“Авантюристы”
Направленность: Слэш
Что может выйти из данного другу обещания и… проигрыша в карты.
Посвящение:
Нашему дорогому другу, очень талантливому фикрайтеру, коллажисту, и просто очень хорошему человеку – Нико Токимемо посвящается.
Предупреждение: AU по отношению к 6 – 7 книгам. Жуткий ООС. POV главных героев. Автор чётко осознаёт, что сюжет банален, но ему уж очень хотелось поставить героев именно в такие условия.
Отказ автора: Не моё. А хочется… Обидно. Беты: Теххи, НеЗмеяна.
====== Глава 1. Знакомство вслепую ======
Гарри:
«Всё будет тип-топ, Гарри, не волнуйся. Будет весело! Развеешься, а то скоро, как Герми, в книжного червя превратишься». Чтобы я ещё хоть раз купился на эту уловку! Ну, Рон, ну, скотина!!! Вот сижу теперь Мордред знает где и ни фига не представляю, как из этого всего выпутаться.
«Всего лишь игра в подрывного дурака. Ты же умеешь играть: вон, сколько раз Симуса в карты обставлял. Даже ставок серьёзных нет, так – мелочёвка. Проигравший выполняет желание победителя. Всё просто».
Как же, просто! Было бы просто, не сидел бы я сейчас в этом гадюшнике!
«Простое жела-ание…»
Тьфу-у!!! Вот если я сегодня выберусь отсюда невредимым, то Фреду с Джорджем не жить! Однозначно… Зааважу… Не-ет, это слишком просто! Найду в Запретной секции проклятие позаковырестей и прокляну… Как пить дать, прокляну! О-о, Мордред побери! Последний флакончик зелья остался!!! Что же делать, блин?!! Его же только на три часа хватит.
Да и вообще, весь этот год – сплошное светопреставление. А последние месяцы с тех пор, как 1 сентября 1997 года состоялась битва за Хогвартс, дались мне и вовсе с большим трудом.
Тогда, после прибытия Хогвартс-экспресса в Хогсмид, мы все даже не подозревали, что ждёт нас буквально через несколько часов. Волдеморт не проявлялся целое лето. Не было ни рейдов, ни нападений, и все расслабились, вздохнули с облегчением и… едва не поплатились за это. Никто не смог предусмотреть, что такой родной, надёжный, как скала, замок будет вскрыт изнутри благодаря банальному предательству. Что, пока студенты и все преподаватели будут в Большом зале на приветственном пиру, отвечавший в этот день за защиту Хогвартса командир отряда авроров Пендрагон Митчелл, оказавшийся предателем… Нет, не так: никто не знал, что вот уже три месяца под личиной Митчелла и авроров из его группы скрывается Долохов со своей командой Упивающихся. И как его проморгали Дамблдор и Хмури, я до сих пор взять в толк не могу. Как я узнал уже потом, в очередной раз придя в себя (угадайте, где? Правильно – в Больничном крыле), нас всех, как обычно, спас Снейп. Вернувшись с какого-то очередного задания директора, он при общении с охраной школы заподозрил что-то неладное. Фиг его знает что! Может, метку у них почувствовал или их связь с Волдемортом – не знаю. Но, не подав вида, что его что-то насторожило, он пробрался в кабинет директора и по-тихому вызвал в Хог отряды Шеклболта и Хмури. Этим он и спас всех нас. Когда Митчелл-Долохов отключил защиту замка и на нас, как из Преисподней, хлынула вся кодла Волдеморта, включая стаю Сивого, дементоров и великанов, вслед за ними появились все силы Аврората и маги, поднятые по тревоге Орденом Феникса. А изнутри Упивающихся и компанию встретили объединённые силы прошедших через камин авроров Хмури, преподавателей и студентов-старшекурсников. А потом был бой. Он запомнился смутно. Просто в голове вертятся отрывочные воспоминания, как я что-то кричал, приказывая Невиллу, Дину и Симусу защищать малышей, а сам уворачивался от