Эзра пожал плечами:
— Мне так не показалось. Если вспомнить переворот и погромы чуть более ста лет назад, когда вырезали почти всю семью и спасся чудом только один хранитель…
Берт поморщился:
— Хранитель звучит ужасно.
— Избранный не лучше, — хмыкнул Эзра и стал следить за стайкой девушек в ярких куртках.
Берт тоже посмотрел на них и поспешил отвлечь Эзру:
— И что?
— Наверное, просто не хотят повторения.
— Какое повторение? О чем ты? После того случая все так перепугались, что сдувают пылинки и готовы целовать пыль под ногами герцога и…
— Возможно, — легко согласился Эзра, — не буду спорить. Но у них там наверху есть свои резоны, может быть, просто решили стать ближе к народу.
— Может быть, — согласился Берт.
— Ты хочешь поехать на бал? — вдруг спросил Эзра.
— Мне не светит все равно.
— Почему?
— Мне приходило приглашение два года назад, но отец порвал его, а два раза не бывает.
— Порвал? Он сумасшедший? — Эзра, казалось, был потрясен.
— У его отца, то есть моего деда, на балу вышел какой-то скандал. Не знаю причин, не спрашивай! — торопливо сказал Берт, опережая вопрос. — Но тот поклялся, что ноги Маннигеймов не будет у проклятых герцогов. Ну и вот…
— Какие страсти, — пробормотал Эзра и сдул упавшую на глаз прядку, — Ты-то здесь при чем?
— Да ладно, — Берт махнул рукой. — Ерунда это все. Пойдем домой, завтра контрольная, хорошо бы подготовиться.
— Иди, а мне придется готовиться в библиотеке.
Берт потоптался немного рядом, но так и не придумал, почему ему тоже надо заниматься в библиотеке, и нехотя ушел. Пару раз оглянувшись, он убедился, что Эзра все еще сидит за стеклом и, кажется, никуда не собирается.
— Да что же это такое? — Берт пнул витое ограждение цветочной клумбы. — Что?!
Часть 5
Эзра вернулся, когда Берт почти час крутился в постели. Он тут же старательно притворился, что спит, боясь даже дышать, хотя с языка так и рвалось язвительное замечание, что библиотека в такое время благополучно закрыта. Но, отдавая себе отчет, что, по большому счету, это никак не его дело, молчал. Эзра старался не шуметь, ходил на цыпочках, в ванную, из ванной, а потом улегся на свою кровать. Тихо скрипнул старый матрас, под весом тела… Берт резко повернулся лицом к стене — что ж, когда-нибудь он должен был просохнуть.
Сон, как назло, долго не шел. Одолевали тяжелые мысли об отце, об имении и дышащем на ладан семейном деле. Учиться оставалось еще год, да и не факт, что потом удастся забрать бразды правления в свои руки. Отец слишком упрям, вспыльчив и совершенно не способен признавать ошибки. Берт заснул ближе к утру, снилась ему тяжелая муть, которая оставила и после пробуждения гнетущее чувство тоски и безнадежности. День прошел как в тумане, присутствие рядом Эзры немного сглаживало последствия дурно проведенной ночи — тот как чувствовал, старался отвлечь от грустных мыслей, которые не переставали лезть в голову.
К вечеру стало совсем худо. Берт смотрел в свой конспект и не понимал ни слова. Читал, перечитывал, шевелил губами, но все слова по отдельности были знакомы, а общий смысл уплывал. Он отбросил тетрадь, завтра контрольная, как ее писать? Эзра, тихо шурша страницами, тоже готовился. Берт с завистью посмотрел на него, но решил больше себя не мучить — насиловать мозг дальше смысла не было.
— Спокойной ночи, — сказал он и лег, накрывшись одеялом до бровей.
— Спокойной, — отозвался Эзра. — Я сейчас тоже… Не идет ничего в голову.
Берт задремал, снова погружаясь в давешнюю муть. Он куда-то бежал по темным переулкам, было страшно, потому что за ним гналось нечто ужасное и хотело растерзать.
