- Я стала совсем глупая, Нико. Я знаю, что не пара тебе, но меня радует, что никто тебе не пара! – звонко смеясь, выкрикивала она. Никогда прежде Нико не видел Лило в таком отчаянии и ему захотелось побыстрее уйти домой и никогда не знать её радостной, безнадёжной истерики, причиной которой он невольно стал. Нико никогда не поощрял увлечения девушки.
- Значит, тебе нечего бояться, - холодно ответил Нико, отчего Лило перестала кружиться и, остановившись посреди дорожки, печально посмотрела на него.
- Ты ведь ничего не чувствуешь ко мне, да, Нико? – ответа не было, да он был и не нужен. – Но ничего страшного, когда-нибудь ты научишься… я разбужу тебя, Нико. Когда-нибудь…
Лило развернулась на каблуках и побежала по аллее, сверкая белоснежными носочками. Если бы на этом всё могло закончиться – это была бы самая красивая драматическая пьеса, думал Нико, глядя ей вслед. Но он был уверен, что Лило никогда не откажется от него, если только он не даст ей понять, что не любит. А он сам не знал, любит он её или нет. Он не знал, как принято любить в этом мире декораций. Говорить о любви? Все слова он знал, но никак не мог произнести их, что-то ломалось на середине каждый раз. Что он мог сказать Лило? Я люблю то, что ты искренняя, отчаявшаяся и несчастная? Я люблю тебя, потому что ты несчастная и одинокая? Нико подавил сардоническую усмешку, упорно просившуюся на его губы. Или ещё лучше признаться так – Лило, я люблю тебя, когда не вижу, но просто знаю, что ты есть, такая милая девочка из класса, которая хочет сделать мир лучше, а когда вижу – уже не люблю, потому что ты печёшься только о своём несостоявшемся счастье. А весь мир для тебя по сути ломаного гроша не стоит. Интересно, что бы на это ответила Лило? Обиделась бы смертельно – это раз, стала бы жалеть потом – это два, с лёгким сердцем согласилась бы взять на поруки и лечить своей теплотой и заботой – это три. Нико зябко передёрнул плечами. Ни один из предложенных вариантов его не привлекал, поэтому с признанием Лило было всё решено и подписано. Его просто-напросто не будет.
Нико ждал этой пятницы с переменным беспокойством. То ему казалось, что парень со шрамом обязательно будет в автобусе, а как же он может там не быть, мир зовёт своего короля, а с другой стороны – смотри на вещи трезво, Нико! Это могла быть всего лишь случайность. Скорее всего, он вообще живёт в другом городе, и ты его больше никогда не увидишь. Что он забыл в таком захолустье? Здесь даже клуба нет для брейк-дансеров, так, маются дурью иногда в гаражах у родителей, когда машины на месте нет, и только. А он профессионал, быть может, выступает на международных конкурсах. К концу недели отчаяние победило надежду.
На уроке физвоспитания верзила из параллельного класса подставил Нико подножку, чтобы он не прибежал первым на межклассовой эстафете.
Бегали попарно. Нико был замыкающим в своей команде. Параллельный класс выставил своего двухметрового болвана – Ирго. Казалось, что всё тело Ирго – одни только ноги, ни руками ничего делать он не мог, ни головой думать, зато бегал быстро, поэтому его и переводили из класса в класс. Ирго свято хранил доброе имя школы, и каждый год приносил какие-то кубки и награды. Нико с первого взгляда оценил потенциал Ирго и понял, что если ему самому не дадут хотя бы пятисекундную фору, то он не сможет обогнать эти накаченные жилистые ноги. Это решение моментально примирило Нико со сложившейся ситуацией: будет фора – будет победа, не будет форы – от него уже ничего не зависит, в конце концов, он не маг и не волшебник и прыгать выше собственной головы не собирается. Волнения не было, как всегда. Нико готов был к проигрышу.
Фору дали в десять секунд. Нико рванул вперёд, переводя сознание в режим работающей станции. Он быстро понял, что что-то идёт не так. Ирго догнал его на втором повороте и стал упорно прижимать к обочине. Нико догадался, что задумал этот тупица – весьма грубый приём даже для него. Нико вдохнул больше воздуха и прибавил обороты – нужно было оторваться любой ценой, иначе его попросту вытолкнут с беговой дорожки. И тут он почувствовал удар по ногам сзади. Словно в замедленной съёмке Нико видел, как земля приближается к лицу, он вовремя успел выкинуть вперёд руку и смягчить падение. Скорость была бешеная, поэтому, как только жёсткий колючий асфальт обжёг колени и ладони, Нико ещё несколько раз перекатился через плечо, прежде чем остановиться.
