Это был второй раз, когда Том вышел за стены крепости. Активность Тварей практически не снижалась, и его навыки целителя оказались куда более востребованы, чем навыки недоучившегося рыцаря.
Вчера же с утра Твари почему-то отошли от крепости и исчезли из видимости дозорных. Магистр Скар принял непростое решение и отправил полноценный дозор для проверки обстановки, и, если это возможно, для того, чтобы проложить небольшой коридор, незанятый Тварями. Но, после того как все сроки возвращения дозора вышли, Скар послушал Герба и позволил еще одной группе выйти на болото для того, чтобы посмотреть, как далеко смог уйти дозор, а также забрать оружие, которого в крепости ощущалась острая нехватка.
Никто не питал иллюзий по поводу того, что где-то там в болотах мог остаться кто-то в живых. Дозор смог уйти на расстояние двух часов от крепости, вот только никакого коридора по пути его следования уже не было. Все те бреши, что оставили погибшие рыцари, были снова заняты Тварями.
Нужно было уходить, возвращаться в крепость. Этот поход и так дался им нелегко, практически все амулеты были истощены, а сами рыцари выглядели как болотные мороки, пошатываясь от усталости. Группа потеряла уже четверых и, скорее всего, не все из оставшихся в живых рыцарей смогут вернуться.
Герб принял решение идти той же тропой, какой они сюда пришли, надеясь, что за это время Твари не сориентировались и обратный путь будет относительно спокоен.
– Оружие, – коротко приказал Герб. – Pax и Грев. Рыцари собрали оружие павших болотников: два клинка в ножнах, связанные между собой бечевкой, лежали рядом с откушенной по локоть, окровавленной рукой одного из рыцарей.
– Клин, – отрывисто проговорил старик. – Скорым шагом вперед!
Выстроившись клином – диагональной шеренгой, боевым строем, позволяющим молниеносно перестроиться в любой другой, рыцари двинулись в гущу тумана, который, казалось, никогда не рассеивался над этим болотом.
Дохлый Шатун и Рогатый Змей напали одновременно с разных сторон. Том принял Шатуна, Рах и Грев выступили против Змея, как против врага более опасного.
Вначале Том почувствовал невероятную вонь, которая всегда окружала Шатуна. Эта вонь была магического происхождения и действовала, как сильный яд. Нужное заклинание вылетело у Тома из головы; чтобы не задохнуться, необходимо было как можно скорее покончить с Тварью. Том поднял меч и приготовился, стараясь дышать неглубоко. А затем из тумана появилась фигура, чем-то напоминавшая медведя. Из свитков библиотеки Том знал, что взгляд Шатуна может вскипятить человеку мозг, поэтому старательно отводил взгляд от того места, которое можно было назвать мордой Твари. Теперь нужно было только решиться.
И он решился.
Том кинулся вперед, занеся меч для удара. Шатун отпрянул, присев на задние лапы. Сделав ложный выпад, парень швырнул в Тварь щит и меч. Со стороны казалось, что оба броска прошли одновременно, но на самом деле щит полетел в Дохлого Шатуна на крохотную долю мгновения раньше. Тварь отреагировала на щит, втянув башку в плечи, но от меча уйти не успела. Клинок рассек жирные складки, глубоко погрузившись в тело. Шатун зарычал, напрягся, словно для рывка, но, вдруг обмякнув, обрушился на землю. Том скакнул к нему, подобрал щит, выхватил меч и откатился в сторону – туда, где Рах и Грев добивали Рогатого Змея. Только после этого Том смог позволить себе облегченно вздохнуть – получилось!*
Практически сразу на них набросилась стая крылатых гадюк. Рах погиб мгновенно, Грев, повернувшись и отбросив в сторону меч, вытянул вперед руки, из которых выросли огненные плети, и хлестнул этими плетями первую подлетевшую Тварь. Практически одновременно с Гревом похожие плети выпустил из рук Герб и присоединился к рыцарю.
