— Для двух лучших подруг вы слишком часто раздражаетесь.
— Да, но это свойственно всем девочкам.
Она улыбнулась и согласилась.
— Ну, ты просто не забывай, что она младше тебя, Мэгги, и у Шерил не так все просто, как у тебя. Она немного замкнутая и со своими причудами — ей непросто приспосабливаться. Ты ее единственная настоящая подруга. И ты ее сестра. Она — твоя семья, а что делают в семье?
— Заботятся друг о друге?
Мама кивнула и поцеловала меня в лоб.
— Правильно. Мы заботимся друг о друге даже в самые трудные дни.
Каждый раз, когда мы с Шерил вступали в противоборство, мама говорила мне это. В семье все заботятся друг о друге. Особенно в трудные дни, когда даже не хочется никого видеть. Я помню, когда она сказала это впервые. Они с папой усадили нас в гостиной — Келвина, Шерил и меня — и сказали, что было бы здорово, если бы мы стали называть их мамой и папой. В этот вечер они поженились, и мы официально стали семьей. Когда мы сидели там, мама с папой попросили нас взяться за руки и пообещать, что мы будем всегда заботиться друг о друге. Потому что так поступают в настоящей семье.
— Я попрошу прощения, — прошептала я себе под нос, говоря о Шерил. В конце концов, она моя лучшая подруга.
Остаток дня я провела, планируя свадьбу. Я мечтала о свадьбе с тех пор, как мне исполнилось семь — то есть, очень давно. Меня мучил вопрос: какую музыку любит Брукс. Поскольку он не разрешил мне послушать, я должна была сама догадаться. Они с Келвином частенько баловались с папиной гитарой, бренчали на ней каждый вечер и говорили, что когда-нибудь станут известными музыкантами. Сначала я не особо в это верила, но чем больше они практиковались по вечерам, тем лучше у них получалось. Возможно, они смогли бы сыграть на свадьбе. Кроме того, я могла бы выбрать его любимую песню для моего торжественного выхода. С другой стороны, всю прошлую неделю они с братом пели «Сексуальную попку» Джастина Тимберлейка, и лично мне она не казалась подходящей для бракосочетания. Может быть, для нашего первого танца?
***
Каждую ночь после того, как папа с мамой укладывали нас в кровати, я слышала играющую внизу, в гостиной, музыку. Это всегда была одна и та же песня — «Ты волнуешь меня» Сэма Кука — под нее они танцевали первый танец. На цыпочках выходя из комнаты, я подкрадывалась к перилам лестницы и смотрела вниз. Свет был выключен, папа брал маму за руку и спрашивал:
— Потанцуешь со мной?
Он задавал этот вопрос каждую ночь, а потом они начинали танцевать. Папа кружил маму в танце, и оба хихикали, как дети. У мамы в руках был бокал с вином, и, когда папа наклонял ее, немного вина выплескивалось на белый ковер. Они еще больше смеялись над устроенным беспорядком и только крепче прижимались друг к другу. Мама склоняла голову на папину грудь, и он что-то шептал ей на ухо, пока они медленно танцевали.
Вот такой я видела настоящую любовь.
Настоящая любовь — это вместе смеяться над ошибками.
Настоящая любовь — это шептать друг другу секреты.
Настоящая любовь — это никогда не танцевать в одиночестве.
***
На следующее утро я проснулась в предвкушении предстоящего дня.
— Сегодня репетиция моей свадьба! — закричала я, вскакивая на кровати и размахивая руками. — Сегодня у меня репетиция! Сегодня репетиция моей свадьбы!
Келвин ввалился в мою спальню, протирая руками сонные глаза.
— Боже, Мэгги, ты можешь заткнуться? Сейчас еще три часа ночи, — проворчал он, зевая.
Я улыбнулась.
— Это не имеет значения, потому что сегодня репетиция моей свадьбы, Келвин!
Он разворчался еще больше и даже обозвал меня, но мне было все равно.
В комнату, спотыкаясь, вошел папа, как и мой брат, протирая глаза и зевая. Он подошел к кровати, и я повисла у него на шее, заставляя кружить меня в воздухе.
— Папочка, угадай что? Угадай что? — возбужденно выкрикивала я.
— Дай-ка угадаю. Сегодня у тебя репетиция свадьбы?
Я быстро кивнула и засмеялась, пока он устало кружил меня в воздухе.
— Как ты узнал?