- Нарушение! – истошно засвистел тренер с противоположного края стадиона. – Нарушение!
Нико до рези в глазах зажмурился, пытаясь вернуть себе утраченное спокойствие. Злость, ярость, боль и унижение сцепились в смертельной схватке за пальму первенства в его душе. Победу одержала ярость, заглушив все остальные чувства. Нико поднялся с земли, шипя от боли. Закусив губу, он спокойным шагом направился в сторону Ирго, остановившегося на самом финише – всего в десяти шагах от него. Нико боковым зрением видел, как по беговой дорожке спешат люди, он тоже поспешил.
Ирго смерил приблизившегося Нико самодовольным взглядом. На раскаяние даже не стоило надеяться. Парень был выше Нико на две головы, долговязый, нескладный, с вытянутым как огурец невзрачным лицом. Уверенный в своих силах, Нико молча сократил расстояние между ними.
- Скотина, - нанёс он первый удар в живот, потом сразу по открытой твёрдой голени, Ирго от неожиданности не смог увернуться и резко осел на землю, – придурок.
Нико вскинул руку для удара в голову, но тут подбежал тренер и грубо оттащил его в сторону.
- Нико, прекрати сейчас же! – закричал тренер, злобно раздувая ноздри. – Не смей затевать драку на уроке!
Нико, задыхаясь от негодования, поднял на тренера тяжёлый тёмный взгляд. Он ещё сам не осознал, что произошло, но разочарование уже опалило его изнутри. Почему, тренер? За свои поступки нужно платить.
- Что же вы такие все жалкие? – презрительно выплюнул Нико, глядя тренеру в глаза. Тот вмиг покрылся уродливыми красными пятнами и весь сжался, как от пощёчины, но лишь на мгновение. Потом осознание силы своего положения всколыхнулось в нём и затмило стыд.
- Иди в раздевалку, Нико, и впредь следи за тем, что говоришь, - прошипел тренер, комкая в руках тетрадку со списком занимающихся классов.
Нико бросил на него последний непроницаемый взгляд и молча пошёл в раздевалку. Над стадионом висела душная тишина.
Колени и ладони саднило так, что на глазах невольно выступали слёзы. В медпункте оказали первую помощь – смазали ранки жутким дешёвым йодом и замотали стерильным бинтом, предохраняя от пота и пыли. Нико сидел в автобусе, широко расставив ноги, что позволяло ему не касаться коленями сиденья перед ним. Он жадным взглядом впивался в каждого вновь входящего. Кто замечал это, мгновенно отводил глаза – люди города не любили, когда в них вглядывались. Парня со шрамом так и не было, а остановки неумолимо заканчивались. Нико начал заметно волноваться, он так ждал этой пятницы, он так хотел, он вновь хотел получить дозу своего собственного наркотика, чтобы прожить все выходные в сладостном бреду фантазий. Он мог, конечно, сконструировать любую ситуацию, но то живое настроение, тот дух, что окружал этого загадочного парня, невозможно было ничем заменить. Нико любил неожиданности.
Он вошёл внезапно, так что Нико по нелепой случайности пропустил его появление – отвлёкся на какое-то насекомое, деловито устроившееся на стекле рядом с ним. Насекомое было маленькое, но с длинным опасным хвостиком. Нико проникся уважением к этому созданию, он знал, что оно не будет долго думать, прежде чем защитить свою жизнь и никакой социальный статус на него не будет давить в момент принятия верного решения.
- Подвинься немного, я сяду.
Нико поднял ясный спокойный взгляд на говорившего и почувствовал, как автобус словно вылетел в стратосферу со скоростью ракеты, воздух весь закончился, и автобус, как неоновый шарик, повис в невесомости, беспомощный и нелепый. Парень со шрамом смотрел на него сверху и терпеливо ждал того, о чём попросил. Но Нико уже забыл, что было сказано, он скорее интуитивно понял, что тот хочет сесть рядом. Сесть рядом… Нико резко сдвинул ноги, конечно же, ударился о пластиковое сиденье впереди, боль пронзила колени, и на повязках тут же выступили яркие красные пятна. «Стерильных бинтов на всех вас, безобразников, не хватает, поэтому нужно экономить!» - некстати всплыло в памяти. Перед глазами летали искрящиеся мухи, Нико слишком громко втянул носом воздух. Парень повернул голову и посмотрел на его забинтованные колени и ладони. Нико едва дышал, чувствуя себя маленьким жучком под лупой исследователя. Нет, взгляд парня был скорее сочувствующим, нежели любопытствующим, но Нико всё равно чувствовал себя жучком.
