так быстро и настолько тесно, приводила в откровенный ужас. Друг явно поддался на приворот. Без магического вмешательства тут не обошлось, или ещё хуже… Лаврив задумал охмурить доверчивого друга, чтобы пить из него кровь и не только! С Костей не получилось, так он перекинулся на Лёшку.
- Слушай, Лёш, а ты не думал, что… Лаврив тебя компрометирует? – напрямую спросил Костя, считая, что друзья должны говорить правду и ничего кроме правды, какой бы горькой она ни была. Вообще все должны говорить правду!
- Почему?
Костя тупо пялился на невозмутимое, заросшее привычной щетиной лицо друга и понимал, что тот никогда не станет пидором, даже если на него тридцать три Лаврива будут иметь виды и не только иметь, но и активно действовать. Вот нет в нём этой склонности и всё. И на слабо его не возьмешь и по пьяни не совратишь.
- Ты реально не понимаешь? Да у него на лбу же написано, что он готов, всегда и везде готов.
Костя вспомнил тощее, почему-то улыбающееся от уха до уха лицо Лаврива и жмурящиеся от солнца глаза и подумал, что немного переборщил с формулировкой. Но утрирование всегда помогает высветить суть. И значит, иногда полезно поутрировать.
Лёха нахмурился и покачал головой.
- Зря ты так, Сергеич. Специально обижаешь, зачем? Он над тобой по-доброму смеётся, а ты на полном серьёзе наезжаешь.
Костя закусил нижнюю губу и почувствовал укол совести. Ощутимый такой укол, в самое сердце. Лёшка в чём-то определённо прав, но чего-то ему никогда не понять, не почувствовать этой волны, которая исходит от Лаврива, ауры… этого запаха вседозволенности и порока. Сладостный запах разложения и отчаяния, который исходит от всех гомосексуалистов, какими бы гениальными и весёлыми они ни были. И они знают о своей порочности и пользуются ею, как больные заразной смертельной болезнью сходят с ума и хотят заразить весь мир, чтобы все корчились в судорогах умирания вместе с ними.
- Ну, может я и переусердствовал, но суть… по сути я прав.
- И по сути ты не прав. У Федьки есть постоянный друг. И ни с кем он не трахается «всегда и везде». Не все зациклены на сексе, Сергеич. Ты вот с Людкой, я с Любашей, а Федя тоже с кем-то живёт. И нет в этом никакой разницы, по сути.
- Он девиант. А это, по сути, вызов обществу. Это болезнь общества, раковая опухоль, которую нужно удалять, пока она не заразила здоровые клетки.
- Если клетки здоровые, то болезнь им не страшна, есть иммунитет.
- А если нет? Если в человеке есть тяга… скажем… - Костя нервно пощёлкал пальцами и встряхнул руками, как пианист перед тем, как поставить пальцы на клавиши, - скрытая от его сознания тяга. И он бы мог прожить нормальную жизнь с женщиной, создать семью, родить детей. Тем более что ты говоришь, не все задвинуты на сексе. Может уйти в работу, и никогда не узнать о своей предрасположенности. А если ему на каждом углу будут говорить, что трахаться с представителями своего пола – это нормально, то человек с тягой рано или поздно решит попробовать. Ну… это же прямой маркетинг. Он попробует, ему понравится и всё! Ни семьи не будет уже нормальной, ни детей. Одни только страхи и комплексы. Вседозволенность человеку противопоказана, я считаю.
Костя замолчал и привалился плечом к холодной гладкой стене. Руки мелко подрагивали. Он затушил окурок.
- Ты правильно говоришь, Сергеич, - спокойно ответил Лёшка и тоже затушил окурок. – Статистически и психологически ты говоришь всё правильно. Люди должны создавать семьи, рожать детей по законам природы и морали. Вот, например, вы с Людкой по идее должны создать семью и родить детей. Представь. Ты - муж, она – твоя жена, мать твоих детей. Она - такая, какая есть, неизменная твоя жена на долгие-долгие годы. Чувствуешь счастье? Ты разве бы не променял всю эту унылую жизнь на один час настоящего счастья с тем человеком, которого ты по-настоящему любишь?
Костя усмехнулся. Усмешка получилась грустной и немного болезненной. Опять в груди что-то сжалось и заныло. Пустота показала зубы.
- Это похоже на прикол: лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным.
- Ты похож на бедного и больного, а Лаврив на богатого и здорового. Я бы выбрал его позицию при прочих равных. Говорю тебе прямо, Сергеич, завязывай гнобить мальчишку. Никто кроме тебя не считает, что он вреден для общества. Хоть раз в жизни прислушайся ко мнению большинства.
- Ну ты ж знаешь, что я уникум, сначала сделаю, потом подумаю, - улыбнулся Костя, загоняя пустоту глубоко внутрь. Сейчас не время себя жалеть. Время действовать. Ответ назрел сам собой: или Лаврив, или Костя. Вместе им существовать было невозможно. По крайней мере, Костя так считал. Что думал Лаврив, стало понятно за обедом.
Он притащил какие-то поджаренные сырники-вареники, которые состряпал сам. Прям пример для подражания всем домохозяйкам. Сорвал овации Мариночки, Мария Игнатьевна даже соблаговолила отведать угощение. Лёшка нескромно сцапал целых три штуки и остался доволен, при том, что его Любаша готовила как в лучших ресторанах Франции. Костя принципиально не хотел брать сомнительную еду, приготовленную гомосеком, но заурчавший невовремя желудок всё-таки склонил его к непотребству. Оказалось действительно вкусно, даже очень. И повеяло чем-то домашним и уютным от этих сырников, и от Лаврива, уминающего свои кулинарные изыски за обе щеки. Костя вдруг вспомнил о Людке, о матери, о том, что уют в его доме был чем-то недоступным, словно нарисованным на картинке, увиденным в рекламе, глянцевым и не стоящим внимания. Уют настоящий, живой и пульсирующий он видел только в Лёшкином доме, и считал, что нужно стремиться к тому же.