Гай протянул руку, растрепал и без того взлохмаченные светлые волосы. Уилл смотрел настороженно, взгляд был острый, как будто в зрачках притаились клинки.
— Ты мне нужен, — сказал Гай, глядя ему в глаза. — И я что-нибудь придумаю.
Уилл отступил еще на шаг.
— Да ну? Зачем я тебе, Гай? То, что было здесь — это тебе нужно?
Гай опустил голову, но тут же снова взглянул на Уилла. Тот, криво усмехаясь, ждал ответа.
— Не только. Мне нужно, чтобы ты был рядом. Я не знаю, почему.
— Девки наскучили?
Гай покачал головой. Горло перехватывало, сердце бешено колотилось, и он не мог подобрать слов, чтобы описать то, что чувствовал. Он и сам не понимал, что с ним творится.
— Ну, так какого черта? — Уилл развернулся, собираясь уходить. Гай шагнул к нему, схватил за плечо и выпалил, облекая чувства, эмоции, боль в те слова, что смог подобрать:
— Потому что у меня тоже никого нет! И потому что шериф, мой кузен, задумал уничтожить твоего папашу, а потом прибрать к рукам Локсли!
Уилл медленно обернулся, уставился на него почти с ужасом. Гай попытался проглотить вставший в горле комок. Губы Уилла сжались в тонкую линию. Потом он сбросил руку Гая и почти бегом скрылся в зарослях. Гай не стал догонять его. Тяжело опустившись на траву, он обхватил голову руками, словно это могло принести облегчение. Перед ним снова разверзлась пустота, скаля беззубые десны и ухмыляясь.
Рядом зашуршало, и на плечо легла твердая рука. Открыв глаза, Гай обнаружил, что Уилл сидит перед ним на корточках. От нахлынувшего облегчения он на какое-то время забыл, что умеет говорить, просто привлек Уилла к себе и уткнулся лбом ему в грудь. В кронах пели птицы, и солнечные лучи тонкими золотистыми нитями пробивались сквозь зеленый полог. В нескольких ярдах слева тихо фыркал Темпест, переступая с ноги на ногу и пощипывая траву.
— Когда шериф нападет на отца? — спросил Уилл напряженно.
— Сегодня ночью, — ответил Гай. — Предупреди его. Мне плевать на него и на Локсли. Я пришел сюда не ради них.
Уилл вздохнул, его руки медленно, словно нехотя скользнули Гаю под рубаху.
— И чего ты ждешь в благодарность? — поинтересовался он.
Гай пожал плечами.
— Ничего не жду.
Уилл отодвинулся, сел на пятки, в зеленых глазах промелькнуло странное выражение.
— Не пытайся казаться лучше, чем ты есть, — он криво улыбнулся и потянул завязки на своих штанах. — Ты такой же, как и твой драгоценный шериф. Скажи прямо, чего ты хочешь за спасение отца, и ты это получишь.
Гай молча сгреб Уилла за шиворот, перекинул через колени и несколько раз увесисто приложил ладонью по тощему заду. Затем спихнул на траву и поднялся, глядя на него сверху вниз.
— Дурак я был, что пришел сюда. Пусть кузен и сволочь, но он все равно лучше тебя, — Гай с трудом перевел дыхание, в груди как будто лежал увесистый камень. — Он хотя бы бьет, не таясь.
Он пошел к Темпесту. Сердце едва билось под тяжестью черной тоски и боли. “Ты тупица, Гай, сделай одолжение, не думай!” Кузен был прав, мечты и надежды, раздумья — все это не про него. Слишком больно потом падать с вымечтанных небес на грешную землю. Да и есть ли эти небеса? Если и есть, то не для него.
— Гай! — голос за спиной дрогнул.
Гай застыл на месте, потом медленно обернулся. Уилл просил прощения по-своему. Не словами. Словами он мог только ударить, укусить. Он вцепился в ворот дублета Гая, дернул к себе и прижался губами к его губам. Когда обоим перестало хватать дыхания, они еще какое-то время просто стояли, обнявшись.
— Я отвезу тебя к границе отцовских владений, — сказал Гай чуть погодя, — предупреди его. И возвращайся, я буду ждать здесь.
— А потом что? — Уилл машинально водил пальцами по ножнам на поясе.
— Потом мы уедем, — ответил Гай, глядя на собственные сапоги.
— Куда?