- Физкультура? – просто спросил парень. Голос его был низким, глубоким, очень звучным, как у диктора на радио. И опять тот же запах хвойного леса коснулся ноздрей Нико, голова пошла кругом от волнения и суеверного страха. И тут Нико с ужасом понял самое страшное - он не сможет произнести ни слова. Горло его опять сжалось и голосовые связки словно слиплись, отказываясь работать в такой напряжённой атмосфере. Поэтому Нико просто кивнул и отвернулся к окну, стыдясь своего беспомощного состояния, но ничего не имея, чтобы противопоставить своему безотчётному страху.
- Бывает, - с улыбкой в голосе ответил парень и включил музыку в плеере громче.
Он вышел через три остановки, на этот раз раньше Нико. И тот был рад. В голове звенело от пустоты, но откуда-то из темноты его подсознания на него ясно смотрел внимательный синий взгляд Маару.
Маару любил охоту. У него был большой серый сокол и два десятка гончих псов. В тот раз гнали кабана. Маару припустил коня галопом, и он нёсся по оврагам к дубовой роще, где паслись самые большие кабаны королевства. Гончие подняли жуткий вой, и с диким криком из очередного оврага на охотников кинулся огромный разъярённый кабан. Опасные клинкообразные клыки блеснули на солнце, и животное истошно завизжало – первая пущенная королём стрела попала ему точно в горло. Следующая стрела угодила в глаз и последняя в висок. Забитого кабана положили в повозку и отправили в ближайшую деревню, чтобы устроить там пир. До замка было слишком далеко, в дороге мясо могло испортиться.
Маару с советником направились в деревню первыми, остальные охотники остались грузить тушу.
Воздух дрожал от полуденного зноя. Они ехали вдоль опушки по краю ячменного поля. Король снял с себя верхний расшитый золотыми нитями камзол и откинул его назад на седло. Без него, в одной льняной рубахе он выглядел совсем диким, черноволосым варваром с песчаного юга, но никак не королём лесной северной страны.
Ещё издали зоркий глаз Маару приметил что-то неладное, сокол на его плече тоже взволнованно заклёкотал. Около самого отдалённого дома было слишком пыльно, доносился осипший голос дворовой собаки и едва различимые крики женщин. Пришпорив коня, король в считанные минуты оказался рядом с местом событий. То, что открылось взору Маару, заставило его резко остановиться и спешиться.
Крепкий деревянный двор был открыт настежь, в сквозном проёме виднелись две женские фигуры. Одна женщина была уже седой, другая, в разорванном, едва держащемся на плечах платье, - совсем девчонкой. Чуть поодаль лохматый тощий мальчишка с серпом в руках как беззубый щенок бросался на двух здоровенных детин в одежде королевских охотников, а те лишь громко гоготали и злили его громкими похабными выкриками. Маару помнил этих парней в городе, на охоте он их уже не видел. Значит, вот какую охоту они предпочитают. На лице юного защитника виднелись сливовые следы кровоподтёков, пальцы тоже были разбиты, но рукоятку серпа держали крепко, и огонь, полыхающий в глазах, мог сжечь всю деревню. Такой будет стоять до последнего.
- Что здесь происходит?
Низкий звучный голос Маару заставил замолчать даже собаку. Та лишь тихо заскулила и скрылась в распахнутых воротах двора – хозяин пришёл и сердится. Взгляд короля метнулся к мальчишке, требуя ответа у него. Отступившие назад в испуге парни его мало волновали – ответ держать должен обороняющийся.
- Они… - задыхаясь от волнения, начал он, - они хотели обесчестить мою сестру, а она совсем ещё ребёнок, - голос мальчика совсем сел, и он резким нервным движением вытер струящуюся по лицу кровь, словно хотел за этим размашистым жестом скрыть обуревающий его страх. Он уже догадался, кто перед ним. Слухи о черноволосом короле-колдуне передавались по деревням из уст в уста, как самые любимые домашние сказки.
- Причём тут возраст? – хмыкнул Маару и достал из ножен меч. – Кто из них?
Пацанёнок совсем растерялся, его запал угас, и губы мелко задрожали. Сейчас он казался совсем ребёнком, но, тем не менее, он набрался мужества и указал серпом на парня, который был чуть ниже и шире в плечах своего друга, мявшегося неподалёку от лошади короля.
Маару медленно подошёл к нему и пристально посмотрел в глаза.