Он ухмыльнулся.
— Счастливая догадка.
— Можешь уговорить ее перестать вопить, чтобы мы могли вернуться в свои кровати? — простонал Келвин. — Это даже не настоящая свадьба!
Я ахнула и собралась возразить ему, что это ложь, но папа остановил меня, прошептав:
— Не все из нас жаворонки. Давай мы все вернемся в свои кровати еще на несколько часов, а потом я приготовлю тебе предсвадебный завтрак?
— Вафли с клубникой и взбитыми сливками?
— И с сиропом, — улыбнулся он.
Келвин с топотом убрал свою сварливую задницу из моей комнаты, а папа уложил меня обратно в кровать и потерся кончиком своего носа о мой, изображая эскимосский поцелуй.
— Постарайся поспать еще несколько часов, хорошо, милая? У тебя впереди длинный день, — он подоткнул мне одеяло — так же, как и каждый вечер.
— Хорошо.
— И, Мэгги Мэй?
— Да?
— Биение твоего сердца заставляет планету вертеться, — сколько себя помню, он всегда говорил мне это.
Выходя из комнаты, он выключил свет, и я осталась лежать в постели, разглядывая светящиеся в темноте наклеенные на потолке звезды. Прижав руки к груди, я чувствовала каждый из ударов моего сердца, заставляющего вертеться планету.
Я знала, что должна была спать, но не могла, потому что это был канун моей свадьбы, и я собиралась выйти замуж за мальчика, который, сам того не зная, стал моим лучшим другом с тех пор, как нам исполнилось десять лет.
Вероятно, эти десять лет ему потребовались на то, чтобы понять, что он действительно хочет стать моим мужем.
И совершенно очевидно, что отныне мы будем счастливы.
***
Когда наступило утро, я вскочила первая, ожидая увидеть внизу свои вафли. Но папа и мама еще спали, когда я прокралась в их спальню.
— Эй, ребята, вы проснулись? — прошептала я.
Тишина.
Похлопав папу по щеке, я повторила:
— Эй, пап, ты проснулся?
— Мэгги Мэй, сейчас еще рано вставать, — пробормотал он.
— Но ты обещал сделать вафли! — захныкала я.
— Утром.
— Уже утро, — простонала я и, подойдя к окну, отдернула шторы. — Видишь? Солнце взошло.
— Солнце — обманщик, и именно поэтому Господь создал шторы, — зевнула мама, переворачиваясь на бок. Открыв глаза, она взглянула на часы на тумбочке. — Половина шестого в субботу — это не утро, Мэгги. Возвращайся в постель, мы разбудим тебя.
Они не приходили меня будить до восьми утра, но, к их удивлению, я так и не уснула. День тянулся медленнее, чем мне хотелось. Родители заставили меня сходить посмотреть танцевальное выступление Шерил, которое длилось дольше, чем нужно. И, как только мы вернулись домой, я была готова мчаться к Бруксу. Но мама сказала, что мне нужно просто пойти поиграть, и то при условии, что возьму с собой Шерил. А она, даже после того, как я извинилась перед ней, все равно не хотела быть подружкой невесты. Так что мне пришлось улизнуть одной, чтобы встретиться в лесу с Бруксом. Я бежала по улицам нашего квартала с идеально покошенными газонами и такими же идеальными клумбами. Харпер-Каунти был маленьким городком, где все друг друга знали, так что не пройдет много времени, и кто-нибудь сообщит маме, что, так мол и так, но меня видели бегающей по улице в одиночку. Поэтому я должна ускориться. Просто это не очень получалось, потому что мне обязательно нужно остановиться на перекрестке, посмотреть туда-сюда на дорогу и перебежать улицу к дому миссис Бун.
Газон миссис Бун был полной противоположностью всем остальным. На нем повсюду росли цветы, не подчиняясь какому-то определенному порядку. Желтые розы, лаванда, маки — назовите любой цветок, и он, скорее всего, растет во дворе миссис Бун. Никому никогда не приходило в голову останавливаться перед домом пожилой леди. Все называли ее грубиянкой и надменной ворчуньей. Чаще всего она сидела одна на своем крыльце, раскачиваясь взад-вперед в кресле-качалке и ворча себе под нос, когда ее кот Маффин начинал бегать по всему двору.
