Она прикурила от палочки тонкую длинную сигарету.
— Пойми, Белле гораздо сложнее. Если у тебя не получится — что ж, никто особо не удивится. А женщинам от природы полагается иметь материнский инстинкт. Ей любой промах поставят в вину… Но ты и вправду выглядишь измотанным. Тебе бы съездить куда-нибудь, развеяться. Или ты до сих пор поднадзорный?
— Куда я уеду, Цисс? У меня четыре работы одновременно. Семью-то надо кормить.
— Мерлин великий… А Белла всегда отвечает, что все в порядке. Вам нужны деньги?
— Спасибо, Цисс, мы справимся. Люциус и так нам очень помогает.
Да, в обмен на то, что я не замечу, как глубоко он после падения Лорда запустил руку в организационную кассу. Но Нарциссе этого знать не стоило.
— У Гарри же должны быть свои деньги, наследство от Поттеров.
— И что? Их я трогать не собираюсь. Кто я такой, если не в состоянии прокормить своего ребенка?
— Глупость, по-моему, ну да ладно… А где ты сейчас работаешь?
— Много где. В частности, в больнице Святого Мунго.
Нарцисса рассмеялась.
— Наглядным пособием?
— Переводчиком. Туда часто приезжают иностранные колдомедики. Ну, знаешь — на всякие конференции, симпозиумы, демонстрационные исцеления… А по-английски говорят далеко не все.
Работу эту я получил из-за странного стечения обстоятельств, о чем тоже не собирался рассказывать Цисс. Давно, еще в 1980 году, когда умер отец, я решил сделать пожертвование в память о нем для клиники Святого Мунго. Встретился с главным целителем — естественно, под обороткой и не называя своего настоящего имени.
Глава клиники долго рассказывал мне о нуждах детского отделения, о том, что требуются дорогостоящие ингредиенты для зелий, оплата консультаций с частными “звездами” колдомедицины…
— Десять вас устроит? — спросил я.
Он как-то разочарованно заморгал, стал говорить, что, конечно, любая сумма ценна сама по себе… До меня не сразу дошло, что мы по-разному понимаем сказанное.
— В смысле, десять тысяч, — быстро поправился я. — Или этого недостаточно?
— Нет, конечно же, достаточно, — тут он растерялся еще больше. — Но это очень много! Вы уверены, что…
Я выписал ему чек на предъявителя с одного из наших номерных счетов и забыл об этом.
А полгода назад, летом 1985-го, когда я был совсем на мели, тот же целитель навестил меня дома.
— Я знаю, кто вы такой, — начал он без обиняков. — Догадался еще тогда. Слышал, что у вас денежные затруднения…
“Что, уже вся Англия знает?” — подумал я с досадой. А колдомедик тем временем принялся расспрашивать, говорю ли я по-французски и по-немецки.
Так я и стал переводчиком за десять галлеонов в день.
Наверное, пациенты Святого Мунго не обрадовались бы, узнав, что по коридорам шляется бывший Пожиратель смерти, по чистой удаче не застрявший в Азкабане. Но в светло-зеленой больничной мантии на меня никто не обращал внимания. Человек в униформе не существует, это маска, оболочка.
По вечерам, после шестичасового беспрерывного перевода, я уже не понимал, на каком языке ко мне обращаются и что говорят. Настолько, что, когда однажды пришлось переводить в палате Лонгботтомов, я этого даже не заметил. Только через пару дней сообразил, почему целитель, положив руку на голову пациента, сказал: “Что-то у нас Фрэнк сегодня беспокоится”.
А Фрэнки, значит, узнал мой голос.
Жаль, я не посмотрел, какое у него при этом стало лицо…
— …Отправь их куда-нибудь погулять, — говорила тем временем Цисс, — что ж они там безвылазно в лесу?
— Куда? В Косой переулок, чтобы мгновенно сбежались репортеры? Представляю, что они напишут… «У Мальчика-Который-Выжил стихийная магия срабатывает каждые полчаса!».
— Сколько?! Как у годовалого, Мерлин великий! Теперь я понимаю, почему Белла “немного не высыпается”. Но он это перерастет, Руди, просто позже, чем…
— Чем нормальные дети, ты хотела сказать? Не надо так смущаться, Цисси, я все понимаю. Целитель говорит, что Гарри не умственно отсталый, просто им никогда не занимались, вот и приходится наверстывать. Но я не знаю, что из него вырастет.
