И, легко поклонившись, исчезает за дверью, ведущей в библиотеку. А Тор не идет за ним. Он долго еще стоит у стены и пытается успокоить тяжело бухающее сердце.
Глава 3. "Йотунхейм".
Мир тьмы и холода встречает его порывом ветра и горстью мелких льдинок. Тор прикасается пальцами к ледяной стене и чувствует под пальцами кожу брата. Бог Грома отдергивает руку, запахивает плащ, и идет к высящейся вдалеке ледяной глыбе дворца ледяных великанов. Теперь, после смерти Лафея, находиться тут стало в разы опаснее, потому что хрупкое перемирие стало некому поддерживать. Странно, что йотуны до сих пор не напали на Асгард.
Вокруг пусто и тихо. Только ветер завывает между ледяных колонн. Снега под ногами нет. Только лед и камень. Никто не выходит к нему навстречу, и он беспрепятственно входит во дворец. И тут…
– Смотрите, кто пришел! – издевательский голос слышится откуда-то сверху, – Тор, сын Одина. Ну, надо же, какой визит. С чем это ты к нам?
– Кто ты? – выкрикивает Тор, – я хочу говорить с главным!
– А ты не знаешь? Я теперь король Йотунхейма, глупый ты мальчишка!
Тор шарит вокруг глазами и вдруг натыкается на темную махину трона и огромную фигуру на нем. Как он мог не увидеть?!
– У Йотунхейма теперь новый король?
– А твой отец не говорил тебе? Он ведь и договаривался со мной о мире.
– Где Локи?! – выкрикивает Тор, – где ты держишь его?
– Тебя интересует сын Лафея? Твой отец отдал мне его в качестве гаранта мира, идиот. И я не намерен отдавать его тебе, мне он нравится, – в голосе короля йотунов мелькает что-то грязное и липкое, отчего Тор дергается и сжимает зубы.
– Стой! – Тор вдруг осознает, что именно сказал йотун, – Один отдал Локи тебе?
– Да, конечно. Еще тогда, когда мы нашли его у себя. Он выпрашивал у нас перемирие и за смерть Лафея предложил нам Локи. Ну, конечно же, я не отказался. У твоего младшего брата такой грязный, сладкий ротик, что меня начинает трясти, когда я вижу его. А его дырочка… такая маленькая, такая…
Договорить он не успел, потому что Тор с ревом кинулся на него, замахиваясь молотом на полную руку…
... йотуны выскакивали изо всех щелей. Их ледяные мечи мелькали повсюду, Тор едва успевал уворачиваться от них. Одно из лезвий задело его щеку, но Богу Грома было все равно. Он рвался к этому отвратительному ублюдку, что так измывался над его братом. Ярость кипела, но Тор не давал ей завладеть собой полностью. За то время, что он владел молотом, он кое-чему научился. Долгие кровавые десять минут, и он прижимает Бюлейста молотом к земле.
– Он же… как ты мог? Он же и твой брат!
– Брат? Он тоже сын Лафея, да, но он и убил его! Да он мне брат ровно так же, как и тебе! Локи ублюдок! Лживый ублюдок! Он не имеет права жить!
– Где ты держишь его, тварь? Говори, иначе я никогда не сниму с тебя этот молот!
– Да забирай своего братца! В тюрьме он, в левом крыле! Проводите его! – крикнул он ближайшим воинам, – живо!
И вот Тор стоит у ледяной двери – входа в камеру. Он видит, что лед испачкан черной кровью даже с внешней стороны… О, Боги…
Он толкает дверь и замирает.
Его брат, его Локи, висит почти в центре камеры. Тор сразу узнает его хрупкую фигуру, только теперь… Локи абсолютно обнажен, всю его кожу покрывают раны и царапины, самая большая – на бедре, рваная рана, из которой сочится кровь. Плечо пробито ледяным штырем, который тоже в крови. Но он, естественно, не тает, ведь Локи – йотун.
Тор подходит ближе. Голова Сына Лафея опущена на грудь, он без сознания. Слипшиеся от крови отросшие волосы свисают по бокам, закрывая лицо.
Тор подходит еще ближе, чтобы…
И тут Локи приходит в себя, резко вскидывает голову и болезненно вскрикивает.
Тор протягивает руку, чтобы успокоить и попытаться снять его, чтобы не было так больно, но трикстер отшатывается, причиняя своим запястьям невыносимую боль.
– Не… трогай, не надо… – хрипит он, – не надо….
Тор осторожно касается его щеки, его пронзает холод, он чувствует, как его кожа лопается, но он не отдергивает пальцы, а проводит по его разбитой скуле полной ладонью. И кожа Бога Лжи начинает менять цвет. Исчезают эти узоры, пересекающие лицо, как шрамы, а красные глаза вдруг становятся зелеными.