Моим любимым моментом было, когда миссис Бун уходила в дом, чтобы налить себе чаю. Она пила чаю больше, чем может себе представить человек. Однажды мы с Шерил наблюдали за ней через улицу и были потрясены, сколько раз за это время она покидала свое кресло-качалку и возвращалась обратно с чашкой чая.
Всякий раз, когда она исчезала в доме, я пробиралась к ней во двор, огороженный белым забором. Я старалась понюхать как можно больше цветов, а потом валялась в высокой траве с ее Маффином. Сегодня я торопливо вошла в ее двор, потому что до встречи с Бруксом оставалось совсем мало времени.
— Эй, девчонка Эрика! Убирайся с моего газона! — зашипела миссис Бун, открывая первую дверь дома и держа в руке чашку с чаем. Я сотни раз называла ей свое имя, но она отказывалась произносить его.
— Мэгги, — сказала я, поднимаясь с травы с мурчащим Маффином на руках. — Меня зовут Мэгги, миссис Бун. Мэгги, — повторила я медленно и четко, чтобы убедиться, что она меня понимает.
— О, мне известно, кто ты, маленькая негодяйка! А теперь убирайся от моих цветов и моего кота.
Я пропустила это мимо ушей.
— Понимаете, миссис Би, у вас во дворе самые красивые цветы из всех, что я видела. Вы знаете об этом? Меня зовут Мэгги — на всякий случай, если вы забыли. Если хотите, можете называть меня Мэгги Мэй. Так меня называют почти все в моей семье. К слову о семье и цветах, я решила у вас спросить… как вы думаете, могу ли я попросить у вас немного цветов на завтра для моей свадьбы?
— Свадьбы? — фыркнула она, прищурив слишком сильно накрашенные глаза. Мама всегда говорила — чем меньше, тем лучше. Миссис Бун явно считала иначе. — Не слишком ли ты мала для свадьбы?
— Любви все возрасты покорны, миссис Би, — я потянулась к маку, сорвала его и пристроила у себя за ухом. Маффин спрыгнул с моих рук.
— Сорвешь еще один цветок, и это станет последним поступком в твоей жизни, — предупредила она, сердито нахмурившись.
— Ради цветов я готова даже отказаться от мороженого, миссис Би. Я могу сама их нарвать, чтобы вас не утруждать.
— Уходи! — закричала она, и ее голос пробрал меня до самого позвоночника. Выпучив от страха глаза, я выпрямилась и попятилась назад.
— Хорошо. Но если вы передумаете, я могла бы забежать завтра перед свадьбой. Вы тоже можете прийти, если хотите. Все будет проходить в лесу, под двумя плакучими ивами, завтра в пять часов вечера. Мама испечет торт, а папа сварит пунш. Вы можете взять с собой Маффина. Пока, миссис Би! До завтра!
Она заворчала громче, когда я, покидая ее двор, прихватила две желтые розы. Выбежав, я помахала на прощание сварливой даме, которая, скорее всего, не была такой уж сердитой — ей просто нравилось, что соседи распускают про нее такие слухи.
Чем ближе я подходила к плакучим ивам, тем сильнее билось сердце. Каждый вдох был переполнен надеждой, каждый шаг приближал меня к Бруксу. Это произошло. Наконец-то это сбылось. У меня будет то же, что и у папы с мамой. Я буду принадлежать ему, а он — мне.
Отныне и навсегда.
***
Он опаздывал.
Я знала, что в его доме есть часы, и знала, что он умеет определять время, но все-таки Брукс опаздывал.
Как мы сможем жить долго и счастливо, если он не появится вовремя?
Я бросила взгляд на часики с Барби, и в груди все сжалось.
19:16
Он опаздывает. Я сказала ему приходить к семи, а он опаздывает на шестнадцать минут.
Где он? Он бросил меня? Нет, он не мог.
Неужели он не любит меня так же сильно, как я его. Нет, любит.
С болью в сердце я шла через лес, разыскивая глупого мальчишку с красивыми глазами.
— Он просто перепутал ивы, — убеждала я себя, слушая шуршание листьев у себя под ногами. — Он придет, — твердила я, наблюдая, как ясное до этого небо становилось все темнее и темнее.
Мне никогда не разрешалось находиться вне дома после того, как зажгутся уличные фонари, но я знала, что все будет хорошо, потому что завтра моя свадьба. И я не останусь одна в темноте, потому что со мной будет Брукс.
