Глава 1
Коридор слишком холодный даже для замка, по которому она идёт. Вокруг ни души, и давящая тишина, нарушаемая звуком торопливых шагов, словно подтверждает это. Неяркий свет ламп напоминает тревожным мерцанием пламя свечей и едва ли позволяет видеть дальше пары метров вдоль каменных стен. Конечно, будь всё как всегда , она бы уже давно спала, как и остальные студенты, но…
Глянув на часы, она резко останавливается. Ещё десять минут. Напряжение стучит в висках , и кажется, голова вот-вот взорвётся. Ногти сильно впиваются в ладони, и она зажмуривается до белых кругов перед глазами, едва не крича от невыносимой боли. Нет, не от физической — её душа разрывается от обречённости и такой печали, что если бы это чувство имело длину, то несколько раз опоясало бы родную Англию. И только одна мысль помогает собраться, снова взять себя в руки: всё станет как прежде. Она станет прежней.
Открыв глаза, она глубоко вдыхает вмиг ставший ледяным воздух и продолжает путь, стараясь не думать, что ждёт там, в конце. Вскоре улавливает взглядом знакомую дверь, и сердце пропускает удар. В какой-то момент отчаянно хочется развернуться и убежать, но она понимает: пути назад нет, а потому на ватных ногах подходит ближе и, отперев замок, входит внутрь...
— Кэт… Кэ-э-э-т! Просыпайся! Мы почти прилетели…
Кэтрин поёжилась: кто-то стащил с неё плед и к тому же своими криками мешал спать.
Стоп, спать? Так это сон?!
Она резко распахнула веки и вцепилась в мягкие подлокотники кресла, в котором задремала. Быстро оглядевшись и осознав, что по-прежнему находится в роскошном и в то же время уютном салоне частного самолета, Кэтрин успокоилась и с облегчением выдохнула. Да, это опять был всего лишь один из двух кошмаров, которые являлись к ней почти каждую ночь. Ничего особенного. Хотя всё же досадно, что не удалось увидеть комнату, к которой она так стремительно шла по холодному коридору колледжа, где когда-то училась. И почему он ей так часто снится?
Мотнув головой, Кэтрин перевела хмурый взгляд на лучшую подругу Джил, зеленоглазую девчонку-сорванца. Подтянутая и спортивная, она вмещала в своём хрупком тельце столько энергии, что, казалось, ею можно подпитать весь земной шар.
— Почти прилетели? — неокрепшим после сна голосом спросила Кэтрин, взглянув в иллюминатор, да так и застыла. Ещё час назад она любовалась облаками, похожими на взбитые сливки, но сейчас видела совершенно другую картину. Они пролетали над сотнями маленьких домишек, которые напоминали пуговки, вшитые в пёстрое стёганое одеяло. Складывалось ощущение, что, упади самолёт в сию секунду, он едва ли разобьётся об этот зелёный, мягкий природный плед, в котором утопал город. Кэтрин была уверена: будь её родители живы, они, заядлые натуралисты и ярые борцы за защиту окружающей среды, пришли бы в восторг от одной мысли, что им выпадет возможность посетить такое место.
— Нравится? — тихо поинтересовалась Джил, склонившись к ней через подлокотник, и Кэтрин перевела на неё ошеломлённый взгляд.
— Мы правда приземляемся? Не могу поверить, что это и есть тот… — приходя во всё больший восторг, начала Кэтрин.
— ...тот лучший в мире, — довольно продолжила Джил, — таинственный, закрытый курорт, где мы будем отдыхать следующие три недели? О да, дорогая, это он.
Джил расплылась в широкой улыбке и перекинула назад длинные рыжие волосы, похожие на языки пламени.
— Ладно, Кэт, мне пора возвращаться к Генри. Он сказал, что, если я буду слишком тебе надоедать, он откажется на мне жениться и свой предсвадебный отдых я буду вынуждена провести в одиночку.
