В школе от куртки пришлось избавиться. Злющая гардеробщица с кличкой Цербер в верхней одежде куда-то дальше холла пропускала только руководство. Я только вздохнул, наблюдая за тем, как она небрежно схватила мою куртку стоимостью в пару ее зарплат. Если бы это было единственной моей проблемой…
Пропустил свой каждодневный ритуал самолюбования. В холле было установлено огромное зеркало, и каждое утро я имел счастье лицезреть, как я прекрасно выгляжу. Сегодня же я был в состоянии «был прекрасен один прыщ назад».
Идти пришлось, опустив голову. Я всегда привлекаю много внимания, и мне это нравится, но вот только предпочитаю я привлекать его своей красотой, а не красной плямбой на лбу. Чувствую себя гребаным героем сказки, ага. «А во лбу звезда горит».
И какого рожна пару месяцев назад я решил лишиться челки? И парикмахер, собака, поддакивал ещё: «Тебе очень пойдет открытый лоб, он у тебя очень красивый». Засунуть бы этому брадобрею ножницы в задницу по самое не хочу…
Конечно же, чем больше мы что-то скрываем, тем больше это заметно. И обнаружение моего прыща окружающими было лишь делом времени. И это время настало. И как оказалось, мой прыщ неплохо конкурирует с формулами по математике. В смысле, последние явно проигрывают, потому что на прыщ смотрят чаще и внимательней. Смотрят… пялятся, самым натуральным образом! И шушукаются.
В конце концов, не вынесла душа поэта, и я, подорвавшись как в попу ужаленный, вылетел из кабинета. Где-то в косметичке валялся скраб. Может, подействует…
Кроме того, что прыщ был огромен и ужасающ на вид, на ощупь он был ещё и болюч, поэтому обработка его косметическим средством была просто незабываема в плане ощущений, что, как следствие, унесло мое и без того не лучшее настроение в неебические дали ярости. Наверное, именно поэтому, когда в туалет зашел тот самый очень красивый парень, не помню, как его зовут, реакция моя была далека от адекватной.
Схватив опешившего парня за грудки, я прижал его к стене и принялся внимательно вглядываться в его лицо. Красивый, сука. И кожа гладкая, как попка у младенца. Я трачу множество часов на уход, а этот засранец остается красивым, даже пожирая картофель-фри тоннами. Хотя, может, он все-таки пользуется каким-нибудь средством? Ну не может же быть все так хорошо?
Пока я размышлял на животрепещущую тему, выяснилось, что мой собеседник тоже размышляет, и более того, он уже чего-то там себе навоображал, потому что сейчас, закрыв глаза (видно, чтоб не так страшно было), он робко тянулся к моим губам.
- Так каким, говоришь, средством ты пользуешься?
- А?
- Бэ! – рявкнул я. – Какого хрена ты красивый такой?! Чем ты пользуешься, что твоя кожа остается такой?
- А, ну… ничем. Ну, огурцом протираю…
- Каким огурцом?! – опешил я.
- Обычным, - растерянно на меня глядя, произнес парень. – За девяносто рублей килограмм, с рынка…
По-моему, у меня сейчас нервный тик начнется…
- Так! Ты… иди ты! В смысле, свободен.
- Меня, вообще-то, Женей зовут.
- А не ебет меня это. Свободен, Женя.
- Ты что, из-за прыща так переживаешь? - озадаченно переспросил этот… Евгений.
- Нет, блять, из-за курса доллара, капитан очевидность доморощенный. Вали.
- Вообще-то, - хмыкнул он, – я в туалет не на тебя полюбоваться пришел.
- Ну так, значит, пиздуй уже в кабинку, делай там свои грязные дела и не отсвечивай!
- Колючка.
- Че-е-его?! Да ты бессмертный, что ли?! Или на голову пришибленный?
- Между прочим, это не я бросаюсь на людей.
- Между прочим, - фыркнул я, – это не я лезу целоваться к парням.
- Один-один, - кивнул Евгений.
- Пошел ты, - процедил я и вышел из туалета, от души хлопнув дверью.
Скотина дерзкая!
***
- Нет, - покачала головой Ангелина. – Я не буду это трогать.
- Да ты издеваешься, что ли?! Ты же гребаный стилист, ты что, не можешь замазать какой-то там прыщ?!
- «Какой-то там» на ноге, где не видно. А у тебя прямо на лбу. Ничего, перенесете фотосессию, не облезете.
- Ты это Тимуру скажи! – психанул я. – У нас именно на сегодня запланирована эта съемка! Реклама для журнала, какое-то там средство для проблемной кожи рекламируем.
- Какая ирония судьбы.
- Ну, Геля! – заканючил я. – Я же знаю, ты можешь!
- Могу, - не стала отрицать она. – Но не буду. Не хватало ещё заразу занести. И сам не трогай, пока не пройдет.
- И что, мне теперь таким «красавчиком» ходить?!
- Не прибедняйся. Как будто красная точка на лбу отменяет все остальные твои достоинства. Потерпишь недельку.
- Целую недельку? – ужаснулся я.
- Могу официально заявить об этом Тимуру. Ты всё равно почти не отдыхаешь. А постоянные фотосъемки никого до добра не доводили.
- Много ты знаешь! Ты хоть представляешь, сколько денег я потеряю?
- То-то я смотрю, ты бедствуешь. Может, объяснишь, зачем тебе очередная сумка за полторы тысячи долларов?
- А ты в мой кошелек не заглядывай. И вообще. Я ведь могу и другого стилиста найти, более сговорчивого.
- Да пожалуйста, - пожала плечами Ангелина. – Только не просись обратно, когда из-за занесенной инфекции у тебя покроется прыщами все лицо.
***
- Сынок? Ты рано!