19:32
С какой стороны я пришла? И куда подевались две плакучие ивы? Я шла через лес, сердце билось все сильнее, ладони вспотели.
— Брукс! — крикнула я, занервничав оттого, что сбилась с пути. Он найдет меня. Он придет. Я продолжала идти. Неужели я забрела еще глубже в лес? Еще дальше от ив? Как я смогу сообщить ему об этом? Я заблудилась. Где ивы?
19:59
Озеро.
Я найду озеро, где мальчишки обычно ловят рыбу. Может быть, Брукс там. Но в какой оно стороне?
Я побежала.
Я бежала и бежала, надеясь, что увижу блики на водной глади и там пойму, где я и как мне вернуться домой, или как найти Брукса. Возможно, он тоже заблудился. Может, он совсем один, испуганный и уставший. Возможно, он тоже меня ищет. Мне нужно найти его, потому что я знаю — когда мы окажемся вместе, со мной все будет хорошо.
20:13
Озеро.
Я нашла его.
Я нашла эту журчащую воду, и камни, и тихий плеск волн.
Я нашла озеро и нашла его.
— Джулия, пожалуйста, не уходи. Выслушай меня.
Брукс?
Нет.
Это не он.
Кто-то другой, и он не один. С ним еще кто-то. Девушка. Она продолжает говорить ему «нет», объясняя, что больше не может быть с ним, а ему это не нравится.
— У нас своя жизнь, Джулия. Мы семья.
— Ты не слышишь? Я больше не хочу быть с тобой.
— Это из-за того парня с работы?
Женщина закатила глаза.
— Не начинай сначала. Я тебе уже все сказала. У тебя проблема — ты не можешь контролировать гнев. Я не хочу, чтобы наш сын дальше это видел. Так больше не может продолжаться.
Он провел руками по волосам.
— Он трахает тебя, не так ли? Ты трахаешься с этим парнем с работы?
Пока она молчала, он все больше расстраивался, его грудь ходила ходуном. От вида этого мужчины у меня перехватило дыхание, а страх перерос в ужас. Стоять в одиночестве под плакучими ивами было менее страшно. Там мне и следовало оставаться.
Он закричал на нее, его голос сорвался:
— Чертова шлюха, — рявкнул он и сильно ударил ее по лицу. Она пошатнулась, всхлипнула и прижала ладонь к щеке. — Я дал тебе все. Мы жили вместе. Я просто должен был заниматься бизнесом. Нам нужно было встать на ноги. А как насчет нашего сына? Как насчет нашей семьи? — он снова и снова бил ее по лицу. — У нас была наша жизнь! — он толкнул ее на землю, его глаза были широко распахнуты, даже вылезали из орбит, как у буйно-помешанного.
У меня сжалось горло, когда я увидела, как мужчина, напомнивший мне ночную тьму, сомкнул пальцы вокруг шеи женщины.
— Ты не можешь бросить меня, — сказал он почти умоляющим голосом, ослабляя захват и снова сжимая ей горло. Она закричала, вцепившись в его руки. Он встряхнул ее, а она продолжала кричать, пытаясь сделать глоток воздуха. Он снова встряхнул ее. Она опять закричала, и я почувствовала его руки. Такое ощущение, что они были на моей шее. Душили меня. Встряхивали меня. Тащили меня.
Я обхватила пальцами свою шею — мне не хватало воздуха. Я понимала, что если сама чувствую, что задыхаюсь, то женщине еще хуже.
А потом зловещий человек потащил ее тело к воде.
В этот момент я поняла, кто он.
Дьявол.
Дьявол потащил тело женщины к озеру и опустил ее голову под воду.
И я перестала дышать.
***
Он утопил ее.
Он утопил ее.
Дьявол утопил женщину на берегу Харпер-Крик.
Я знала, что она мертва. Она пыталась отбиваться, пока дьявол удерживал ее голову под водой. Дьявол притащил ее на берег озера и не позволял вытащить голову из воды. Сначала женщина боролась, цепляясь за него пальцами, сопротивляясь дьяволу изо всех сил. Она отталкивалась от него всем телом, и каждый раз, когда дьявол вытаскивал ее голову из воды, судорожно открывала рот, пытаясь откашляться и сделать вдох. С громким плеском дьявол потащил ее дальше от берега. Вода доходила ему до шеи, и мне больше не было видно женщину.
— Не оставляй меня, — просил он ее умоляющим голосом. — Не оставляй меня, Джулия.