ПЕРВЫЙ ВЕЧЕР НА ГРУШЕ
Для меня, человека, впервые прибывшего на Грушу, вид поляны с высоты склона, по которому мы спускались, был необычен. Я увидел целый город, находящийся в стадии застройки. Множество палаток, машин, людей, суетливое движение их - чем-то напоминали Арбат весной, в хорошую погоду, когда на него выползают все, кому не лень.
Вскоре мы спустились, нашли себе место и осмотрелись. Как и любой город, Груша имеет почту (палатку с надписью "почта", где можно отправить вполне нормальное письмо), сотовые телефоны (через них можно поговорить с любой точкой России и мира), сотни милиционеров, ОМОН, палаточный городок от МЧС (министерства чрезвычайных ситуаций), несколько сотен автомашин (как легковых, так и грузовых: видать, некоторые туристы уже отвыкли пешком ходить), охраняемую платную стоянку и даже пост, вроде гаишного, при въезде на поляну. Так как наша функция была чисто торговой, мы расстелили на земле полиэтилен, на нём разложили кассеты и принялись торговать.
Народ всё прибывал и прибывал, проходя мимо нас нескончаемым потоком. Наша торговая деятельность оказалась весьма успешной. Даже слишком, потому что покупали так быстро, что мы втроём не успевали подкладывать новые кассеты взамен купленных, ну а книги вовсе не доставали - времени просто на них не было. Сюда бы, эх, мою полезную книгу "Практика вольных путешествий", - но увы, начальник строго указал, что свою книгу на фестивале я распространять не буду.
(Причина такова. За несколько дней до Груши в Москве проходил праздник газеты "Московский Комсомолец". Наш начальник любит, по своему обыкновению, превращать любое массовое мероприятие, даже праздник "МК", в праздник "Вольного ветра". Итак, на празднике "МК" мы стояли с книгами, газетами и кассетами, успешно распродавая их. Но вредный Кротов, то есть я, решил из праздника "МК" сделать отнюдь не праздник "ВВ", а праздник своей книги "ПВП". И он весь праздник рекламировал свою книгу, и продал её штук 150, отвлекая тем самым внимание от всей прочей принесённой нами литературы. Начальник обиделся и запретил мне заниматься таким безобразием на Груше.)
За один вечер продали около 500 кассет. Когда поток народа начал уже уменьшаться, появился мой напарник Андрей, добравшийся сюда автостопом с нашей общей знакомой Виолеттой. Так мы с Андреем воссоединились.
КОНЦЕРТ И КОЛБАСА
В ночь с субботы на воскресенье обычно проходит основной грушинский концерт. Слушатели размещаются на большом, покрытом травой склоне, на том самом склоне, наверху которого, где-то далеко, проходила железная дорога, и с которого мы героически спускали 240 кг нашего "продажного барахла". На этот раз (может, так всегда?) места на "горе" занимали ещё с утра; некоторые энтузиасты упорно сидели там весь день под палящим солнцем; а к ночи весь склон заполнился народом. (Плавучая сцена, имевшая форму гитары, плавала на водах маленького озерка внизу.) Основная масса гостей фестиваля отправились слушать этот концерт, который, вследствие привезённых на поляну динамиков, был слышен в радиусе полукилометра.
Многие люди, видимо, не желая ходить пешком, приезжали на поляну на своих машинах и неуклюже пускали корни среди многочисленных палаток. Утомившись от жаркого торгового дня, мы с Андреем решили не идти на концерт, а лечь спать. (Начальник с Михаилом отправились-таки слушать.) Рядом подъехала и остановилась, прямо рядом с нашими палатками, какая-то машина. Мы решили ей отомстить. У нас хранился большой кусок - полбатона - колбасы, протухшей и заплесневевшей по причине жаркой погоды и моего неумения хранить колбасу. Этот кусок колбасы оказался диаметром с выхлопную трубу машины, может, чуть больше. Аккуратно, чтобы не шуметь, мы ввинтили эту колбасу в выхлопную трубу нахальной машины, под покровом ночи. Никто не заметил этого деяния - все были на концерте. "Вот, утром будет интересно!" - решили мы с Андреем и уснули под громкие звуки песен, слышных вокруг.