— Тише, тише, — чьи-то руки трясли за плечи.
Берт вынырнул из сна, захлебнувшись воздухом и криком. Эзра прижал его к себе и гладил по спине.
— Не уходи, — едва слышно попросил Берт.
— Не уйду. — Эзра осторожно выпустил его из объятий и вытянулся рядом.
— Спасибо, — Берта окутало спокойствием, как одеялом. Он уткнулся носом в шею Эзры и жадно вдохнул уже привычный и такой приятный запах. — Какой же у тебя приятный парфюм, — пробормотал он, проваливаясь в сон и уже не воспринимая ответных слов. Измученный бессонницей и тревогой организм требовал отдыха.
Спать отдельно не получалось. Едва Эзра пытался устроиться на ночь на своей кровати, как Берту обязательно снился очередной кошмар. Эти тяжелые, выматывающие душу сны как будто специально караулили, поджидали, когда он останется один, и были тут как тут. Эзра хмурился, немного мялся, но каждый раз приходил на помощь, терпеливо снося неудобства совместного сна на не слишком широкой постели.
Ему снилось, что он на сеновале милуется с разбитной девчонкой. Ее теплые нежные губы были податливы и пахли медом… Было так хорошо… Он скользил руками по нежной коже и понимал, что сдержаться уже не сможет. Да и зачем? Если девочка совсем, совсем не против?
— Тише, тише…
Объятия стали крепче, и Берт медленно выплыл из приятного сна. Он лежал на Эзре и целовался тоже с ним. Уже наяву. И это было настолько хорошо, что внутри что-то сладко дрожало и перехватывало дыхание. Эзра гладил его по спине, охотно отвечая на ласки. Сон — не сон, желание — похоть, нежность — ласка, все смешалось и мешало думать и воспринимать действительность, хотелось продолжения. Логической развязки.
— Тише, — Эзра чуть сильнее сжал Берта в объятиях. — Мне нельзя пока…
Чего именно нельзя, он не уточнил, было понятно и так. Берт тряхнул головой, прогоняя наваждение. Возбуждение никуда не девалось, принося вместе с разочарованием дискомфорт. Неловкости почему-то не ощущал, как будто для него в порядке вещей было спать с парнями. В самом этом факте не было бы ничего особенного — мало ли вокруг любилось парней, но с ним такого не приключалось. Ему нравились девушки.
Пока Берт пытался разобраться в себе, Эзра запустил руку ему в штаны.
— Н-не надо! — вскрикнул Берт, но чужая ладонь крепко обхватила стоящий колом член.
— Не надо? — промурлыкал Эзра и уверенно задвигал рукой.
Берт сдался. Обмяк. Лежал на боку аморфной массой, часто дыша и сглатывая слюну. Сил хватало только на то, чтобы легонько подаваться бедрами вперед, углубляя контакт.
— Спи, — приказал Эзра. Берт, словно дожидаясь именно этих слов, закинул ногу на его бедро и вырубился почти мгновенно, краем сознания уловив, как тот вытирает испачканную руку о край простыни и накидывает на них обоих одеяло.
Утром произошедшее ночью казалось сном. Эзра никак не давал понять, что это было наяву. Берт извелся. Плохо сображал на парах, вместо лекций рисовал в тетради вязь бессмысленных закорючек. В голове ничего не задерживалось, но почему-то это казалось неважным.
Ожидание вечера превратилось в пытку. Берт настолько зациклился на себе и своих переживаниях, что совершенно не обращал внимания на молчаливого Эзру, следующего за ним как тень. Вопрос с едой решили просто, прихватив с собой пирогов из пекарни: одному было лень идти куда-то, другой молчаливо согласился.
Вопрос со спальными местами решился быстро. Эзра уже устроился у стены, свернувшись клубком, пока Берт ходил принимать душ.
— Спокойной ночи.