— Да куда угодно, — Гай заставил себя поднять голову. — Назовемся братьями, найдем жилье, я научу тебя сражаться. Быть наемником — не самая плохая судьба. Уж точно получше, чем прислуживать чокнутому шерифу или шляться по лесам. Не бог весть что, конечно, зато сможем быть вместе.
Уилл долго смотрел на него, затем ухмыльнулся.
— Хорошо. А я научу тебя метать ножи.
— Договорились, — серьезно кивнул Гай, чувствуя, как исчезает тяжесть внутри.
Вернулся Уилл под вечер. Вместо старой рубахи на нем была другая, не новая, но добротная, потертые кожаные штаны заправлены в короткие сапоги. На плече висела большая холщовая котомка. Однако выглядел он устало, и взгляд был какой-то затравленный. Сбросив котомку на землю, он зло пнул торчащий из земли корень.
— Что стряслось? На тебе лица нет, — встревоженно спросил Гай.
— Он не поверил мне, — мрачно отозвался Уилл. — Сказал, что это бредни глупого мальчишки. Велел Данкану собрать для меня еды и бросил мне под ноги пару золотых. Он решил, что я льщусь к нему, чтобы заслужить его доверие, — последние слова Уилл почти выкрикнул, сжимая кулаки.
— Иди сюда, — Гай обнял его, с радостью ощутив ответное объятие. В тот миг он был даже благодарен старому лорду, хотя ему и было бы трудно объяснить, почему. Уилл тяжело дышал, потом плечи его задрожали. Гай не знал, сколько они так простояли. Наконец Уилл перестал вздрагивать, высвободился и резко отвернулся, пряча покрасневшие глаза с мокрыми ресницами. Гай подумал, что, пожалуй, завидует ему — сам он не мог плакать уже очень давно.
— Что ж, старик сам виноват, — жестко сказал он. — Заночуем сегодня в скалах, а дальше будет видно. А еда нам пригодится, как и деньги, молодец, что взял. Ого, тут и одежда есть, совсем хорошо. Пойдем, а то уже темнеет.
Невысокие известняковые скалы были изрезаны пещерами. Здесь было сухо и холодно, но Гай быстро отыскал небольшую пещерку в глубине и перетащил туда запас хвороста и сухотравника. Пока он разжигал костер, Уилл вытащил из котомки холодную жареную баранину, несколько луковиц и лепешку. Почистив одну луковицу, он положил мясо на лепешку и протянул все Гаю.
— А ты? — спросил тот.
Уилл покачал головой.
— Я не хочу. Поел на кухне в замке, пока Данкан собирал все это для меня.
Гай вытащил нож и разрезал мясо пополам.
— Съешь, когда захочешь.
Уилл завернулся в плащ Гая и сгорбился у костра.
— Все-таки ты любишь отца, — сказал Гай, качая головой. — Боишься за него, да?
Уилл еще ниже опустил голову, волосы упали на глаза. Гай с минуту смотрел на него, потом насадил свой кусок баранины на нож и принялся поворачивать над огнем.
В молчании он поел, время от времени глядя на клочок быстро темнеющего неба, который было видно с его места. Уилл так и сидел неподвижно, уставившись в костер. Гай не знал, что делать. Он не привык принимать решения, обычно все решали за него.
— Вставай, поедем в Локсли, — наконец произнес он. Уилл выпрямился, на лице, в глазах отразилась целая буря эмоций: страх, потрясение, надежда, боль.
Гай вздохнул. Что ж, если за доверие и любовь нужно платить, он заплатит. Любую цену. На сердце вдруг стало спокойно и тепло.
Достав из мешка два шаперона и подбитую потертым, но все еще теплым мехом куртку из плотного зеленого сукна, он заставил Уилла одеться. Второй шаперон Гай надел сам — капюшон лишним не будет. Потом они с Уиллом вышли к небольшой ложбине, где пасся Темпест. И в сгустившемся мраке Гай слабо улыбнулся мерцающим в далеком небе звездам.
На подходе к замку их встретил запах гари. Уилл тревожно привстал в седле, рискуя слететь с коня. Гай обхватил его за талию, удержав на месте.
— Тише, сиди спокойно. Надо удостовериться, что они убрались. Не хотелось бы объяснять кузену, какого дьявола я делаю здесь вместе с тобой.
У ворот были заметны следы борьбы: земля вспахана множеством ног, кое-где виднелись обрывки белой ткани. Здесь Гай позволил Уиллу сойти с коня и сам спешился. Подняв довольно большой обрывок грубого сукна, Гисборн разрезал его на две длинные полосы.