Утром проснулись - ни машины, ни колбасы. Уехала-таки! Так и не удовлетворив нашего любопытства.
* * *
Я попытаюсь объяснить, что же хорошего на этом странном и непомерно огромном фестивале. Основное на нём уже не песни - немногие поедут за сотни и тысячи километров ради одного, пусть даже длительного, концерта! Ради этого по дороге испытывать давку в электричках, на поляне созерцать невозможность поставить палатку в радиусе трёх километров от того места, где бы хотелось её поставить, а бродя по "лесу", делать виражи, чтобы на зацепить чью-нибудь ногу… Но для людей определённого круга, для всякого рода бородатых, волосатых, с гитарой в руках и рюкзаком за спиной, это традиционное место общения, место встречи. Повидать старых друзей, из самых разных уголков России, познакомиться с новыми, - ведь даже в том, чтобы сидеть возле примуса и рассуждать о том, что-де "Груша сейчас деградировала, машин много, и торгуют повсюду", - в этом есть какой-то ритуальный смысл.
Мы мало использовали общательное свойство Груши, - на этот раз нас интересовало торговательное свойство. Пока я, Михаил и товарищ начальник торговали кассетами и многочисленными книгами (кроме моей), Андрея мы посадили отдельно распространять мою, мудрейшую, книгу: надо же и от неё избавляться! Параллельно сотню книг я отдал, по совету начальника, на реализацию торговой службе фестиваля. Итак, Андрей, торгуя, познакомился с жителями Кургана, которые позвали нас в гости; а я - с человеком из Челябинска, который позвал нас также. Особо отметим также Наталью из Самары, с которой мы познакомились здесь же и у которой рассчитывали помыться по окончании Груши. Встретили также массу прежних знакомых.
На Груше удалось раздать несколько сотен пожелтевших номеров "Вольного ветра" 6-летней давности. Приятно, что хоть не скоро, но находят номера своих читателей.
* * *
Наконец, прошёл день воскресенья, и "Вольный ветер" (в составе Минделевича и Михаила), продав почти всю отягощавшую его ношу, готовился к отъезду в Москву, а мы с Андреем, теперь уже по-настоящему вольные, готовились к отъезду на восток. Настроение было хорошее. Груша медленно расползалась, нескончаемым потоком людей засасываясь наверх, к электричке, как песок в песочных часах засасывается и просыпается вниз через маленькую дырочку. Люди покидали Грушу, сделав то, что они хотели: одни - продав, другие - купив, третьи - потусовавшись, четвёртые - послушав, пятые - выпив, в общем, выполнив желания дней своей жизни и оставляя за собой сотню тонн мусора, равномерно рассеянного на площади в несколько квадратных километров.
Мусор - издержки цивилизации - будут убирать ещё длительное время. Клуб имени Грушина, занимающийся организацией фестиваля, организует эту уборку, и очень кстати, потому что иначе за долгие годы поляну бы уже завалили тысячами тонн мусора.
В понедельник утром Михаил с Минделевичем уехали, а мы, нагруженные всяческими консервами и газетами "Вольный ветер", оставшимися от них, отправились вскоре тоже, не без труда поднялись на крутую гору (полезли почему-то "в лоб", а не по тропинке) и попали на платформу 135 км, где и ожидали электричку.
ЭЛЕКТРИЧКА НА САМАРУ
Настоящая летняя жара, продолжавшаяся весь фестиваль, сделала нас не только загорелыми, но и грязными, а Андрея ещё и обгорелым. Мы стремились поскорее попасть в гости к Наталье из Самары, чтобы помыться. Наталья - одна из наших подписчиц. Выписывайте "Вольный ветер", и в один прекрасный день к вам заедут помыться мудрецы-путешественники, а впоследствии прославят нас среди всего человеческого сообщества.