проклятий, брошенных в меня Упивающимися. Наверное, мне тогда повезло, что Риддл приказал своим слугам взять Поттера живым, иначе в первые же минуты боя, когда мы ещё ничего не понимали, я стал бы для них лёгкой мишенью. Потом вслед за УПСами в Большой зал ворвались люди Кингсли, и мы с ребятами наконец-то вышли из ступора. Никогда не думал, что помню столько боевых заклинаний – всё же занятия в ОД не прошли для нас даром. В общем, давшие отпор старшекурсники были для Упивающихся огромным неприятным сюрпризом. А ещё большей неожиданностью для них стали слизеринцы, внезапно вступившие в бой на нашей стороне. Тогда я этого ещё не знал, но Люциус Малфой после длительного размышления в одиночной камере Азкабана пришёл к решению, что для выгоды своего семейства должен поменять сторону, и все последние месяцы летних каникул его сын вёл среди своих прихлебателей-однокурсников разъяснительную работу. В общем, первые панические настроения, что обуревали нас сразу после вторжения, были забыты. Азарт боя захватил как студентов, так и преподавателей, мы теснили зажатых меж двух огней Упивающихся, когда мой шрам взорвался болью, из-за чего я чуть не пропустил пущенную в меня Эйвери «Аваду». Спас меня Рон, буквально снеся с траектории зелёного луча и со всей дури приложив о стену. Несмотря на непередаваемые ощущения во всём теле, соизмеримые разве что с тем, как если бы по мне потопталось стадо слонов, я буду благодарен ему за это по гроб жизни. Дальше и без того отрывочные воспоминания сливаются уж и в совсем невообразимую кашу: я куда-то бежал, кого-то проклинал, уворачивался от проклятий, атаковал, командовал увязавшимися за мной друзьями, и всё это – едва превозмогая всё нараставшую головную боль. К тому времени как меня вынесло на какой-то перекрёсток коридоров, я уже действовал на чистых инстинктах. Помню, как шрам полоснуло, словно раскалённым железом, помню глядевшие на меня почти в упор красные глаза на безносом лице и свистящий голос, произносивший: «Авада Кедав…»
Почти не соображая, что делаю, я невербально запустил Зеркальный щит, который, в принципе, не мог сработать в таких, да и любых других подобных обстоятельствах, но… как сказал один мой знакомый зельевар: «Дуракам везёт». Последнее, что я тогда запомнил – это сбившее меня с ног тело в чёрной развевающейся одежде, и наступила темнота. Уже потом, когда я пришёл в себя в Больничном крыле, мне рассказали, что в последнее мгновение, перед тем как в меня должна была попасть легко прошедшая через мой щит «Авада», Снейп сбил меня на пол, едва сам не угодив под зелёный луч. А вот потом… потом произошло что-то невообразимое, такое, чего никто не ожидал: не попавший в цель луч «Авады» отразился от небольшого магического зеркала на стене, разнеся его в пыль, и пошёл гулять по зеркальной сфере щита, с каждым рикошетом набирая силу, и, наконец, вырвавшись за её пределы, ударил в грудь Величайшего-Кошмара-Всех-Времён-и-Народов, испепелив его на месте. Магический выброс был при этом такой силы, что все, кто имел несчастье находиться в тот момент на перекрестке, впали в магическую кому, и совершенно предсказуемо, что больше всех досталось мне и Ужасу Подземелий.
В общем, очнулся я только через месяц и первые несколько дней, пока ко мне не пускали посетителей, наслаждался навалившимся чувством облегчения и свободы от обязательств. Наивный, как же я ошибался! Едва мадам Помфри сняла запрет на визиты, как меня буквально атаковали журналисты, знакомые и малознакомые маги и ведьмы. И всем чего-то от меня было нужно.