Цисси, кажется, начала злиться. Сигарету она затушила нервным резким движением и подалась вперед.
— Ах, вот почему ты так расстроен? Потому что это обычный ребенок, а не то, на что ты рассчитывал?! А был бы уверен, что растишь гениального волшебника, — ходил бы гордый, задрав нос? Все вы, мужчины, одинаковы! Смотрите на детей, как на щенят, — этот, мол, чего-то стоит, а этого лучше сразу утопить! Что ты на меня так уставился?
— Ничего, Цисси, — я засмеялся. — Считай, что правда глаза колет.
— Все будет в порядке, — примирительно сказала она. — Я понимаю, почему тебе трудно с Гарри. Мужчинам становится интересно с детьми, когда те уже большие. Люциус, например, только сейчас начал обращать внимание на Драко. И то если проводит с ним больше получаса в день, уже чувствует себя героем и участником войны с Гриндельвальдом!
— Я его понимаю.
— Все будет хорошо, — продолжила Нарцисса, но уже как-то рассеянно. Чувствовалось, как ей хочется сейчас побыстрее оказаться рядом с Драко. Обнять его покрепче, порадоваться тому, что это ее ребенок, настоящий, родной, а не приемный…
— Прости, — я поднялся, — я и так тебя слишком задержал.
— Ничего страшного. До свидания. Удачи…
_________________________
* Здесь и далее цитаты из «Питера Пэна» (слегка сокращенные) приводятся в переводе Ирины Токмаковой.
Глава 1
Один из Двойняшек подошел к Питеру.
— Папа, а что, если мы потанцуем?
— Начинай, сынок!
— И ты с нами!
Питер был прекрасным танцором, но он притворялся, будто смущен такой просьбой:
— Я? Греметь старыми костями?
11 августа 1991 года
— Так ты и есть знаменитый Гарри Поттер?
Только кто-то из нашей ненормальной семейки мог задать такой вопрос.
Строго говоря, Ли Харт стала частью семьи только вчера. Зевая за утренним кофе, я пытался сообразить, кем она мне теперь приходится. Двоюродная невестка? Внучатая сноха? Как вообще принято называть жену племянника?
Свадьбы забавнее всего ранним утром. Светает, эльфы снуют по дому, собирая пустые бокалы и грязные тарелки, последние гости, уже слабо понимающие, что происходит, валятся спать куда попало или с третьей-четвертой попытки уходят через камин — один Мерлин знает, где они в итоге оказываются.
Гарри, привыкший рано ложиться, накануне стойко продержался до полуночи, но потом уснул на скамейке в саду, не обращая внимания на музыку и шум. Чтобы не будить, я отлевитировал его в спальню и уложил в постель.
Что было дальше, я помнил смутно. Мы с Беллой, в кои-то веки оставшись без ребенка, кажется, хватили лишку. Ближе к четырем часам утра Белла пришла в романтическое настроение и потащила меня осматривать сад — не иначе с целью найти укромное место, чтобы заняться любовью. Я честно предупредил ее, что ничего не выйдет, потому что я слишком пьян, но Белла была настроена оптимистично.
На самом деле я бы с радостью погулял просто так. Мне всегда нравился Седжтон-парк — старинное поместье Говардов, мамин родной дом. Пока были живы дед с бабушкой, мы с Басти каждое лето приезжали сюда в гости. Потом Басти поселился здесь уже с женой, а лет десять назад, после смерти отца, мама переехала к ним и с тех пор почти не бывала в Торнхолле — слишком маленьком, тесном и слишком наполненном для нее воспоминаниями по сравнению с Седжтоном.
Сад здесь был поистине огромный, и можно было уйти подальше, чтобы ни на кого не натолкнуться. Белле понравился бывший каретный сарай. Я сказал, что это и вправду прекрасный образец архитектуры позднего барокко, но она этим не удовлетворилась и отправила меня посмотреть, что внутри.
На мое счастье, сарай оказался занят. Мой племянник — не Реджи, который женился, а шестнадцатилетний Ральф — и еще несколько юнцов уединились там, чтобы покурить. Они передавали по кругу сладко пахнущую самокрутку, которую при моем появлении попытались выдать за индийское средство от кашля.