Уезд на электричке с Грушинского фестиваля - дело особо романтичное. Когда с ограниченного участка земной поверхности в весьма ограниченное время нужно вывезти более 100 тысяч человек… - нас предупреждали, что электричку будут брать с боем. Ходят они раз в три-четыре часа, но с расписанием все путались, и никто не знал, когда будет следующая. Когда мы пришли на платформу - сотни людей в радиусе ста метров от платформы сидели, лежали, пели песни под гитару, расположившись группами по 5-10-20 человек, общались и терпеливо ждали электричку. Если издалека слышался шум и грохот колёс, вся тусовка вскрикивала и бежала к платформе, пока окончательно не убеждались люди, что и это - не электричка, а товарняк, или мимо проходящий пассажирский.
Видимо, в воскресенье основной поток людей уже прошёл, поэтому в электричку влезли все. Тронулись без проблем. Но плачевная судьба постигала дачников, пытавшихся подсесть на других, промежуточных платформах.
- Проклятые туристы! Из-за вас мы каждый год… - недовольны пожилые тётушки.
- Бабка, в окно прыгай, в окно! Мы подхватим! - отзывался народ изнутри.
- Да что же это такое! Подвиньтесь, наконец!.. - пытались сдвинуть конгломерат из спин, гитар и рюкзаков неполучившиеся пассажиры.
- Дверь закройте! Не держите стоп-кран! - ворчал машинист через динамики.
- Организаторы слёта должны для вас оплачивать, скажем, четыре вагона, - высказывал сомнительные теории мужик с татуировкой на загорелой руке "НЕТ В ЖИЗНИ СЧАСТЬЯ". - И в них и езжайте, а нам, порядочным людям, не мешайте. Каждый год, это же так нельзя!
- Билетики покупаем! - плыли буквально по головам два камикадзе-билетёра.
- Не нужен билетик. Конфету возьмите! - отмазывался я.
- Я сладкого не ем, - отнекивался билетёр. - Ладно, Бог с вами… Так, в этом ряду: оплачиваем проезд!
Нас обилетить не удалось. Впрочем, билетёры выглядели, напротив, довольными: за три дня, наверное, набегала выручка целого года, даже если билеты покупала только половина пассажиров.
Наконец выгрузились в Самаре и пошли в гости к Наталье. Самара очень большой город, широкие длинные улицы, наш номер дома - 405-й. В Самаре даже есть метро. Добравшись до дома 405, мы попали к нашей знакомой, там нам удалось помыться, попить чай и избавиться ещё от пары книжек "Практика вольных путешествий". Затем мы посетили вокзал, купили местное расписание электричек и позвонили домой, в Москву. Весёлые и вымытые, покидали мы тёплый, огромный город.
* * *
Мы ещё не знали, что уходим на семьдесят с лишним дней. Мы не предвидели, как будем мокнуть в Исилькуле, как будем трястись в кузовах грузовиков по Амуро-Якутской дороге, как будем плыть на барже по непомерно широким северным рекам Лене и Алдану, как встретим наледи и снег, как будем разжигать костры, разогреваясь, на Колымском тракте, как будем "вылавливать" теплоходы в Магаданском торговом порту, как будем ехать последние 8800 километров без рубля денег, как будем испытывать различного рода трудности и различного рода радости, свободу и счастье, и вообще, все наши приключения были ещё впереди и пришлись в основном на восточную половину страны.
А сейчас мы ехали, сытые, вымытые и вообще нормальные по ночной дороге Самара-Челябинск. Водитель "Камаза", нас подобравший, весёлый пузатый дядька, гнал со скоростью 100 км в час, вовремя уворачиваясь от редких встречных фар. У него на все поездки была, кажется, всего одна магнитофонная кассета, и он её заслушал буквально до дыр. Мы решили разнообразить его житие и достали кассету "Ивасей" (дуэт популярных гг. Иващенко и Васильева), припасённую специально для таких случаев.
Кассета ("Девятый вал") вообще хорошая, но уж очень много места на плёнке занимают аплодисменты. Пока на кассете аплодировали, мы и водитель уже начинали скучать; пока шла песня, мы скучать переставали. Так, слушая кассету, мы проехали 174 км от Самары, где наш скоростной водитель остановился на ночлег, а мы ушли в лесопосадку, идущую вдоль дороги, поставили палатку и уснули.