Но тут поднял голову Рогатый Змей, которого рыцари посчитали уже мертвым, и ударил Грева в спину огромным рогом. Пробив доспех рыцаря насквозь, рог вышел из груди.
Тома мутило после встречи с Шатуном, тело отказывалось ему повиноваться. С трудом подняв меч, он неуклюже прыгнул в сторону Змея и рубанул по тому месту, где у Твари начиналась шея. Конвульсивно дернувшись, Змей затих. А последняя гадюка упала, перерубленная пополам огненной плетью.
Плети тут же угасли. Шатаясь, Герб подошел к связке мечей и выдернул себе один. Потом подобрал треснувший щит Раха.
– Вперед! Не останавливаться…– хрипло выговорил старик.
Том глянул в лицо Герба и закусил губу. Борода рыцаря, всегда аккуратно подстриженная и причесанная, теперь была всклокочена и черна от крови и грязи. Под левым глазом тянулась глубокая рана с драными краями, а вместо правого глаза чернела пульсирующая кровью пустота. «Сегодня мы все погибнем», – вдруг ясно понял Том.
К его удивлению, больше им на пути никто не встретился. И когда впереди показались первые деревья Тихого леса, рыцари остановились. «Спасены? – со странным равнодушием подумал Том. – Спасены…».
Он не успел закончить мысль, когда перед болотниками выросла черная фигура, покрытая панцирем, словно сделанным из черного зеркала, которое вобрало в себя саму Тьму.
— Черный Косарь, — выдохнул Герб и поднял меч. Том, понимая, что все их сопротивление совершенно бесполезно, встал рядом с Гербом.
Удар Твари был страшен. Рыцарей откинуло друг от друга и сильно приложило к земле, выбив дух. Когда Том слегка очнулся, он приподнялся на локтях и увидел Герба, лежащего в десяти шагах от него, а затем весь его обзор заслонила черная фигура.
Некоторое время ничего не происходило, и Том рискнул как следует рассмотреть панцирь Твари. Вначале панцирь просто напоминал непрозрачное зеркало, но через несколько мгновений с черной блестящей поверхностью стало что-то происходить, появились какие-то завихрения, которые, в конце концов, остановились, образовав четкую картинку. Приглядевшись к этой картинке, Том с каким-то суеверным ужасом узнал в ней собственное отражение.
Практически сразу в голове Тома зазвучал голос.
— Почему ты так старательно пытаешься меня ненавидеть? – Том молчал. То, что он понимает Тварь, было неожиданностью, но он решил уже ничему не удивляться. – Так почему ты так пытаешься меня ненавидеть? Ведь мы с тобой так похожи.
— Нет, — прошептал Том. Парень понимал, что говорить нет никакой необходимости, но звук собственного голоса его успокаивал, напоминая, что он еще жив.
— Нет? Подумай хорошенько, вспомни, кем ты был, — в голове Тома замелькали картинки прошлого, которое он уже начал забывать. Ощущение могущества, верные слуги, готовые на все, чтобы доставить удовольствие своему повелителю…
— Нет, — снова прошептал Том, — мы с тобой не похожи.
— Почему ты упрямишься? – голос в голове был спокойным. – Хочешь, я продемонстрирую тебе свое умение в магическом плане? Может быть, после этого ты станешь более сговорчивым?
Отражение юного рыцаря на панцире Твари исказилось, вокруг него стала собираться воронка непроглядной тьмы, которая спустя несколько секунд ударила в грудь Тома. Парень закричал от непереносимой боли, а перед глазами замелькали картинки, которые демонстрировали ему, что происходило в тот момент, когда он корчился на земле. Только все это явно происходило в том другом мире.