Я собрался было прочесть им лекцию о вреде наркотиков, но тут на аллейке, ведущей к сараю, появился Рабастан, и Ральф, умоляюще посмотрев на меня, сунул мне “средство от кашля”.
Подростки попрятались по углам среди всякого хлама. Рабастан, войдя в сарай, долго принюхивался, спросил, один ли я здесь (я уверенно кивнул), а также — когда я поумнею. В ответ я угостил его самокруткой и спросил, что он думает о внешней политике России в свете падения железного занавеса. Рабастан заявил, что ему есть, о чем подумать, кроме России, а вот мне, кажется, уже хватит…
Когда он ушел, мы с Беллой отправились дальше и дошли до высокой садовой ограды. Красотка решила, что будет невероятно смешно забраться на нее и обойти сад по периметру. Самое удивительное, что она все же сумела туда вскарабкаться, прямо как была, на каблуках и в длинной юбке. Шагов пять ей удалось пройти, потом она свалилась в заросли жимолости, где мы в итоге и остались наслаждаться природой.
Белла заявила, что старая, поросшая мхом кладка стены выглядит очень романтично. Но тут же поняла, что лежит на муравейнике, да еще разозлилась из-за того, что я не в состоянии выполнить супружеский долг (а ведь я предупреждал), так что от романтического настроения и следа не осталось. Домой мы вернулись в мрачном молчании.
***
Проснулся я в полдень и вскочил с гудящей головой, в ужасе от того, что не помню, куда вчера девался Гарри. Белла спала сном праведницы. Я впопыхах умылся — в зеркало смотреть побоялся, — и бросился искать ребенка.
Гарри я нашел очень быстро, в столовой. Он сидел рядом с моей мамой, которая пыталась пригладить ему волосы (зря; еще никому не удавалось), пока Гарри набивал рот тостами с джемом.
— Он такой худенький, — сказала мама, когда я появился. — Вы его не кормите?
— Конечно, нет. А зачем? Мы экономим.
Гарри покосился на меня и взял стакан с соком. У меня мелькнула мысль пойти еще поспать, раз ребенок найден в целости и сохранности, но я мужественно отогнал ее и сел за стол.
Трапеза представляла собой не то поздний завтрак, не то ранний обед. Народу в столовой было немного — большинство гостей, включая родителей невесты, еще спали. Мой братец, такой аккуратный и свежий, будто и не провел всю ночь на ногах, читал газету. Элла лениво ковыряла жареные почки. Ральф, бледный и помятый, с тоской смотрел на яичницу. Вот оно, вредное влияние травки и алкоголя на неокрепший организм! Один Реджи, обнимая невесту, сиял, как начищенный дверной молоток.
Ли тоже выглядела неплохо — накануне она единственная не пила. Что неудивительно, учитывая пятимесячную беременность… Если моя новая родственница ради свадьбы еще уступила требованиям приличий, надев белую мантию с цветами и лентами, то сегодня уже была одета, как обычно — в брюки и просторную блузу защитного цвета. Хит сезона, стиль милитари. Тим Эйвери рассказывал, что старшая дочка выпросила у него чудом сохранившийся со старых времен “патронташ” — пояс, какой носили в боевой группе, с кармашками для ампул с ранозаживляющими и обезболивающими зельями. В модных лавках такие шли по сто галлеонов. Интересно, маски и татуировки в виде черепа со змеей тоже скоро начнут продавать?
Выпускница Рэйвенкло и бывшая загонщица факультетской квиддичной команды, Ли отличалась легкой сумасшедшинкой. Впрочем, нормальная девушка вряд ли связалась бы с кем-то из Лестрейнджей. Именно она при первой встрече поинтересовалась у Гарри, не тот ли он знаменитый Поттер. Реджи предостерегающе тронул ее за плечо. Ли кивнула в знак того, что не будет развивать опасную тему, но тут же спросила:
— А у тебя шрам болит?
— Нет, — ответил Гарри и быстро добавил: — И не отковыривается.
Ну и правильно, а то уже находились желающие отковырять… Правда, они были помладше Ли, но от студенток Рэйвенкло можно ждать чего угодно независимо от возраста.
Ли только в этом году закончила Хогвартс. С Реджи она начала встречаться, когда еще училась на четвертом курсе — сам он был тогда на седьмом. Потом Реджи приезжал к ней в Хогсмид, и все каникулы они проводили вдвоем, обычно где-нибудь в Европе. На Пасху в этом году они ездили в Италию, и после этого выяснилось, что Ли ждет ребенка.