– Такого еще не было, – говорит Локи пустым голосом и опускает голову, закрывая глаза.
– О, боги, что они сделали с тобой!
Тор осторожно, пытаясь не причинить новой боли, расстегивает наручники и содрогается: внутри браслетов, плотно охватывающих запястья его брата – шипы. Бог Грома перехватывает Локи поперек груди, опускает на пол и только теперь замечает на его пояснице страшную рану, кожа разорвана и в некоторых местах висит лоскутами. Тор осторожно опускает Локи на колени и вдруг слышит надтреснутый шепот, шепот, полный ненависти:
– Ты теперь решил измываться надо мной в его образе? Решил трахнуть меня в образе Тора? Что же ты за скотина…
– О, боги, Локи! Локи, это я! Посмотри на меня, пожалуйста! – Тор подхватывает его опущенную голову за подбородок и… на него смотрят пустые глаза. Пустота и боль. Боль, которая превратилась из капельки в море. Тор прижимает брата к себе и качает на руках, не зная, что делать.
– Локи, – шепчет он, – брат, ты должен очнуться, иначе мне не увести тебя отсюда. Локи, пожалуйста!
Тор чувствует, как расслаблен его брат, он не шевелится вообще. Просто… терпит. Терпит?! Тор берет его за плечи и отстраняет от себя, чтобы посмотреть в лицо. И… глаза Локи закрыты, а из-под слипшихся стрелками ресниц по щеками текут слезы.
Бог Грома большим пальцем стирает эти прозрачные капли. Он ни разу не видел, чтобы плакали так: со спокойным лицом, абсолютно беззвучно.
Тор опускает взгляд и видит его сжатые в тонкую линию губы, больше не может оторвать от них взгляд.
– Клянусь, так они с тобой не делали! – говорит он, сглатывая слезы, и осторожно прикасается своими губами к его.
Локи только слегка дергается и сразу же приоткрывает губы. Но совсем не так, как тогда, в его комнате. Он делает это автоматически, бездумно. И от этого у Тора в груди что-то сжимается и лопается. Он жадно впивается в эти холодные, податливые губы, гладит языком, прикусывает нижнюю губу. Ему до боли хочется, чтобы брат очнулся, сказал хоть что-нибудь своим обычным недовольным голосом… Да хотя бы ударил его! Только не было бы этого шепота, пропитанного ненавистью и пустотой!
Вначале Локи автоматически отвечает, будто по учебнику: оплетает его язык своим, чуть закидывает голову, чтобы было удобно, но потом… он внезапно замирает и чуть дотрагивается языком до языка Тора. Осторожно, будто что-то проверяя.
– Теплый, – шепчет он, слегка отстраняясь, – теплый…
И Тор понимает: здесь не было тепла. И губы, грязно целовавшие его брата, тоже всегда были холодными.
– Тор? – шепчет Локи, – скажи мне, это ведь сон, да?
– Локи, это не сон. Не сон! Я здесь, с тобой! Я пришел!
– Пришел? – трикстер с трудом поднимает руку и касается бедра Тора, – такой теплый, – хрипло шепчет он, – такой теплый… Хоть бы это был не сон, а я умер!
– Локи, идем! Нам нужно идти, попробуй встать, пожалуйста! Мне не справиться без твоей помощи! – Тор чувствует, как по щекам текут слезы.
– Мне больно, Тор… – неуверенно говорит Локи, – я не смогу идти быстро.
– Ничего, – Тор сглатывает спазм, – ничего. Я рядом, Локи. Я помогу тебе.
И начинается самое страшное. Тор ставит Локи на ноги, а тот беспомощно цепляется за его руки. Теперь, когда он опирается на ногу, рана на бедре начинает кровоточить с новой силой. И Локи тихо и хрипло выдыхает от боли, перенося вес на левую ногу. Только теперь Тор с ужасом видит кровь, стекающую ручейками по внутренней стороне бедер брата. Этого, конечно, следовало ожидать, но…
Локи перехватывает его взгляд и слабо усмехается:
– Противно меня трогать, да? Я понимаю…
И столько боли в его голосе, столько отвращения к самому себе, что Тор чувствует, как в глазах снова набухают слезы.
– Не смей говорить так, понял?! Ты ни в чем не виноват!
Локи молча кивает и опускает голову.
– Идем, – Тор обхватывает его поперек груди и делает шаг. Он боится, что Локи сейчас обвиснет у него на руках, но этого не происходит. Локи делает тот же самый шаг. Потом второй. Они идут по коридору, и тут Тор вспоминает, что Локи совсем не одет…. Но как накинешь плащ на его истерзанные плечи?
– Локи, тебе нужно одеться… я понимаю, это больно, но там…
Тот молча кивает и останавливается. Тор сдергивает с плеч плащ и накидывает его на брата. Локи дергается, но молчит. Тору в голову приходит мысль, что он сам хотя бы застонал, когда шерстяная грубая ткань коснулась бы ран.