- А вы не ждали? Могу уйти!
- Что ты такое говоришь, Эмиль? Ну, чего ты, так расстроился из-за этой маленькой неприятности? – сразу догадалась мама о причине моего не самого радужного настроения.
- Маленькой?! Да он огромный!
- У страха глаза велики.
- Ой, ну вот только не надо разговаривать со мною присказками, я уже давно вырос из этого возраста!
- Матери-то не груби! – подал голос Владимир. – Она дурного-то тебе не скажет.
- Вова, не надо, - шикнула на него мама и повернулась ко мне:
- Поужинаешь?
- Не хочется, - буркнул я.
Моя комната – это элегантная простота. Когда в квартире делали ремонт, и речи не зашло о том, что я впущу в свою обитель кого-то с обоями убогой цветочной расцветки, нежно любимой моей матерью. Хорошо, когда у тебя есть деньги и ты можешь позволить себе сделать так, как хочется. Поэтому в моей комнате царит стиль. И нет ничего лишнего, вроде плакатов на стенах, которые так любят подростки.
Главное место в комнате отведено кровати, с красивыми коваными спинками. Она была огромной, с расчетом на то, чтоб плюхнуться на нее с разбегу, что я и сделал. Даже – нонсенс! – не раздевшись.
В голову тут же полезли всякие мысли. И наш разговор с Тимуром, который неожиданно оказался не против моего недельного отпуска, потому как «ты и так почти не отдыхаешь. Это похвально, но тебе семнадцать. Не хочу чувствовать себя эксплуататором детского труда». Ха. Что-то не особо он об этом заботился, когда мне было пятнадцать. И потом, сегодня я заметил, какие многозначительные взгляды он кидает на Ангелину. Кажется, жене Тимура скоро придется развешивать на стены коллекцию рогов, наставленных мужем.
А ещё тот придурок со школы. Женя. Вот уж точно, природа щедро наградила внешностью, но позабыла про мозги. О, ну и о вкусе, конечно, ему можно только и мечтать. Хотя, справедливости ради, нужно заметить, что вещи на нем были неплохие. Но вот сочетать он их не умеет совершенно. И вообще…
- Ма-а-ам!
- Что, Эмиль?
- А у нас огурцы есть?
Глава 3.
Утро вечера мудренее. Никогда не вникал в смысл этого высказывания, но сегодня его понял, когда, проснувшись, я придумал, как решить проблему с прыщом. Не то чтобы от того, что я собирался сделать, он исчез бы насовсем, но, по крайне мере, скрылся бы с глаз.
Нашарив в аптечке пластырь, я торжественно наклеил бежевую полоску на красный прыщ. Ну во-о-т, совсем другое дело. Удовлетворенно хмыкнув, я подмигнул отражению в зеркале. Кажется, жизнь налаживается!
- Доброе утро, мам!
- О, доброе утро, милый! – мама целует меня в щеку и замечает: - Кажется, сегодня ты в хорошем настроении.
- Ага, - киваю и сажусь за стол.
- Твоя овсянка, - передо мной ставят тарелку с кашей.
- И как ты можешь это есть? – содрогается Владимир, влюбленно глядя на свою жареную говядину. – На блевотину же похоже!
- Если я буду питаться жирной и тяжелой пищей, то к сорока годам на блевотину будет похоже моё лицо! – парирую я. – Ма, а у нас яблоко есть? Зеленое?
- Тебе с собой положить?
- Ага, сегодня факультатив, придется проторчать в школе дольше, а в нашей столовке из съедобного только компот, да и то…
В общественном транспорте с облегчением отмечаю, что пялятся на меня не больше, чем на пейзаж за окном. Великая вещь, этот пластырь! Плохо, что сниматься с ним я все равно не смогу, но да черт с ним, может, эта неделя отдыха и впрямь не помешает. Побуду немножко обычным подростком, насколько это возможно. В кино схожу, например, триста лет в кино не был! Всякие там закрытые показы арт-хаусной бредятины не в счет.
В школе на меня кинули пару любопытных взглядов, но, убедившись, что досадное недоразумение в виде прыща тщательно скрыто, пялиться на меня прекратили. Все, кроме одного, угадайте кого. Весь урок на меня зыркал, косоглазие зарабатывал. Аж язык от усердия вытащил. А нечаянно встретившись со мной взглядом, он тут же уставился на свою соседку по парте, типа ничего и не было. Какая голова у него светлая! В неё ещё б мозги.
На следующем уроке пришлось убрать айфон. Физичка у нас психическая, с приветом и с конкретным сдвигом по фазе. Упаси Господь кого-нибудь пискнуть, пукнуть, зевнуть или признать более важным какой-то иной предмет, нежели физика – возмездие настигнет тут же. Убедившись, что как против лома нет приема, так приема нет и против Нелли Александровны, все безропотно приняли ее правила поведения на уроке. Из двух зол выбрали меньшее и отделались малой кровью. Сорок минут увлеченного рассказа Нелли Александровны про что-то, мне совершенное непонятное, тянулись, как два часа. Звонок в моих ушах пропел ангельскими голосами: «Аллилуйя!», и я вылетел из класса, как пробка из шампанского – быстро и эффектно.
Отчасти потому, что после второго урока голодные школьники бежали в столовую, как слоны на водопой, и будь проклят, а точнее, стоптан тот, кто попадется им на пути! Обосновавшись в безопасном месте около окна, я взобрался на подоконник, что, вообще-то, строго запрещалось школьным уставом, но мне, как вы уже наверняка догадались, правила были до одного места, я достал из сумки яблоко, тщательно протер его платком, обработал руки антисептическим гелем и приступил к трапезе.
- Приятного аппетита! – неожиданно послышалось откуда-то сбоку.