А едва я выписался из лазарета, стало ещё хуже. Оказывается, мадам Помфри ещё задерживала самые подозрительные из отправленных мне посланий, а когда я вернулся в Гриффиндорскую башню, начался настоящий кошмар. Девушки, да и некоторые парни, начиная с пятого по седьмой курс, причём со всех факультетов разом, пытались навязать мне своё внимание. Как же – победитель Того-Кого-Нельзя-Называть! Сколько раз мне тогда пытались подлить Амортенцию и даже зелье Подчинения, я уже и не упомню. Находились и такие, которые даже ухитрялись проникать в нашу с парнями общую спальню и залезать ко мне в постель. В общем, через неделю после выписки я уже не знал: то ли мне от каждой тени шарахаться, то ли на стену лезть от отчаяния. И ведь, что самое противное, не помогали никакие уговоры – меня просто не слушали. Если бы Нев, Рон, Симус и Дин не сопровождали бы меня на занятия и в Большой зал, не знаю, как бы мне вообще удалось пережить два месяца до тех пор, пока ажиотаж не стал потихоньку спадать. К удивлению, гриффиндорки утихомирились первыми: как я потом узнал, Гермиона при всех девчонках факультета поклялась необратимо проклясть любую, кто попытается меня преследовать. Всего-то каких-то пять-шесть проклятий (вы же не думали, что представительницы «львиного» факультета страдают трусостью) – и меня хотя бы в нашей башне оставили в покое. Почти. Только я немного успокоился, как буквально месяц назад, когда я вечером после тренировки по квиддичу принимал душ, там невесть откуда нарисовалась Лаванда Браун в весьма откровенном наряде. А я-то, дурак, ещё думал, чего это мой шампунь так необычно пахнет и щиплется. В общем… красивая девица, сама предлагающая мне сделать для меня всё, что я ни пожелаю, афродизиак в крови и пустая душевая… несмотря на сильнейшее возбуждение, наглые заигрывания почему-то вызвали во мне не желание, а отвращение. Меня едва не стошнило. Похватав свою одежду и кое-как её натянув, я ретировался в Гриффиндорскую башню. Догадываетесь, какие слухи пошли на следующий день по школе? Ага, меня объявили импотентом. В этот раз мне на шею стали вешаться экзальтированные мазохистски настроенные ведьмочки, просто горящие желанием помочь бедному страдальцу. В общем, единственным местом, где меня никто не доставал, оказалась библиотека.
Я начал скрываться там сразу же после того, как вышел из комы, и чем дальше развивалась «Охота на Поттера», тем чаще прибегал к её услугам. Да и, если честно, многое хотелось наверстать. Снейп когда-то назвал меня везучим дураком и неучем, и на две трети я с ним согласен. Я – везучий неуч, но не дурак… точнее, надеюсь, что не дурак. Думаете, я не сообразил, что смерть Волдеморта – всего лишь обалденно счастливое стечение обстоятельств? Сообразил – ведь я не полный идиот. И больше никогда не хочу попасть в такое же положение, когда стоишь перед врагом и ничегошеньки не можешь ему противопоставить. Благодарю покорно, мне хватило трёх встреч с Риддлом, чтобы окончательно понять это. Только вот у меня раньше и времени-то на учёбу не было, а теперь появилось. Поначалу было сложновато вчитываться в строчки, напечатанные старинным шрифтом или вообще написанные от руки, но я быстро привык и проводил теперь в Запретной секции замковой библиотеки каждую свободную минуту, благо разрешение, подписанное Дамблдором, у меня было, а Снейп, раньше изводивший придирками и отработками, теперь, казалось, меня вообще не замечал. Я так ушёл в книги, что переживавшие за меня Рон и Гермиона сами начали вытаскивать меня «в люди». То в Хогсмид на выходных, то на вечеринку. Перед вылазками я слегка менял внешность, что позволяло мне не чувствовать себя экспонатом в музее или главным блюдом на столе. Мои друзья тоже не избежали этой участи – они были не менее известны в Магическом Мире. Постепенно я стал оттаивать и даже возвращаться к жизни, а большое скопище людей уже не вгоняло меня в ступор. Быть «никем» оказалось на удивление… приятно. К тому же благодаря стараниям Гермионы Оборотное зелье у нас не переводилось.