– Как ты собираешься убраться отсюда? – вдруг тихо спрашивает Локи, - ведь едва ты заберешь молот, на тебя накинется вся эта орда.
– Я не думал об этом еще… Откуда ты знаешь про молот?!
Локи резко дергает подбородком:
– Думаешь, я полностью потерял разум? Кое-какая часть меня еще соображает. Я уверен, что ты проник сюда не тихо, как это было бы легче, а всполошив весь Йотунхейм на десять лиг во все стороны. Ты ведь положил молот на Бюлейста и отправился сюда? Ничего глупее никто бы не придумал.
Губы Тора расползаются в улыбке – это его братишка. Вздорный, умный братишка.
– Так как ты собираешься уходить к тропе? Это ведь далеко.
– Не знаю, – в голове толкаются мысли, попытки сгенерировать идею, но...
– Тогда… Думаю, мне удастся телепортировать нас к тропе, и ты призовешь молот…
– Даже не думай! Тебя же… он же тебя…
– Как хочешь, – равнодушно говорит Локи и опускает голову.
Тора словно обжигает. Он понимает, что Локи услышал в его недоговоренной фразе.
– Ты можешь попробовать, Локи. Я просто боюсь, что ты не сможешь…
– Ты должен увеличить площадь нашего соприкосновения, – Локи так и не поднимает голову, – лучше будет, если ты снимешь с меня плащ, а с себя нагрудник, наручи и наплечники, потому что мне будет тяжело переносить нас так, – даже в таком состоянии Локи дотошен и проговаривает, все, что должен снять Тор. Правда, голос его пустой и надорванный, почти совсем не похож на голос прежнего Локи.
Тор мысленно заставляет доспехи исчезнуть и осторожно снимает плащ с брата. Вся кожа Локи в крови, кровоточат даже самые мелкие царапины, но его брат даже не морщится. Будто не чувствует.
– Прижимайся, – тихо говорит Локи, не поднимая глаз, – так, чтобы вся поверхность соприкасалась.
– Но у тебя на пояснице…
– Я привык, – так же тихо отвечает трикстер.
И Тор понимает, что если сейчас прикоснется к рваной ране шершавой тканью рубашки, его брат испытает такую боль, от которой он сам орал бы. И он резко дергает края воротника, разрывая рубаху надвое, и осторожно прижимает к себе окровавленную спину брата. Локи дергается и замирает.
Он впервые поднимает руки, поворачивает их вверх ладонями и как бы протягивает их Тору.
– Я должен взять тебя за руки?
– Тор, я понимаю, что это противно, но да… Прости.
Тор давится словами и замирает.
– Тор, я… – потерянно говорит Локи, по-своему объясняя его промедление.
Тор осторожно берет в свои ладони узкие и холодные ладони брата и чуть не дергается. Все руки Локи липкие от крови, натекшей с запястий.
– Больно?
– Ничего… Теперь помолчи, я должен сосредоточиться, – и Тору на миг чудится в голосе брата прежняя властная интонация. Но только на миг…
И Локи начинает говорить. Его надтреснутый тихий голос, кажется, заполняет собой все пространство. Вокруг них начинает сгущаться зеленый огонь. И чем сильнее разгорается огонь – тем слабее становится голос трикстера, тем сильнее он обвисает на руках Тора.
И Тор не знает, что ему делать. Он только сильнее прижимает к себе брата, надеясь, что это поможет.
Вдруг пространство вокруг начинает мутнеть и скручиваться. Тора будто его же молотом ударяет в грудь и разрывает на куски. Мгновение – и он стоит у входа на тропу, сжимая руки брата.
Глава 4. "Не прикасайся!"
– Локи?
Трикстер не отвечает, и Тор чувствует, что он не просто опирается на него… Тело Локи абсолютно неподвижно и расслабленно.
Тор поворачивает брата лицом и, перехватив его поперек груди, опускается на лед. Усилием мысли он снова призывает доспехи и завертывает Локи в плащ.
И призывает молот. Тот не заставляет себя ждать и практически сразу оказывается в руке Бога Грома.
– Локи, ну очнись же!
Не дождавшись ответа, Тор берет брата на руки и тяжело шагает по направлению к Асгарду.
Идти недалеко, но этот час… Тор прижимает к себе хрупкое тело брата и чувствует, как по рукам, просачиваясь через плащ, стекает кровь. Тор заглядывает в лицо трикстера. Разбитые губы чуть приоткрыты, щеку пересекает длинный разрез, припухший по краям. Бог Грома поправляет черные пряди, прилипшие ко лбу, и стирает с виска брата уже подсохшую массу, подозрительно похожую на… К горлу подкатывает ком, и Тор с трудом выдыхает сквозь зубы. В мозгу только сейчас высвечивается ясное понимание случившегося.