========== Глава первая ==========
Утро началось для доктора Уотсона с привычного уже свербящего беспокойства. Беспокойство никак не связано с кошмарами: от них Уотсон просыпался, как правило, около трех ночи, и никогда - по утрам. Зудящее, утомительное, перетекающее в раздражение волнение было вызвано тишиной.
Тишина очень подозрительна.
Когда Шерлок дома и у него больше двух недель нет дела, тишина - это предвестник бури.
Наступило шестнадцатое утро тошнотворной тишины. Джон тоскливо вздохнул и отправился в ванную.
После быстрого прохладного душа, Джон в халате и мягких домашних штанах осторожно спустился на кухню. Шерлок, в безупречном темно-сером костюме и белой рубашке, сидел за столом и спокойно смотрел на вошедшего. На столе стояли две кружки кофе.
Всё очень, очень плохо, - подумал Джон.
Но он был воспитанным человеком, поэтому, подавив вполне естественное желание заорать, почти весело произнес:
- Ммм, Шерлок, у нас праздник? - как назло, кофе был замечательным.
- Доброе утро, Джон. Когда у тебя были кошмары в последний раз?
- Что?.. - Джон задумался. - О. Их не было уже недели две. Черт, это опять какой-то опыт, которого я не заметил? Ты меня загипнотизировал или что-то в этом роде? Я не припомню, чтобы две недели подряд мне не снился хотя бы завалящий кошмар.
- Нет, Джон, это не эксперимент. Просто я заметил, что выглядишь так, будто кошмары тебе не снятся уже некоторое время. Почему?
- Шерлок, откуда же мне знать почему, если минуту назад я еще не осознавал, что они мне не снятся? Надо подумать.
Холмс слегка приподнял бровь, как бы сообщая, что опция “подумать” Джону вообще-то недоступна, но на Уотсона такие мелочи давно не действовали.
Неторопливо приготовив яйца всмятку, тосты и нарезав помидоры, Джон приказал себе расслабиться. Он не может ждать взрыва вечно, это неконструктивно. Но расслабляться в присутствии Шерлока было недальновидно и потенциально опасно, поэтому Джон порадовался, что обещал Гарри заехать в гости.
- Ухожу до вечера, буду у Гарри, звони, если что срочное, - Холмс валялся на диване и делал вид, что не слушает соседа. - И, кстати, Шерлок…
В голосе Джона появились бархатистые, обволакивающие нотки - Холмс недоверчиво
распахнул глаза и, словно не отдавая себе отчета, сел прямо. Джон приблизился и продолжил таким же низким голосом:
- Ты так хорошо себя вел, Шерлок…
Пытаясь контролировать дыхание и проклиная себя последними словами, Холмс встал с дивана, глядя Джону в глаза.
- Маленькая награда для хорошего, тихого Шерлока, - Джон почти промурлыкал это, слегка поднимая подбородок, чтобы не терять визуального контакта. Шерлок вытянулся в струну.
- За идеальное поведение я разрешаю тебе притащить из морга какую-нибудь впечатляющую часть тела и засунуть в наш холодильник! Вдруг это тебя немного развлечет.
Шерлок едва заметно выдохнул и расслабил плечи. Слегка усмехнувшись, он язвительно поблагодарил Джона:
- О, после такого любезного позволения я забью полки холодильника отборными образчиками плоти! - голос Холмса при этом был настолько низким, что у Джона встали дыбом волоски на руках.
Шерлок по-кошачьи обогнул Джона и направился к своей спальне.
В спину вдруг донеслось:
- А как я выгляжу, Шерлок?
- Ммм? - явно не совсем понял вопрос Холмс, притормаживая, но не оборачиваясь.
- Как я выгляжу, когда мне не снятся кошмары?
Шерлок повернулся, медленно смерил Джона долгим взглядом - сверху вниз и обратно - и произнес:
- Ты выглядишь потрясающе.
И вышел из гостиной, оставив Джона с точно таким же выражением на лице, как в день их знакомства в Бартсе.