Однако как изменились времена… Мы с Беллой сразу после Хогвартса стали жить вместе, не будучи женаты, и из этого вышел невозможный скандал. Еще бы, такой плевок в лицо обществу! Но прошло каких-то двадцать лет — и в подобной ситуации никто не видел ничего ужасного. Ли беспокоилась только о том, что не смогла сыграть в квиддич перед ТРИТОНами, хотя это был финальный матч сезона.
Ральф в красках пересказывал, как Ли наступала на ошарашенного профессора Флитвика, требуя объяснить, почему он запрещает ей играть. Пришлось позвать на помощь школьную целительницу и совместными усилиями убеждать мисс Харт, что встреча с бладжером на скорости сто миль в час не лучшим образом скажется на младенце в утробе…
Беседа в столовой шла вяло и вращалась в основном вокруг прошедшей свадьбы. Потом Гарри, разделавшийся наконец с тостами, засыпал двоюродных братьев вопросами о Хогвартсе:
— А Снейп — это декан, да? Он очень злой?
— Да как тебе сказать… — Ральф поморщился, пытаясь сосредоточиться. — В основном, ничего, хотя любит все контролировать. Обожает явиться на факультет заполночь, чтобы проверить, кто не спит. А если что-нибудь натворишь, вызывает к себе, велит нарезать какие-нибудь ингредиенты или мыть пробирки, а сам в это время подробно рассказывает, какой ты идиот. Приходится слушать.
— Иногда это полезно, — наставительно заметила Элла.
— Ой, мам, а если два часа подряд?! Потом ни на что сил не остается, только добраться до спальни и упасть. Правда, он нас защищает от остальных. Пускай только кто попробует снять баллы со Слизерина — Снейп сразу бежит разбираться, и крик стоит на всю учительскую.
— Да, и еще он в кои-то веки вытянул факультетскую команду по квиддичу, — вмешался Реджи. — Я же помню, что было, когда я учился на первом курсе. Жалкое зрелище… Тролли, и те лучше летают! А Снейп — он всего второй год был деканом — дневал и ночевал на поле, притом что сам играть не умеет. И всегда отпускал ребят с уроков, если у команды тренировка, а потом на экзаменах подсовывал им готовые пробирки с зельями — лишь бы сдали и перешли на следующий курс.
— Кстати, — Ральф с энтузиазмом взмахнул вилкой в воздухе. — Гарри, вот увидишь, какая у нас теперь команда! Капитан, Маркус Флинт, просто монстр. Гоняет ребят с утра до вечера, зато как они играют! Слизерин семь лет подряд берет кубок школы, представляешь?
— Ой-ой-ой, — иронически сказала Ли. — Между прочим, в этом году Рэйвенкло и Слизерин шли нос к носу. И если бы я не ушла перед самым финальным матчем…
— Ну да, конечно, — засмеялся Ральф. — Реджи молодец, постарался ради родного факультета.
Реджи поперхнулся чаем и показал младшему брату кулак.
Ральф торопливо заговорил, обращаясь к Гарри:
— А видел бы ты последний матч против Гриффиндора в этом году — это было нечто! Такая жесткая игра, сто лет такого не случалось. На пятнадцатой минуте Пьюси таранил Джонсон, у нее метла разлетелась в щепки! С нас, конечно, сняли баллы, хотя это была чистая случайность. Но все равно гриффиндорцы продули со счетом 200:40. У них раньше был неплохой ловец, Чарли Уизли, но куда ему до нашего Хиггза! Терри ловит снитч виртуозно. Он, наверное, после школы уйдет в профессиональный квиддич, его уже в два клуба приглашали… Кстати, он сейчас перешел на седьмой курс, так что в следующем году будут искать нового ловца. Мне кажется, Гарри, тебе тоже стоит попробоваться, ты же хорошо летаешь.
— У меня папа был ловцом в школе, — сказал Гарри.
— Правда? — Ли с интересом посмотрела на меня.
Я процедил сквозь зубы:
— Джеймс.
— Что — Джеймс? — спросила Ли с невинным видом.
Обожаю рэйвенкловцев, когда они прикидываются дурачками. Экспериментаторы…
— Родной отец Гарри, — пояснил я самым непринужденным тоном. — Отлично играл в квиддич и даже получил награду “За заслуги перед школой”.