Кэтрин только улыбнулась в ответ, слегка кивнула и вновь посмотрела в иллюминатор. Теперь её взгляд был прикован к морю, в водах которого играли солнечные блики, и в этот момент она поняла, что в последний раз была на море с родителями много лет назад. Вспышкой перед ней пронеслось воспоминание о тёплых маминых руках на плечах, о бодром голосе отца, призывающем скорее идти купаться, а затем Кэтрин вспомнила худший кошмар, произошедший в реальности и преследовавший во снах до сих пор…
Корпорация «Мэлфорд Лимитед» собиралась уничтожить парк, являвшийся одним из главных достояний Лондона, чтобы построить очередной бизнес-центр, а её родители были во главе митинга и надеялись, что машины Мэлфорда не посмеют срубить деревья. Кэтрин шла к ним, к целой толпе людей, которые, взявшись за руки, полукольцом встали по периметру парка, не позволяя машинам въехать на его территорию. Она видела в первых рядах родителей и брата Джил Джека, руководителя общественного движения по защите окружающей среды. Он тогда заметил её и ещё гордо улыбнулся, как человек, который был уверен в победе. Как человек, в котором было столько храбрости, что, даже двинься на него машина, он предпочёл бы умереть, чем отойти. Как человек, который не догадывался… Что всего через несколько минут на самом деле умрёт.
Кэтрин видела: люди Мэлфорда во главе с полицией уже пустили слезоточивый газ, чтобы «подавить сопротивление», как потом напишут в газетах. Вот только Мэлфорд, если верить тем же газетам, не предусмотрел, что в составе газа, который использовать было противозаконно, содержались опасные реагенты, способные из-за малейшей неосторожности вызвать мощный взрыв.
И Кэтрин тоже этого не знала. Но за три секунды до взрыва, уничтожившего двенадцать человек, включая её родителей и Джека, она услышала чей-то крик, а спустя ещё секунду заметила, что к ней бежит Дэмиан, ненавистный однокурсник и сын английского магната Калеба Мэлфорда, славившегося своей жестокостью и беспринципностью. Бежит ‒ и на его лице отражён такой ужас, что Кэтрин почувствовала: сейчас произойдёт что-то страшное… И когда Калеб, придя в ярость от того, что митингующие, даже несмотря на вызванный распылением газа кашель, отказались покинуть парк, скомандовал выпустить дополнительно дымовые шашки, действительно произошла настоящая трагедия. Кэтрин было всего девятнадцать, когда она осталась круглой сиротой. Всего девятнадцать, когда её жизнь и жизнь её лучших друзей изменилась навсегда.
— Самолет успешно приземлился. Добро пожаловать в «Прекрасную Магнолию»! — из мрачных мыслей Кэтрин вырвал голос из динамика, и только сейчас она поняла: все уже движутся к выходу.
В последний раз взглянув в иллюминатор и осознав, что по ту сторону стекла ждут раскалённый от солнца асфальт и вязкий, горячий воздух, она постаралась забыть и о тревожном сне, преследовавшем её каждую ночь, и о кошмаре, который оставался с ней каждый день.
20. 07. 2014
Я помню момент, когда в первый раз увидел её. Это было где-то в Италии, в одном из тех похожих друг на друга городов, которые отличаются только названием. К тому времени отец уже четыре года находился в тюрьме, а мать, впав в затяжную депрессию, частенько скрашивала одиночество алкоголем. Что касается меня, то я просто пытался убежать от своей поганой жизни, переезжая из города в город. За мной, как гончие псы, гнались письма от так называемых приятелей, родственников и тех, кому что-то было от меня нужно (как правило, это были ублюдки из полиции). Смысл всех писем был одинаковым, с разницей лишь в формулировке. В то время как Бен , единственный из всех однокурсников, кто ещё считал меня другом, советовал вернуться в родовое поместье и просил «перестать убегать от всего того дерьма, которое осталось после взрыва», отец, наоборот, утверждал, что я и есть «трусливое дерьмо, которое не достойно носить гордую фамилию Мэлфорд». Но мне было плевать. Меня даже не трогали пьяные письма матери, утверждавшие, что я неблагодарная скотина, а уж падение «великой империи Мэлфордов» и вовсе не вызывало и капли сожаления.