***
Шерлок Холмс дураком не был. Идиотом - случалось, но не дураком. Полтора года своего отсутствия на Бейкер-стрит он потратил с несомненной пользой: прямой выгодой от кропотливого труда стало уничтожение всей верхушки организации Мориарти, побочным эффектом - открытие в самом себе целого эмоционального склада. Склад оказался заброшенным и ветхим, им явно давно не пользовались. Шерлок и не стал бы ворошить пыльную непотревоженность забытых полок, но только воспоминания о Джоне и о каждой мелочи, связанной с ним, позволяли Шерлоку справиться с болезненно острой тоской. Даже не-гению очень быстро стало бы понятно, что чувства к Джону далеки от дружеских.
Первые несколько недель после падения с крыши были суматошными - нужно было обеспечить себе надежное укрытие (без Майкрофта не обойтись), похороны и средства связи. Но разработав примерный план по уничтожению паутины Мориарти и переведя на мгновение дух, Шерлок с великим изумлением окончательно осознал, что всё, всё, что он когда-либо испытывал по отношению к Джону, говорит - взывает, вопиет - только об одном.
Шерлок любит Джона.
Трусом Холмс не был тем более, так что он смело и даже с каким-то восторгом принял это новое в себе. Но принять - одно, а разобраться в дальнейших действиях в отношении Джона было куда труднее. Сначала Шерлок не давал себе возможности мечтать о том, что будет после возвращения - сама перспектива возвращения была слишком эфемерна и зыбка, чтобы строить планы. Но чем ближе был конец операции, чем реальнее стала вероятность увидеть Джона - восхитительно-живого Джона, Джона-в-безопасности - тем больше Шерлок посвящал времени мыслям о потенциальном будущем.
Джон любит его? Несомненно.
Джон любит его так, как Шерлок его самого? Не хватает данных.
Джон допускает мысль об однополых отношениях для себя? Неоднозначно.
На памяти Шерлока, Уотсон встречался только с женщинами и регулярно подчеркивал, что он не гей. О студенческом и военном прошлом доктора Холмс знал недостаточно для конкретных выводов. Собственные наблюдения Шерлока свидетельствовали о том, что Джон более чем спокойно относится к физическому контакту между ними - легкие бытовые прикосновения, едва заметные подбадривающие полуобъятья, теснота и близость во время некоторых полицейских засад не вызывали у Джона никакого отторжения, хотя он иногда ругал Шерлока за нарушение границ личного пространства. Правда, чаще это случалось, когда Холмс стоял за спиной блогера и комментировал его записи об их приключениях.
Однажды Шерлок и Джон даже провели ночь в одной кровати - необходимость, вызванная расследованием, - и это событие не сопровождалось ни одним протестующим комментарием в “я-не-гей” духе. Холмс решил, что постель (с пижамами и раздельными одеялами) не может напугать медика с армейским прошлым, но был ли в этой олимпийской невозмутимости иной подтекст?
Можно было попросить Майкрофта собрать соответствующее досье - никаких сомнений, что оно будет очень подробным, если потребуется, - но от этой идеи веяло чем-то низким и недостойным. Низкое и недостойное, честно говоря, никогда не служило препятствием, но в отношении Джона у Шерлока развилась вдруг какая-то яростная щепетильность. Об ее истоках Шерлок старался не задумываться, но мысль о каких-либо действиях за спиной Уотсона - еще один обман - была невыносима. В конце концов, решил Холмс, я все выясню сам, кто здесь гений.
Собственно, именно этой, главной для Шерлока, загадке были посвящены последние шестнадцать дней, так взволновавшие Уотсона. С момента возвращения прошло всего три месяца, и два с половиной из них пролетели в невероятных хлопотах: обеспечить кампанию в СМИ по разоблачению деятельности Мориарти и восстановлению репутации Шерлока, организовать арест последних известных членов группировки. Пресс-конференции, совещания в полиции, нервные разговоры с Лестрейдом и миссис Хадсон, консультации с Майкрофтом - все это продолжалось как один большой забег без права остановки, но внезапно кончилось, отхлынуло, оставив Шерлока наедине с самой важной задачей в его жизни. Вот почему любопытному сыщику больше не было скучно.
В очередной раз раскладывая их с Джоном соседство на составляющие части и анализируя их, Холмс услышал звук входящего сообщения.
“Этот труп создан для тебя. Немедленно приезжай. ГЛ”
Усмехнувшись и потянувшись, Шерлок набрал номер Джона.