* * *
Первая ночь на трассе прошла великолепно. Мы не имели тента для палатки, но не было и дождя. Даже обыкновенная сырость, возникающая ночью в палатке от нашего дыхания, пожалела нас и решила на этот раз не собираться в капельки.
Утром, наскоро собравшись, мы вышли на трассу. "Камаз" наш уже уехал, но нас это не огорчило: машин было много. Не прошло и получаса, как нам попалась легковушка до самого Челябинска.
Водителей было двое, рулили они по очереди, но, так как один из них ещё не имел водительских прав, на лобовое стекло наклеили бумажный значок "У" - якобы учебная. Правда, в настоящие учебные машины пассажиров не берут, но гаишники не обращали внимания. Водители оказались всего лет на десять старше нас, и мы легко нашли общий язык, разговаривая о городах, трассах и вспоминая разные случаи.
Наш с Андреем особый интерес вызывали энцефалитные клещи. Дома родители пугали нас, рассказывая об опасностях, которые несёт энцефалитный клещ, и об эпидемиях энцефалита, якобы бушующих на востоке. В результате мы за 76 дней своего путешествия не увидели ни единого клеща. Более того, из всех водителей, опрошенных нами (мы многих спрашивали о клещах) только один вспомнил, что некий знакомый его болел некогда клещевым энцефалитом. Так вот, челябинские водители нам объяснили, что клещ бывает весной, в мае, а сейчас его мало и он не опасен.
Днём увидали наш "Камаз", мы ещё удивились - куда он так несётся? Водитель "Камаза" нас, видимо, не заметил. Мы ехали ещё быстрее и обогнали его. Трасса шла по Башкирии, то справа, то слева торчали прямо на полях нефтяные вышки высотой в несколько метров. Выглядели они необычно, как кузнечики, поставленные вниз головой, со странной, постоянно крутящейся "ногой". Такие вышли были на каждом километре, они непрерывно автоматически качали нефть. Обслуживающего персонала у них не было.
Поля, поля, рощи, ряды лесопосадок, и опять поля, поля, поля. Солнечная Башкирия. Очень много машин на трассе, в основном - грузовики, со всех концов страны. На этой дороге можно встретить московские, питерские, челябинские номера и даже Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов. Вся страна, как на параде.
Трасса вошла в Урал; в районе города Сим мы увидели на трассе автостопщиков - наших курганских знакомых, как раз достигших Сима. Мы поняли, что к ним на ночлег не попадём, если только не задержимся в Челябинске.
По дороге от Самары встретили несколько видов весёленьких "юбилейных" надписей и плакатов.
Первая юбилейная надпись попалась нам всего один раз:
50 ЛЕТ АВТОДОРОГЕ МОСКВА-САМАРА
Другие надписи размещались, как правило, на постах ГАИ:
3 ИЮЛЯ
С ЮБИЛЕЕМ!
60 ЛЕТ ГАИ
Третий тип надписей размещался, как мне показалось, в точках, где дорожное покрытие было в не очень хорошем состоянии:
250 ЛЕТ ДОРОЖНОЙ ОТРАСЛИ РОССИИ
1746–1996
Да, в нашей стране неискоренимая тяга к юбилеям. Одно странно: если дорожной отрасли уже 250 лет, а автодороге Москва-Самара всего 50 лет, то чем же занимались дорожники остальные два века?
Наконец, нас довезли до вокзала Челябинска. Обменялись адресами; я пообещал выслать свою книжку о великом путешествии, когда она возникнет. Мы отправились искать телефон-автомат - позвонить на предмет вписки нашим челябинским знакомым. Был уже вечер, но не поздний.
Никого дома не оказалось, и мы решили не ночевать. Доехать до Кургана можно было на двух электричках (поздно вечером Челябинск-Шумиха, рано утром Шумиха-Курган). Так мы сэкономим время и будем в Кургане, согласно расписаниям, часов в восемь утра (ездить автостопом ночью мы по-настоящему и не умеем). Пока же время электрички не настало, мы немного побродили по Челябинску.
