ГЛАВА ПЕРВАЯ
Он проснулся в темноте; проснулся сразу,легко,не сделавниодного
движения, -- просто открыл глаза и увидел, что еще темно. Ему не нужно было,
подобнобольшинствулюдей,сначалапошарить вокругсебя,прислушаться,
ощутить внешниймир, --онсразунашел свое"я" в определенных условиях
пространстваивремениибезусилийпродолжалповестьсвоейжизни,
прерванную сном. Он сразу осознал себя Диком Форрестом -- хозяином огромного
поместья,который несколько часов назад, уже в полузабытьи, заложил спичкой
страницу книги, выключил настольную лампу и уснул.
Где-то совсем рядом сочно плескался и лепетал фонтан. Издалекадонесся
звук --такой слабый и смутный, чтоего могло уловить только оченьчуткое
ухо;однако Дик Форрестуслышал егои улыбнулся: онсразуузнал глухой,
хриплый рев Короля Поло,своего лучшего быкаизпороды шортхорнов, трижды
премированногона калифорнийскихвыставкахв Сакраменто. Улыбкадолго не
сходиласлица ДикаФорреста: он рисовалсебете новые победы,которые
готовилсвоему Королю Поло,-- в этомгоду онсобирался отправить его на
Восток. Ондокажет,что бык, рожденныйи выращенный вКалифорнии, вполне
можетсоперничать с лучшими, вскормленнымикукурузой, быками штата Айова и
даже с привезенными из-за моря, с их исконной родины, шортхорнами.
Улыбкапогасла,Форрестпотянулсявтемнотекрядукнопокнад
изголовьем инажалпервую. Кнопки шли втриряда. Скрытый свет, лившийся
сквозь стенкибольшойчаши под потолком, осветилспальню-веранду, стрех
сторон затянутую тонкой медной сеткой.Четвертой стороной служилабетонная
стена дома с высокими застекленными дверями.
Он надавил вторую кнопку в том же ряду, и яркий свет озарил то место на
стене, где виселичасы, барометр и дватермометра -- Фаренгейта и Цельсия.
Скользнув понимвзглядом,он сразупрочелих показания: время -- 4.30,
атмосферное давление -- 29,80, нормальное для данной высоты над уровнем моря
и для временигода;температура--36ь по Фаренгейту.Другимдвижением
пальца он опять погрузил во мрак измерители времени и температуры.
От нажиманатретью кнопку вспыхнула его рабочаялампа, поставленная
так, чтобы свет падал сверху и сзади, не ослепляя глаз.
Первая кнопка погасила невидимуюлампу под потолком; Форрестдостал с
ночного столика пачку гранок, закурил сигаретуи,вооружившись карандашом,
принялся их править.
Всяобстановка спальниговорилаотом,чтоздесьживетчеловек,
привыкший работать.Каждая вещьв ней была целесообразна,вместе с тем на
всем лежал отпечатокотнюдь не спартанскогокомфорта.Серая эмалированная
кровать была под цветсеройстены.В ногах кровати, вместо теплого пледа,
лежалхалат изволчьих шкур свисячими хвостами. Ночные туфлистоялина
пушистом ковре из меха горной козы.
На ночном столике высились аккуратные стопкикниг, журналы, блокноты и
ещеоставалосьместодляспичек,сигарет,пепельницыитермоса.На
подвижной, прикрепленнойк стене подставкестоял диктофон.Состены, под
барометроми термометрами, из круглойдеревянной рамки смотрелосмеющееся
женскоеличико.И натой жестене, между рядамиэлектрическихкнопок и
распределительным щитом, висела открытая кобура, из которой торчала рукоятка
автоматического кольта-44.
Вшестьчасов, минутавминуту, когдасерыйутреннийсветначал
просачиватьсясквозь проволочную сетку. ДикФоррест, неподнимаяглаз от
корректуры, протянул правую руку и нажал одну из кнопок во втором ряду. Пять
минутспустяна веранду неслышно вошел китаец в мягких туфлях. Он держал в
рукахначищенныймедныйподносик, накоторомстояличашкасблюдцем,
крошечный серебряный кофейник и такой же молочник.
-- С добрым утром. О-Дай, -- приветствовал его Дик Форрест, улыбаясь не
только губами, но и глазами.
--С добрымутром, хозяин, --ответилО-Дай; он освободилна столе
место для подноса, налил в чашку кофе и сливки.
Увидев, что хозяин уже подноситоднойрукойчашкук губам, а другой
продолжаетделатьпометкина корректуре,О-Дайподнялсполаобшитый
кружевамивоздушный розовый чепчик и удалился. Он скрылся беззвучно, исчез,
как тень, в открытую застекленную дверь.
В шесть тридцать, минута в минуту, он вернулся с подносом побольше. Дик
Форрест отложил гранки, достал книгу, озаглавленную: "Промысловое разведение
лягушек", --и приготовилсязавтракать. Завтракбылпростой, носытный:
снова кофе,полгрейпфрута,дваяйца всмятку, сбитых встакане с кусочком
масла и очень горячих, и ломтик в меру поджаренного бекона; он знал, что это
мясо от его свиньи и притом домашнего копчения.
К этому времени лучи солнца уже хлынули через сетку и залили кровать. С
наружной сторонысетки сиделонесколько первыхвесенних мух, ошалевших от
ночного холода. Завтракая, Форрест следил за тем, как на них охотятся хищные
желтобрюхие осы.Более выносливые и менеечувствительные к заморозкам, чем
пчелы,онилеталиперед сеткойинакидывалисьнаошалевшихмух.Эти
воздушные разбойники в желтых камзолах свирепо жужжали и, действуя почти без
промаха,схватывалисвою жертвуи улетали с ней.Последняя мухаисчезла
раньше, чемФоррест сделал последний глоток кофе и, заложив спичкой книгу о
лягушках, принялся опять за корректуру.
Через некоторое время он услышалпрозрачную, нежную трель жаворонка --
этого первогоутреннего певца.Форрест оторвалсяот работы ивзглянул на
часы: они показывалисемь.Он отложил гранки, взялся за телефон и, нажимая
привычной рукой кнопки на распределительном щите, вступил в разговор с целым
рядом лиц.
-- Алло, О-Пой, -- обратился он к первому. --Что мистер Тэйер, встал?
Ладно.Не будите. Едва ли он будет завтракатьвпостели, новывсе-таки
справьтесь.