***
Погода была паршивой для августа, ледяной ветер пробирал до костей, и не было оснований выходить на улицу из многоквартирного дома, где обнаружили тело. Но Грегори все-таки вышел. Ему катастрофически требовалось глотнуть свежего воздуха после увиденного на месте преступления, что по собственной шкале компетентности являлось непростительной слабостью для полицейского его уровня. В очередной раз Лестрейд с тоской вспомнил, что больше не курит. С такой нервной работой бросать курить - это просто издевательство. С другой стороны, эта работа явно не прибавляет лет жизни, как и курение, так что будет полезно - да, Грег, полезно! - исключить хоть один фактор риска.
Лестрейд выглядел смущенным, когда заметил Холмса и Уотсона, приближающихся к нему через улицу. Честно говоря, вызывая сюда Шерлока, Лестрейд - в самой глубине души - надеялся, что Джон будет на каком-нибудь дежурстве в клинике. В кои-то веки детектив-инспектор колебался, стоило ли показывать Джону место преступления, хотя причины для этого были исключительно сентиментальными, а решение все равно принято. Лестрейд даже на секунду засомневался, что стоило приглашать и Холмса: в конце концов, расследование только началось, полиция еще не успела зайти в тупик, никаких оснований не верить в собственных экспертов не было, - но труп действительно выделялся. Ровно настолько, чтобы у вошедшей в квартиру жертвы Донован вырвался из горла хрип, чтобы Андерсон грязно выругался, а Грег мгновенно покрылся холодной испариной.
- Ребята, должен вас предупредить: зрелище может быть нервирующим. Особенно для тебя, Джон, - голос Грега звучал твердо, но во взгляде мелькнуло какое-то непонятное выражение. Жалость? Джон внимательно посмотрел Лестрейду в глаза, нахмурился, но ничего не сказал. После едва заметной заминки, во время которой Шерлок против всякого обыкновения молчал и не пытался проявить нетерпение, инспектор продолжил:
- Роджер Миллс, двадцать пять лет, местный, жил один, работал барменом в закрытом клубе в Сохо. Найден около трех часов дня в собственной квартире приятелем, который пришел к нему посмотреть футбол.
- Причина смерти? - уточнил Холмс.
- Хм, наверняка смогу сказать только после отчета патологоанатома.
- Видимо, сделать предположение о возможных причинах смерти - непосильный труд для Андерсона, - фыркнул Холмс, но Лестрейд покачал головой:
- Пожалуй, дело в том, что у нас слишком много возможностей. Миллсу проломили череп минимум в двух местах, застрелили и задушили. В каком порядке это случилось и что конкретно из этого стало причиной смерти - нам скажет вскрытие.
Ноздри Холмса хищно раздулись, а плечи сами собой развернулись, будто он планировал взлететь. От его терпеливости не осталось и следа.
- Долго мы планируем тут прохлаждаться? - низким голосом пророкотал Шерлок. - Хотелось бы увидеть труп до Рождества.
Но Лестрейд твердо стоял в дверях (хотя, черт возьми, ему очень хотелось спрятаться от ветра):
- Я должен предупредить, прежде чем вы войдете. В первую минуту это может шокировать, Джон, но ты должен знать, что это лишь видимость. Иллюзия, только и всего.
Тут нахмурился Шерлок:
- То есть меня это не шокирует, а военного врача с боевым опытом - да? О, Лестрейд, что же за сокровище ты скрываешь от нас?
- Я ничего не скрываю. Просто я вряд ли отношусь к тем людям, которых волнует душевное спокойствие инопланетянина Шерлока Холмса. А Джон как-никак живой человек.
- Который находится прямо здесь, - усмехнувшись, сказал Уотсон, - и который давно сам способен позаботиться о своем душевном спокойствии. Грегори, действительно, слишком много слов, пойдем внутрь. У меня уже нос покраснел.
- Я был обязан предупредить, - разворачиваясь, произнёс Лестрейд. В полном молчании они поднялись на второй этаж. Дом располагался не в самом престижном районе, но было видно, что за зданием следят - холл и лестница несли следы недавнего ремонта, были установлены новые пожарные сигнализации и светильники в коридорах. Трое мужчин подошли к квартире убитого, сопровождаемые мрачным взглядом Салли, которая сегодня тоже была непривычно молчалива.