ЧЕЛЯБИНСК
Челябинск - огромный индустриальный город. Ещё недавно он был одним из самых экологически грязных городов. Сейчас производство (и загрязнение) уменьшилось. Внешне - настоящий город с большими домами и множеством машин, во всяком случае, не деревня.
В городе видели множество автобусов, трамваев и троллейбусов, а у каждого троллейбуса сверху, над кабиной водителя, своеобразный пропеллер. Нам сказали, что это антенны, чтобы водитель мог по радиосвязи сообщать милиции о злых умыслах пассажиров.
Челябинск, как и все крупные города в начале июля 1996 года, нёс на себе отпечаток предвыборной борьбы. 3 июля прошли выборы Президента, и многочисленные листовки и надписи на стенах выражали своё отношение к тому или иному кандидату.
ЛЕБЕДЬ! ТЫ МЕНЯ ПРЕДАЛ! - гласила надпись краской на заборе.
ЕЛЬЦИН - ОТЕЦ РОК-Н-РОЛЛА! - надпись на другом заборе (видимо, Челябинск был одним из городов, в которых выступали известные музыканты в поддержку Б.Н.Е. в период предвыборной кампании).
НЕГОДЯЕВ - ПОД СУД! - весьма лояльно, и каждому по-своему понятно, восклицал третий заборный писатель.
ЧТОБ ПРИШЛА УДАЧА СНОВА, ГОЛОСУЙ ЗА ГОРБАЧёВА! - призывал совершенно уже неактуальный плакат.
Особо не задержавшись, и ещё раз безрезультатно позвонив нашим знакомым, мы сели на электричку и отправились в Шумиху. Контролёров в электричке не было. Перепаковали рюкзаки (я решил нести большой рюкзак Андрея и сумку, а он - мой автостоповский рюкзак) и уменьшили их суммарный объём примерно на треть. В Шумихе просидели четыре часа на довольно большом и многолюдном вокзале, а оттуда ранним утром уехали электричкой в Курган.
В электричке жили две тётушки-билетёрши, которые, ходя туда-сюда по вагонам, предупреждали: "У всех ли есть билеты? Если нет, лучше купите, а то пожалеете". Мы не пожалели и благополучно оказались в Кургане в 8 утра.
У нас оставалось довольно много барахла - у каждого по рюкзаку, а у меня ещё и большая сумка. Больших трудов стоило запихнуть всё её содержимое (запас продуктов) в рюкзаки. Осталось штук двадцать газет "Вольный ветер", которые некуда засунуть. Мы решили их раздать местным людям, ожидающим автобуса на остановке.
- Ну, если опять за Ельцина, я и читать не буду! - возмущалась одна женщина. Остальные брали газету без особой антипатии. Так нам удалось опустошить большую сумку, после чего сумку - не возить же её - запихали в урну. Туда ей и дорога, сумка старая, объёмистая и дырявая.
Автобус N 22, долго ползая по пыльным улочкам города, вывез нас на трассу. Следующий пункт назначения - Петропавловск.
ТЕХНИЧЕСКИЕ СВЕДЕНИЯ
Великий Сибирский Тракт проходит по линии Москва - Рязань - Пенза - Самара - Уфа - Челябинск - Курган - Петропавловск - Омск - Новосибирск - Кемерово - Красноярск - Иркутск - Улан-Удэ - Чита - Чернышевск. По этой линии, по идее, должен идти основной поток машин. Но на практике дорога имеет два подвоха. Во-первых, Петропавловск находится в Казахстане, то есть 200 км трассы проходят, фактически, по территории другой страны. Для пустых машин это безопасно (возьмут только лишнюю деньгу - "экологический сбор", тысяч 30–40 за легковушку), а гружёным придётся пройти таможню, что весьма неблагоприятно. Как бы ввозишь в Казахстан, а потом как бы вывозишь - дорого обойдётся. Поэтому в Курганской области поток машин раздваивается - гружёные идут в объезд по Тюменской области - это дальше, но спокойнее; а пустые и легковушки - напрямик.