Вот и в этот раз после окончания Рождественского бала Рон уговорил меня отправиться в дом близнецов поиграть в карты. Знал бы, чем всё это обернётся – проклял бы на месте! А в тот момент это показалось неплохой идеей: Фред с Джорджем были «своими», в их присутствии не надо было принимать зелье, чтобы изображать из себя невесть кого, да и чужих в канун Рождества они бы в гости не позвали, и я согласился. Было весело, на столе присутствовало как раз то количество сливочного пива, чтобы расслабиться, но не упиться в зюзю, приятная музыка и «своя» чисто мужская компания.
Герми сразу после бала убежала собираться – рано утром её ожидал портключ в Болгарию к Виктору, с которым она постоянно переписывалась последние четыре месяца и провела целое лето на каникулах.
Игра была интересной и захватила меня сразу же. Мне, как всегда, фартило, и друзья, которым не повезло продуть кон, так забавно изображали из себя каких-нибудь волшебных существ или наших знакомых магов, что я надорвал живот от смеха. А когда подобные представления всем надоели, Фред с Джорджем предложили отставить в сторону «детские забавы» и сделать следующего проигравшего «подопытным кроликом» для тестирования модифицированного ими Оборотного зелья. Все со смехом согласились, и я сам – сам!!! – уговорил этих мерзавцев заставить неудачника изображать кого-то в течение суток, да так, чтобы никто из его знакомых не догадался о подмене. Мне тогда показалось это крайне забавным. Кретин!!! Мог бы и догадаться, как при таком раскладе поведёт себя моя «везучесть»! В общем, я проиграл. Но и это меня тогда не испугало. Подумаешь, сутки в чужом обличье, да я за последние три месяца столько этих «личин» поменял, что уже привык. Знал бы я, что задумала эта парочка, превратил бы в ёжиков… превентивно, эдак, до конца каникул. Но мне и не снилась вся глубина их коварства, хотя и не думаю, что они планировали для меня именно ТАКУЮ встречу Рождества.
В общем, ещё не протрезвевшие как следует и предвкушающие интересное, но довольно безобидное приключение, мы аппарировали в Хогвартс и по одному из потайных ходов пробрались в замок. То, что Фред с Джорджем притащили меня, Нева, Рона и Ли Джордана в какой-то заброшенный кабинет в Подземельях, а не в Выручай-комнату, меня тогда вовсе не насторожило. Главное, что не в Гриффиндорскую башню, где любопытных ушей ровно в два раза больше, чем всех «львов» вместе взятых. А близнецы выпросили у меня мантию-невидимку и, попросив подождать их полчасика, смотались в неизвестном направлении. Хорошо хоть, на самом деле слово сдержали и вернулись вовремя… вернее, это я тогда подумал, что хорошо. Рыжие бестии ворвались в кабинет, весело похохатывая и таща в руках какие-то тряпки, которые я тогда толком и не разглядел:
- Ну что, Гарри, не передумал?
В моей крови ещё гуляло сливочное пиво, а в груди поднимался какой-то кураж, который и раньше меня ни к чему хорошему не приводил, но тогда мне было море по колено, и я только насмешливо улыбнулся в ответ:
- На слабо берёте?
- Не-е, мы тебе верим…
- … только помни уговор…
- … тебя сутки никто не должен заподозрить.
- Вот, на, держи, здесь восемь флакончиков…
- … на три часа каждый.
