Хлыст был особый, индейскогоплетения,-- он состоял из узких полосок
сыромятной кожи, в его рукоятку было вделано десять унций свинца, и он висел
на ременной петле, которую Дик надел на руку.
Однако Форрестеще не мог уйти изсвоейкомнаты:О-Дай протянул ему
несколько писем, --их привезли со станции вчера вечером, когдахозяин уже
лег.Надорвав правую сторонуконвертов, Форрест быстро просмотрел письма и
задержался только на одном. Онпостоял, насупившись, потом быстро подошел к
диктофону,отвелегоот стены,нажалкнопку, поворачивавшуюцилиндр, и
поспешноначал диктовать, неделая никаких пауз,чтобыподыскатьнужное
слово или точнее выразить свою мысль:
"Вответ навашеписьмоотчетырнадцатогомарта тысячадевятьсот
четырнадцатогогодадолжен сообщить, чтоявесьмаогорченизвестиемо
разразившейся увас свинойхолере. Огорчен ятем, что высочли возможным
возложить на меня ответственность за это. А также тем,чтоборов, которого
мы прислали вам, околел.
Могу вас заверить,что холерыу нас здесь не наблюдается, эта болезнь
не появлялась уже в течение восьмилет, за исключением двух случаев,когда
два года тому назад ее завезли к нам с Востока; но, согласно нашему правилу,
заболевшие свиньи тут жебыли изолированыиуничтожены раньше, чем зараза
перекинулась на наши стада.
Должензаявитьвам, чтонив том,ни вдругомслучае янемогу
возложитьнапродавцоввинузаприсылку мнебольногоскота.Каквам
известно,инкубационныйпериодсвинойхолерыпродолжается девятьдней;
проверивдатуихпогрузки, я убедилсяв том,чтопри отправке они были
совершенно здоровы.
Развевамникогданеприходиловголову,чтожелезныедороги
чрезвычайно способствуют распространению холеры?Слыхали вы когда-нибудь об
окуривании или дезинфекции вагона, в которомехал больной скот? Сопоставьте
даты: во-первых, дату отправки борова мной; во-вторых, время доставки борова
вам;и, в-третьих, датупоявления первыхпризнаков болезни. Вы сообщаете,
что по случаю весенних размывовборов был в пути пять дней. Первые симптомы
появились только наседьмойденьпослеегодоставки вам. Следовательно,
прошло двенадцать дней после того, как он был мною отправлен.
Нет. Я с вами не согласен: я не могу нести ответственность за бедствие,
постигшеевашистада.Крометого,можетесправитьсявветеринарном
управлении штата, есть ли в моем имении холера.
С уважением..."
ГЛАВА ВТОРАЯ
Покинувсвоюспальню-веранду,Форрест прошелчерезкомфортабельную
гардеробную сдиванами в оконных нишах, большими ларями и огромным камином,
возле которогобыладверьвванную, инаправилсяв комнату,служившую
конторойиобставленнуюсоответствующимобразом:письменныестолы,
диктофоны, картотеки и книжные шкафы,атакжеполки, доходящие досамого
потолка и разделенные на клетки и отделения.
Подойдяккнижнымполкам,Форрестнажалкнопку;несколькополок
повернулось,иоткрыласьузенькая винтовая лестница;онсталосторожно
спускаться,стараясьнезацепитьшпорамизаполки,автоматически
возвращавшиеся на место позади него.
Под лестницей другаякнопкаи поворот других полок открыли передним
входв длинную низкуюкомнату,уставленнуюкнигамиот пола допотолка.
Форрест прямонаправилсяк одной из полок и сразуопустил руку на корешок
книги,которая ему понадобилась.Полиставее, он тутжеотыскалнужное
место, удовлетворенно кивнул, как бы найдя то, что подтверждало его мысли, и
поставил книгу обратно.
Отсюдадверьвелавкрытыйходизквадратныхбетонныхстолбов,
соединенныхпоперечными брусьямииз калифорнийскойсеквойивперемежкус
более тонкими брусьями из того же дерева, покрытыми шероховатой, морщинистой
корой, похожей на красноватый бархат.
Судяпо тому, что он сделалнесколько сотфутов, огибаябесконечные
стены огромногобетонного дома, было ясно,чтопутьон выбралнесамый
короткий.Подстарымидубами,удлиннойизглоданнойконовязи,где
вытоптанныйкопытамигравий свидетельствовал о множестве побывавшихздесь
лошадей,онувидел кобылугнедой, вернее,золотисто-коричневой масти.В
косыхлучах солнца,падавшихподнавес излистьев,еехоленаяшерсть
отливала атласным блеском. Все еесущество,казалось,былополноогня и
жизни.Сложениемона напоминала жеребца,а бежавшая вдоль спинного хребта
узенькая темная полоска говорила о многих поколениях мустангов.
-- Ну, как сегодня настроение у Фурии?-- спросил Форрест, снимая с ее
шеи уздечку.
Лошадьзаложила назадсвои ушки, самые маленькие, какие толькомогут
бытьулошади,показывавшие, что она -- дитя любвигорячихчистокровных
жеребцови дикихгорныхкобылиц,и сердито оскалила зубы,сверкая злыми
глазами.
КогдаФоррест вскочилв седло, она метнуласьв сторону ипопыталась
сбросить седока,а потомзаплясала по усыпанной гравием дорожке. Вероятно,
ейудалось бы подняться надыбы,еслибыне мартингал,--этот ремень
удерживал лошадь от слишкомрезких движений ивместе с тем предохранял нос
седока от сердитых взмахов ее головы.
Дик настолько привык к этой кобыле, что почти не замечал ее выходок. То
чутьприкасаясь поводьями кеевыгнутой шее,тослегкащекоча ейбока
шпорами илинажимая шенкелем,он почти бессознательно заставлял ееидти в
нужном направлении. Один раз, когда она опять завертелась и заплясала, он на
мигувиделБольшой дом. Да,дом был велик, но благодаря своей архитектуре
казался больше, чемна самомделе. Он вытянулсяпофасаду на восемьдесят
футоввдлину,однаков немнемало местазанимали галереис бетонными
стенамиичерепичными крышами,соединявшие междусобойотдельныечасти
здания.