В общем, как занесло меня в Италию, я не помню, но помню , почему занесло. А ещё помню тот день , когда впервые встретил её.
Коротко стриженная, с тонкими чёрными волосами и длинной косой чёлкой, закрывавшей половину лица, она чем-то походила на мальчишку нездоровой худобой и мертвенно бледной кожей. Казалось, она была единственной девушкой в старой полуразвалившейся пивнушке, хотя, разумеется, это было не так. Просто все остальные меркли по сравнению с её необычным для Италии внешним видом. Она сидела за столом в обществе четверых подозрительного вида мужланов и громко говорила по-итальянски, активно жестикулируя. Я подошёл к стойке бара, гадая, местная она или нет, и заказал у старого бармена двойную порцию виски, продолжив наблюдать за ней. Изрядно поношенное платье, слишком бледная для итальянки кожа, которая словно светилась в полумраке заведения, дерзкая короткая стрижка, сильно подведённые чёрным большие глаза — во всём был некий вызов и ещё что-то...
От размышлений меня отвлёк грудной голос бармена, назвавший чьё-то имя , — Элиза Каррера. Оглянувшись, я увидел, что бармен смотрит на меня. Когда я поинтересовался, о чём он, старик устало объяснил, что девушку, которую я так разглядывал , зовут Элиза Каррера. Как оказалось, она приходила туда каждую пятницу вот уже год и всё время что-то с кем-то выясняла. Бармен также сказал, что характер у девчонки не сахар, так что лучше к ней даже не подходить, особенно когда она разговаривает «с этими». Я посмотрел на «этих» , увидел, что они недовольно кривили рты, слушая яростную тираду брюнетки, и решил, что бармен прав. Сухо поблагодарив старика за предоставленную информацию, я снова повернулся к ней. Элиза Каррера. Я произнёс это имя, словно пробуя его на вкус, и тут она умолкла и посмотрела на меня. Чуть прищурив глаза, она буравила меня взглядом, будто проверяла на прочность, на что я отвечал ей тем же. Эта немая игра закончилась тем, что через час мы уже сидели за одним столом , а через два ‒ отдавались друг другу в номере дешёвого отеля. Тогда я ещё не осознавал, к чему всё это приведёт, но чувствовал, что с этого момента моя жизнь круто изменится. И был тогда прав.
P. S. Это чертовски странно, но , мне кажется, ты — единственный, кому я могу рассказать всю эту чушь о своей жизни. Пусть ты всего лишь дневник.
Д. М.
***
Кэтрин казалось, она попала в сказку. Хоть она и закончила пять лет назад колледж-пансион, располагавшийся в самом настоящем старинном замке, и училась бок о бок с представителями знаменитых династий и наследниками миллионных состояний, ей ещё никогда не приходилось близко сталкиваться с настоящей роскошью. Частный самолёт, на котором она летела ещё недавно, феррари, встретивший их возле аэропорта, игристое вино «Просекко» лимитированной серии, по вкусу напоминавшее сам рай, — и всё это в обществе лучших друзей! Боже, она и мечтать о таком не могла! Поэтому, когда Генри предложил ей отдохнуть вместе с Джил и Аароном в «Прекрасной Магнолии», она сначала подумала, он шутит. Кэтрин знала, что на этот курорт практически невозможно попасть. И дело даже не в цене отдыха, количество нулей в которой заставляло голову кружиться, а в том, что за лето курорт принимал всего три заезда по сто человек. Ни больше ни меньше. Люди годами ждали своей очереди, чтобы посетить это окружённое тысячами сплетен место, способное, по отзывам отдыхавших, изменить жизнь любого, кто окажется там. Вот только то, что происходило в «Магнолии» во время этих трёхнедельных заездов, хранилось в строжайшем секрете. И именно это разжигало у простых людей ещё большее любопытство.
А что касается Генри, жениха Джил и по совместительству хорошего друга Кэтрин, он был не настолько богат, чтобы позволить себе отдыхать на частных курортах такого уровня. Тем более звать с собой помимо Джил ещё двоих. Но случилось чудо: Генри чем-то очень помог одному влиятельному бизнесмену, и тот в знак благодарности преподнёс ему щедрый подарок — путёвки на курорт, о котором слагали легенды по всему миру и куда можно было попасть либо по личному приглашению, либо заплатив такие деньги, которые Кэтрин не мечтала заработать и за десятилетие.