Терпеть ненавижу, когда они вот так говорят, продолжая фразы друг друга: сразу кажется, что сидишь в оркестровой яме, и от раздающихся со всех сторон звуков начинает болеть и кружиться голова.
- Ладно, что я должен сделать?
- Раздевайся.
- Нафига?
- Раздевайся, раздевайся, потом объясним.
Пришлось подчиниться: назвался груздем – полезай в кузов. С каждой минутой наша затея казалась мне всё менее интересной и весёлой, и что-то в груди – наверное, интуиция – противным голоском нашёптывало: «Ох, и пожалеешь ты об этом, Гарри Поттер! Ох, и пожалеешь!» Но я, решительно прогнав сомнения, стянул с себя джинсы и джемпер и закутался в поданную Джорджем… или Фредом… а чёрт их разберёт, тёмно-сиреневую мантию. Только временным помутнением рассудка можно объяснить, что я не заметил тогда на ней ни девчоночьих рюшечек, ни богатой вышивки. Кто-то из братцев осторожно снял с меня очки, не обращая внимания на мои возмущённые вопли, а другой протянул маленький фиал тёмного стекла с завинчивающейся пробкой. Интуиция орала во мне благим матом, но я, поддавшись своей гриффиндорской сущности, послал её куда подальше и, отвинтив крышечку, одним глотком проглотил содержимое. Ф-фу-у! Зелье напоминало что-то приторно-сладкое с лёгким оттенком гнильцы и воняло, как… духи Лаванды Браун. Не успел я опомниться, как за моей спиной глухо заржал Ли Джордан, а через полминуты к нему присоединился Рон. Невилл едва сдерживался, прикусив губу, но в его глазах плясали такие черти! Виновники же всего этого безобразия с научным интересом следили за моей трансформацией.
- Что вы все на меня так уставились?
Свой голос я просто не узнал: он стал каким-то визгливым, и хоть у меня никогда и не было такого сочного баритона, как у всех братьев Уизли, но даже против моего прежнего тенора взлетел на целую октаву.
- Что за… – попытавшись сложить на груди руки, чтобы встать в позу «незаслуженно третируемого гриффиндорца», я… сначала даже не понял, что что-то мешает мне это сделать. И это «что-то» совсем не маленького размера… Заглянув под надетую почти на голое тело мантию, я покраснел тогда не хуже подштанников Годрика и зашипел на тихо ржущих близнецов:
- Сволочи, в кого вы меня превратили?
В ответ на это передо мною тотчас появилось большое – до пола – зеркало, в котором отражалась… крайне разозлённая Панси Паркинсон, закутанная в криво сидящую на ней сиреневую мантию. Вот тогда-то я как следует разглядел и рюшечки, и девчачью вышивку.
- Ну, суки, этого я вам никогда не прощу, – неприятным фальцетом выдало это кошмарное создание. – Прокляну!
Броситься на шутников с кулаками мне тогда не дало только осознание того, что под мантией на мне почти ничего не было, а я как-никак на тот момент был дамой… да и сейчас ею являюсь. В общем, пришлось держать хорошую мину при плохой игре. Холодным голосом «чистокровной стервы» я велел мерзавцам отвернуться и, выхватив из рук Джорджа свёрток с девчачьей одеждой, по пути хорошенько пробороздив его руку весьма длинными наманикюренными когтищами, демонстративно удалил…ась за отодвинутый от стены шкаф, чтобы привести себя в порядок. С горем пополам мне это удалось. Мерлин великий, как девчонки не путаются во всей этой сбруе? Просочившиеся за мою импровизированную ширму близнецы – на удивление, просто молча – помогли мне, пристроив на свои законные места некоторые непонятные мне детали. И я, отобрав у них маленькую дамскую сумочку со спрятанными в ней флаконами, пытаясь удержаться на непривычных мне шестидюймовых каблуках, продефилировал к выходу из кабинета, напоследок показав моим ржущим приятелям язык.