- Тебе мало городских шлюх? – тихо, чтобы было слышно только им двоим, спросил король. - У тебя не хватает сил найти себе женщину по согласию? Или тебе нравится причинять боль?
Виновник попятился назад, но подъехавший советник направил на него лук, предупреждая все попытки к бегству.
- Руку протяни, - голос Маару прозвучал словно из-под земли. Человек не мог так говорить… Все замерли, предчувствуя приближение чего-то ужасного и непоправимого.
Глаза короля недобро вспыхнули, и стоило только парню протянуть вперёд дрожащую руку, как на неё безжалостно обрушился удар меча. Крик отчаяния и боли огласил округу. Здоровяк как подкошенный свалился на землю и стал кататься, прижимая искалеченную руку, из которой бил фонтан чёрной крови, к груди.
- В следующий раз полетит твоя голова, - спокойно проговорил король и, сорвав пучок свежей сочной травы, вытер окровавленный клинок.
Быстро вскочив в седло, Маару бросил последний взгляд на мальчика, впавшего в лёгкий ступор, и, снисходительно улыбнувшись его растерянному и восхищённому взгляду, пустил коня галопом прочь от деревни. Праздник в честь удачной охоты отменялся.
Нико лежал на кровати на спине, раскинув руки и ноги в стороны. Ссадины всё ещё причиняли беспокойство, поэтому лишний раз двигаться не хотелось. Часы, стоящие на столе, мерно тикали, отсчитывая время короткой бессонной ночи. Нико медленно сгорал от стыда. Никогда прежде он не представлял, какой он на самом деле трус. Сказать тренеру в лицо, что он жалкий – это было так просто по сравнению с тем, чтобы заговорить с человеком, занимающим все его мысли последнюю неделю. Упустить такой шанс!
Нико тихо застонал и зажмурился так, что голова разболелась.
- Идиот, придурок, тупица, последний кретин, - шептал он и с силой сжимал кулаки. Если бы можно было отмотать плёнку и вернуться в тот самый миг, когда парень со шрамом вошёл в автобус! Он был бы уже готов к его появлению, к его просьбе подвинуться. Тогда Нико не стал бы тупить и долго смотреть на него, не понимая, спит он или нет. Он вспомнил слегка насмешливый дружелюбный взгляд и вздрогнул. Он всё понял. Нико вскочил с кровати, мысль о том, что парень догадался о его интересе, перехватила горло, и он стал задыхаться. Нельзя больше пересекаться с ним. В следующую пятницу нужно дождаться другого автобуса и ехать на нём. Безумие, безумие. А как же… как же Маару? Это волнение при мыслях о нём… эта жажда жизни, которая просыпается каждый раз после встречи, краски, смыслы… всё бросить? Нико сжал ладонями гудящую голову и попытался рассуждать трезво. Нужно исходить из того, что отказаться от своих фантазий он не сможет до тех пор, пока они сами не отпустят его, а значит, ездить нужно на том же автобусе, что и всегда. При встрече с парнем со шрамом ни в коем случае не смотреть на него, или только мельком, пока он точно этого не видит. Десятки десятков людей ездят в автобусе, всех не запомнишь. Тем более Нико никогда не считал себя приметным, самый обычный подросток, быть может, только слишком худой для своего возраста, так теперь это только на руку. Худые люди занимают мало места, и на них взгляд не задерживается долго. Но его задержался… синий внимательный взгляд скользил по его разбитым коленям, к выступившим на бинтах каплям крови. Нико опять застонал, но теперь уже не от боли, а от душного липкого возбуждения, наполняющего низ его живота и требующего внимания к себе.
Удовольствие было болезненным, тяжёлым и мучительным. Оно всегда накрывало неожиданно, на несколько минут приглушая все органы чувств. Рваные мутные мысли текли по кругу в хмельной от лёгкости голове. Это не были эротические мысли или образы, как принято у большинства, хотя кто занимался подсчётами того, что воображают подростки бессонными ночами, доставляя себе грубое удовольствие? Нико видел перед собой отрубленную руку насильника и растерянного мальчишку, в котором смешались благоговейный трепет и животный страх перед королём. Никогда прежде он не видел столько человеческой крови, никогда прежде он не видел столь быстрого и безжалостного наказания, даже его отец, который так не вовремя уехал на покос, не порол его с таким каменным и бесстрастным лицом. Отцу всегда было жалко тех, кого он наказывал, и это унижало ещё больше, чем сама порка. Король Маару мог убить, не моргнув глазом, не только не жалея свою жертву, но и забывая об убийстве через полчаса.