— Завяжи лицо. И капюшон надень.
Ткань едко пахла щелоком и кровью. Гай повязал полосу так, чтобы видны были только глаза, натянул капюшон. Темпест тревожно заржал, ему не нравился запах.
— Держись рядом, — велел Гай Уиллу, который, впрочем, и так шел с ним след в след. По перекинутому через ров подъемному мосту они добежали до замка. Здесь еще сильнее разило гарью и паленым мясом. Уилл с такой силой вцепился в руку Гая, что тот скрипнул зубами от боли, но отталкивать не стал. Изнутри доносились голоса, смех — видно, кто-то еще оставался. Гай обнажил меч и краем глаза увидел, что Уилл вытащил кинжал.
— Если кто полезет к тебе, бей не раздумывая, — шепнул он. В ответ раздался злой смешок, и у Гая мелькнула мысль, что, похоже, он сказал такую же глупость, как если бы пытался учить убивать волка.
Они прокрались к жилой части и подобрались к главной зале. Гай раздумывал, как бы заглянуть внутрь, оставшись незамеченными, как вдруг раздался протяжный мучительный стон. Уилл зарычал и кинулся вперед. Гай едва успел ухватить его за пояс штанов, дернуть к себе и свободной рукой зажать рот. В ребро ладони тут же вонзились острые зубы.
— Тише, дурень, — прошипел Гай ему в ухо, морщась от боли в прокушенной руке и радуясь, что хоть кинжалом в бок не получил, — и отца не спасешь, и нас погубишь!
Уилл перестал вырываться и разжал зубы, но Гай продолжал держать его, опасаясь нового рывка.
— Давай же, признайся, что поклонялся дьяволу! — насмешливый голос резанул по ушам и где-то глубоко внутри оборвались последние нити, связывавшие Гая с прошлой жизнью. — Признайся, и я убью тебя быстро.
Уилл сипло дышал сквозь зубы, и Гай чувствовал, как дрожит от напряжения его тело.
— Здесь есть другой подход к залу? — шепотом спросил он.
Уилл кивнул, чуть повернувшись. Стала видна повязка на лице, заляпанная кровью из прокушенной руки Гая.
— Иди за мной, — одними губами произнес он.
Они прошли по длинной галерее, опоясывавшей зал поверху. Пришлось пригнуться, чтобы их не заметили люди шерифа. Их было шестеро, все в белых одеяниях и с наброшенными на лица капюшонами. В центре, обнаженный и растянутый за руки и ноги, на железной решетке лежал лорд Локсли. Лицо хозяина замка было искажено мукой, но он был еще жив. Уилл судорожно вдохнул, прижавшись лицом к каменной резьбе, сквозь которую было видно происходящее в зале.
— Ну, хорошо, — зло рассмеялся Джордж Ноттингемский, поворачивая в жаровне железные прутья, — я давно хотел попробовать этот способ убеждения. Мне частенько хотелось проделать это с моим дорогим придурочным кузеном, но кто тогда стал бы развлекать меня? Впрочем, думаю, его очередь скоро наступит, слишком уж он строптив стал в последнее время.
Гай скрипнул зубами, глядя, как шериф вынимает раскаленный прут и медленно приближает его к глазам жертвы. Уилл скользнул дальше, Гай, беззвучно чертыхаясь, последовал за ним.
Лестница вела на возвышение, где обычно во время приемов и пиров ставили помост со столами для хозяев замка и почетных гостей. Здесь же была и подставка с оружием. Арбалет был всего один, зато было несколько кистеней и пара отличных мечей. Гай вложил болт в ложе и натянул арбалет. Его вдруг охватила холодная рассудочная ярость. Прикончить Джорджа — одним махом разрубить все узлы. Как ближайший родич, он вполне может не только унаследовать владения, но и занять его должность. Тогда никто не помешает ему оставить при себе Уилла.
Поудобнее пристроив арбалет, Гай направил прицел в грудь кузена, который в своей обычной манере глумился над беспомощным пленником. Лорд Локсли отчаянно бился, пытаясь высвободиться. Гай даже с такого расстояния видел, как покрываются волдырями его щеки. Лежащий рядом Уилл скрежетал зубами, однако предоставил действовать Гаю. У того не было ни времени, ни желания утешать его. Поглощенный собственной жаждой мести, он тщательно прицелился и спустил пружину. И надо же было именно в этот миг старому рыцарю неимоверным усилием разорвать веревки и вскинуть тело в попытке дотянуться до мучителя. Болт вошел точно в висок. Уилл коротко взвыл. Гай толкнул его к галерее.