Да. Да, возможно, предупреждение было совсем нелишним, подумал Джон Уотсон, когда к нему вернулась способность думать. Возможно, стоило предупредить даже более конкретно. Возможно, Джон был бы благодарен Лестрейду, если б тот упал перед ним на колени и умолял не заходить в квартиру жертвы, потому что увидеть изломанный, окровавленный - снова, опять, нетнетнет, боже, только не теперь! - труп Шерлока, который только что прыгнул с крыши Бартса, было невыносимо.
Конечно, это был не Шерлок, не Бартс, не гранитные плиты тротуара; никто никуда не прыгал, просто кому-то разбили его кудрявую башку. Лишь в первое мгновение можно было обмануться картиной, что представала глазам вошедших. Однако Джону Уотсону, не так давно вернувшемуся из затянувшегося кошмара, этого мгновения хватило, чтобы время остановилось.
Высокий, худой мужчина с тёмными вьющимися волосами, в черном костюме и пальто, лежал посреди комнаты в неестественной позе. Вокруг головы растекался кровавый нимб, синий шарф небрежно прикрывал нижнюю часть лица.
Живой и невредимый Шерлок стоял рядом, чуть впереди, уставившись на тело: для него это не было приятным сюрпризом, но и шока не вызвало - лишь выброс адреналина. Однако через секунду все внимание Холмса переключилось на пошатнувшегося Уотсона, который, судя по выражению лица, в любой момент мог составить компанию покойнику на полу.
Джон понял, что кто-то зовёт его. Голос был глухим, будто из-под одеяла - так сильно шумела кровь в ушах. Он попытался сосредоточиться на этом голосе, чтобы выбраться из липкого кокона страха и беспомощности.
- Джон! Джон, черт тебя возьми, ответь! Джон!
- Дда… Шерлок, я тут, я в порядке… - Джон чувствовал, что опирается на стену, но все еще стоит на собственных ногах. Это было странно: в глубине души он был уверен в собственной немедленной кончине, если ему придётся еще раз увидеть “смерть“ Шерлока. А смотри-ка, даже сознания не потерял. Молодец! Высший пилотаж! Может, никто и не заметит, что ты не моргал четыре минуты и тело тебя не слушается, все займутся своими делами, уделят внимание трупу - видит бог, ему сейчас нужнее…
- Джон, тебе надо присесть. Ты понимаешь, что я говорю? - Холмс выглядел действительно встревоженным. А еще он был зол. Джон хорошо знал это выражение лица - челюсти сжаты, правый глаз едва прищурен - но, как правило, причиной такой злости был не Джон. Теперь же - Уотсон был уверен в этом - Шерлока захлестнула вина, испытывать которую он не привык, а потому ожидаемо разозлился на расчувствовавшегося напарника, неспособного обуздать эмоции.
Холмс держал Джона за запястья, напряженно всматриваясь в его зеленоватое лицо:
- Сейчас, Джон, ты обопрёшься на меня и мы отсюда выйдем. Хорошо? Кивни, если понял.
Джон понял, что ж тут непонятного. И кивнул. Голову, правда, обратно поднять не смог.
Шерлок потянул на себя застывшего Уотсона и, обхватив за спину, медленно повел к выходу. В коридоре уже стоял стул, предусмотрительно вытащенный Салли из квартиры соседей.
- Ты знала?! - прошипел Шерлок, бережно сбросив свою неповоротливую ношу на стул. - Ты знала, что там, и позволила ему войти?!
Салли отшатнулась - никогда еще бешенство Холмса не было настолько направлено лично на нее.
- Прекрати, Шерлок. Это моё решение, Салли лишь выполняет приказы. Кстати, она была против, - Лестрейд встал между девушкой и Холмсом, который, казалось, абсолютно утратил контроль над собой.
- Проклятый идиот! Лестрейд, ты что, совсем из ума выжил?! Заразился от Андерсона тупостью? Какого черта ты не предупредил меня, почему ты не остановил его?! Ты ублю…
- Шерлок!!!
Джон и сам не ожидал, что в таком состоянии способен заткнуть Холмса, но тот резко замолчал, мгновенно развернулся на каблуках и присел перед стулом. Обморочная слабость покидала тело, уступая место гневу на самого себя. Надо же, разнюнился как трепетная институтка, не хватало заплакать на глазах у всех! Гордость британской армии, да и только. Срочно положить конец этому унижению, пока не стало поздно.