Вообще, максимум, на что всегда могла рассчитывать Кэтрин, это маленький, тёплый дом, который уже давно требовал ремонта, не самое хорошее кафе для обеда и дешёвый пакет любимого яблочного сока из соседнего супермаркета экономкласса на вечер в компании с потрёпанной книгой из ближайшей библиотеки. Родители Кэтрин были из тех, кто работал «за идею» и всегда довольствовался малым, а она сама хоть и преуспела в карьере (её диплом открывал прекрасные для этого возможности), так и не научилась жить на широкую ногу. Иначе она не могла объяснить то, что ей было по-прежнему неуютно в дорогих бутиках, куда теперь с лёгкостью могла зайти та же Джил, даже несмотря на то, что провела детство в куда более стеснённых финансовых обстоятельствах. А в кожаном салоне автомобиля, таком белом, что слепило глаза, Кэтрин чувствовала, будто одним своим видом оскверняет его роскошь. Действительно, разве такие женщины, как она, ездят в феррари? Нет, у тех женщин, которые по-настоящему этого достойны, всегда аккуратно уложены волосы (не то что её непослушные вьющиеся пряди, которые с трудом поддавались расчёске). У тех женщин кричащие бирки на одеждах, которую любому мужчине захочется сорвать (не то что её нагонявшие тоску юбки и скучные рубашки). У тех женщин длинные ноги, высокие каблуки, идеальная внешность… А Кэтрин никогда не была идеальной.
Вот и сейчас, прибыв к витым, изящным воротам на такой шикарной машине, она чувствовала себя слишком неидеальной. Та же Джил, красивая и высокая, очень органично смотрелась здесь, в столь ухоженном саду, что сомнений не было: над ним трудились десятки садовников. А она, Кэтрин, лишь нервно оглядывалась по сторонам, уже ощущая, что ещё чуть-чуть ‒ и она бросится бегом прочь.
— Эй, Кэт, кончай нервничать, — негромко позвал Аарон, очевидно, заметив её неловкость. — Всё же прекрасно.
Кэтрин взглянула на него, долговязого рыжего парня, такого нескладного и неуклюжего в своей клетчатой рубашке и гавайских шортах, и внезапно поняла, в чём причина её беспокойства. Нет, дело не только в роскоши и сопутствовавших «неудобных» удобствах. Дело в том, что рядом с ней помимо Джил, Генри и феррари, находился ещё и брат Джил Аарон, некогда лучший друг, но сегодня скорее бывший парень, бывший любовник, бывший… Одним словом, бывший. И стал он им в тот день, когда полгода назад завёл разговор об их совместном будущем. На тот момент они встречались уже около трёх лет и были достаточно близки, чтобы перейти на новую стадию отношений, но вот Кэтрин сомневалась, нужно ли ей это: свадьба, семья, дети. Она работала чуть ли не сутками напролёт в частном исследовательском центре руководителем проекта, а потому ей было очень трудно выделить время на что-то ещё. Конечно, Кэтрин невероятно сильно привязалась к Аарону за время их совместной учёбы, но любила ли она по-настоящему его, парня, который был готов ради неё пойти на всё, чья щенячья преданность не оставляла сомнений в том, что он искренне её любит? Это был один из немногих вопросов, ответа на который Кэтрин не знала до сих пор.
— В каких облаках ты витаешь? Ты только посмотри, кто к нам идёт, — Джил пихнула её в бок, и лишь тогда Кэтрин обратила внимание, что ворота открылись, а к ним по аллее движется загорелый высокий молодой мужчина лет двадцати пяти на вид. Одет он был безукоризненно: белые выглаженные брюки и накрахмаленная рубашка, а поверх них ‒ лёгкая форменная накидка с вышитым на груди цветком магнолии. Весь его лик источал благородство и какую-то непоколебимую, почти осязаемую внутреннюю силу.