— Это там! — заорал Джордж Ноттингемский, указывая на возвышение и прячась за спиной рослого солдата. — Поймайте их живыми!
Его вопли отражались от каменных стен. Гай перекатился на бок, быстро перезаряжая арбалет, и успел как раз вовремя. Голова первого стражника появилась над кромкой возвышения. Гай выстрелил не целясь, услышал глухой треск и, не оборачиваясь, на четвереньках рванул к галерее.
— Вниз, быстро, — шепнул он Уиллу, который пребывал в прострации. — Да шевелись ты, или на папочкино место захотелось?
Они нырнули в промозглый мрак. Гай свистнул, подзывая Темпеста. Дело нескольких секунд — вскочить в седло, втащить Уилла перед собой и дать коню шпоры. Он не оборачивался и надеялся, что в такой темноте даже если им вслед будут стрелять, то промахнутся.
— Прости, я не думал, что так выйдет! Ты ведь видел, он вскочил неожиданно. Я целился в кузена, а попал… прости меня, Уилл!
— Ты убил его, — Уилл оттолкнул Гая. Его колотило, как в лихорадке, лицо было белое как полотно. — Ты… — он задохнулся, из груди вырвалось сдавленное рыдание. — Отец… ох… отец…
Гаю хотелось завыть. Неужели это случайное, поистине по воле злого рока убийство встанет между ними? Неужели он потеряет Уилла, только обретя его? Он тяжело опустился у стены.
— Если бы я мог умереть, чтобы твой отец жил, я бы умер, — глухо сказал он, не надеясь, что поглощенный горем Уилл его услышит. — Если бы я только мог…
— Нет! — срывающийся голос полоснул по сердцу. — Если еще и ты умрешь…
Уилл сполз рядом с ним и зарыдал, уже не сдерживаясь, отчаянно, громко, взахлеб. Гай притянул его к себе. Тот скорчился, уткнулся ему в колени, а Гай гладил его по спине, не зная, как утешить. Прошло немало времени, прежде чем Уилл, выплакав свое горе, уснул как убитый.
Гай укрыл его плащом и подбросил хвороста в костер. На душе было неспокойно. Что, если Джордж видел его? Хотя лицо его было закрыто, но чем черт не шутит?
Следовало обдумать дальнейшие действия. В Ноттингем возвращаться опасно. Тогда куда? Продать меч? Но кому? Гай не привык думать так много, обычно за него это делал Джордж. От попыток найти выход в голове царил полный хаос. И если бы не вздрагивающий во сне Уилл, Гай, возможно, обдумал бы и мысль о возвращении. Но Уилл был той ниточкой, что намертво привязала его к жажде свободы. Ему было ради кого искать эту свободу, искать новые пути, вдали от Ноттингема.
От долгого сидения в одной позе тело затекло. Осторожно приподняв Уилла, Гай вытянулся у стены и прижал его к себе. Тот заворочался и повернулся спиной, свернувшись калачиком в его объятиях. У Гая перехватило дыхание, так доверчиво выглядел этот жест. Он уткнулся лицом в пахнущий травами затылок. Этот запах будоражил, но и успокаивал. Гай сам не заметил, как его сморило, и он провалился в сон.
Три дня они провели в пещерах. Уилл был молчалив и мрачен, часто огрызался, но больше не плакал. Гай терпел, чувствуя вину, пусть это и была случайность. В глазах Уилла он видел звериную злобу и ненависть. Утешало лишь то, что ненависть эта была направлена не на него, а на шерифа.
На четвертый день Уилл поднял Гая с утра пораньше, молча бросил ему шаперон и плащ. Гай оделся и надвинул капюшон пониже, наполовину скрыв лицо.
— Они могут попытаться тебя убить, — сказал Уилл, взбираясь на спину Темпеста. — Но я смогу убедить их, что ты будешь нам полезен.
— Я никого не буду ни в чем убеждать, — угрюмо пробормотал Гай, запрыгивая следом. — И вообще, я не мастер трепать языком. Думаю, это плохая идея.
— Другого пути у нас нет, — Уилл перехватил руку Гая и бесцеремонно положил на собственную талию. — Так что доверься мне.
— И быть убитым лесным сбродом? — Гай вздохнул, трогая коня. — Ну да ладно, всяко лучшая смерть, чем та, что готовил для меня кузен.