Не дождавшись ответа, он лег рядом с горячим как печка телом. Его сразу же окутал уже такой привычный запах раннего утра, влажной травы и едва заметный, но от этого еще более влекущий аромат цветущей липы. Глаза закрылись сами собой. Берт непроизвольно подвинулся ближе, зарываясь носом в мягкие, пушистые волосы…
Утро наступило непозволительно рано. Нудный писк будильника раздражал не хуже комара, и не выспавшийся Берт добавил на досып еще полчаса. Если поторопиться, то вполне можно успеть, если пожертвовать завтраком и выпить кофе после первой пары. Эзра, беспокойно метавшийся всю ночь, сейчас лежал, вытянувшись в струну, и едва слышно постанывал.
— Что с тобой? — Берт сел и дотронулся до покрытого испариной лба. — Простудился? Надо вызвать врача.
— Нет, — глаза Эзры в свете ночника выглядели совершенно больными. — Не надо врача. Это… — он замолчал, полежал с закрытыми глазами, как будто пережидая приступ боли, — пройдет.
— Что значит пройдет?! — возмутился Берт и стал одеваться. — Где у тебя карточка медстрахования?
Эзра упрямо мотнул головой:
— Пройдет, говорю. Я знаю, что это.
— Я могу зайти в деканат и взять там твой социальный номер. Или потребовать, чтобы они сами вызвали медиков.
— Что ж ты такой зануда, — выдохнул Эзра и повернулся на бок. — Мне просто нужно отлежаться.
— Не знаю, выглядишь ты…
— Я плохо спал, и с твоего позволения сегодня на занятия не пойду. Пропущу день.
— Если я уйду, а тебе вдруг станет хуже? — Берт взволновался не на шутку и принимать невнятные объяснения не желал.
— Вызову неотложную помощь.
— Как? У тебя есть хотя бы коммуникатор?
— Зануда, — повторил Эзра и слабо улыбнулся. — Я его в лужу в первый день, как приехал, уронил, стекло треснуло и вода попала внутрь. Пришлось выбросить.
— Я тебе свой оставлю, — Берт принял решение и немного успокоился. — Или могу тоже прогулять. Побыть с тобой.
— Я спать буду, не надо.
— А завтрак? Что принести?
— Я пока воздержусь от еды. Не волнуйся, — Эзра облизал губы, не открывая глаз.
— Воду я здесь поставлю, — Берт пододвинул к кровати стул. — И планшет.
— Хорошо, — устало произнес Эзра.
Берт, немного потоптавшись рядом, все же ушел. Нехотя. Сомневаясь в правильности решения, но ушел, уговаривая себя, что будет только мешать. С трудом отсидев две пары, он забежал в кафе, чтобы взять какой-нибудь еды на вынос. Долго выбирал из скромного меню, что полегче и годится для ослабленного болезнью организма. Внутри зрело убеждение, что пироги, пиццы и прочее, чем они питались последние дни, противопоказаны Эзре. Вспомнилась его худоба, наверняка вызванная какими-то хроническими болячками, которые кто-то не пожелал озвучивать. Безответственный, совершенно безответственный человек! Берт очень быстрым шагом шел к общежитию. Оставалось повернуть за угол и… Сердце ухнуло куда-то вниз — у подъезда стояла ярко-красная со светящимися опознавательными знаками авиетка неотложной помощи.
Берт подбежал к двери за секунду до того, как она распахнулась и оттуда на носилках вынесли Эзру. Бледного до синевы, с закушенной почти до крови нижней губой.
— Эзра!
— Все будет хорошо, — неубедительно прошептал тот с вымученной улыбкой.
Сердце Берта готово было выскочить из груди, на языке вертелись десятки вопросов и упреков. Единственное, что несколько утешало — упрямый дурак все-таки вызвал помощь, и есть надежда что все обойдется. Но если вызвал, значит, дела совсем плохи?
— Все будет хорошо, — уже тверже произнес Эзра, пока двое медиков с форменных комбинезонах откидывали борт и готовились поднять носилки на борт. — Я обещаю.