Вот громко вскрикнул спящий мальчик, показавшийся Тому смутно знакомым. Мальчик вскрикнул еще раз и схватился за лоб. Над мальчиком склонилась женщина с недовольным выражением лица, но тут и она и Том увидели, как из-под пальцев ребенка на лицо потекла кровь. Недовольное выражение лица женщины сменилось на испуганное, и она дрожащей рукой отодвинула окровавленную ладошку ребенка. На лбу мальчика странный шрам в виде молнии уже перестал кровоточить, но выглядел воспаленным. Ребенок поднял залитую слезами мордашку, а женщина вдруг сильно прижала его к себе и принялась слегка укачивать.
Дальше картинки стали стремительно сменять друг друга: вспыхнула красным светом старинная чаша, стоящая на полке в темном помещении. Зашипела и выгнулась всем телом огромная змея, шарахнула по земле хвостом, но через пару секунд успокоилась и вытянулась во всю свою немаленькую длину. Слетела с головы статуи какого-то старика изящная диадема, завертелась на полу и вдруг разлетелась на несколько обломков. Массивный серебряный медальон на короткой толстой цепочке начал быстро чернеть, и за мгновение стал похож на кусок угля. Камень в старинном перстне зашатался и треснул прямо посредине. Книжка, в которой Том узнал свой дневник, разлетелась по роскошной комнате вырванными листами.
Когда боль чуть утихла, Том перевернулся на спину и рассмеялся.
— Почему ты смеешься? – полюбопытствовала Тварь.
— Все уничтожил? – он ни разу не вспомнил о крестражах за все то время, что провел здесь. Вообще, вся та жизнь отошла куда-то на задворки сознания, выдвинув на передний план только одно желание: выжить, во что бы то ни стало. А потом на смену этому желанию пришло другое – отомстить за смерть Трури. – А кто этот мальчишка? Поттер? Значит время здесь и там течет по-разному. – Голос Тома звучал глухо и скрипуче. Сильно болело горло, похоже, он сорвал голос, когда выл, катаясь по земле.
— Я не уничтожал осколки твоей души, я вернул их на место. Все, кроме одного. Когда тебя выкинуло в этот мир, минуя Порог, от остатка отделились два совсем небольших куска. Один попал в мальчишку. А второй отправился в свободный полет, и сейчас чувствует себя вполне самостоятельным, но он не доставит нам проблем.
— Нам?
— Я знаю, как пройти в твой мир, — в голове Тома замелькали какие-то незнакомые магические формулы. – Сам я не смогу создать одноразовое подобие Порога, такая магия доступна только человеческому созданию, но это сможешь сделать ты.
— Тебе мало этого мира?
— Здесь эти ненормальные рыцари не пускают ни меня, ни мою свиту дальше этого болота.
— Я тоже рыцарь, — просипел Том.
— Ты? – Тварь откинула назад голову и захохотала. — Нет, я уже говорил, что мы похожи. Прими меня, стань мной, а я в свою очередь стану тобой. Мы будем составлять с тобой единое целое, мы будем править мирами! И уничтожать всех, кто не склонит пред нами голову.
Том просто закрыл глаза. Обостренный, натренированный слух уловил, как немного пошевелился Герб. «Жив, — подумал Том, — надолго ли?».
«Черный Косарь это Тварь, которую невозможно убить, можно только попытаться ее убить», — Трури появился в измученном мозге, как живой. Он улыбался, глядя на Тома, и продолжал терпеливо объяснять ему банальные вещи. Парень не боялся, что все еще ждущая ответа Тварь может это увидеть. Пусть видит.
Картинка сменилась. Полутемная комната, детская кроватка, зеленая вспышка и рыжеволосая женщина, кинувшаяся наперерез.
Том резко открыл глаза.
— Я понял, — прошептал он, — я знаю, что нужно делать.
Тварь, видимо, что-то почувствовала, потому что в голове Тома зазвучал довольно раздраженный голос.
— Ну, что ты решил?
— Нет, мой ответ — нет, — Том выхватил кинжал. — Я не пущу тебя ни в этот, ни в мой мир. Потому что я – рыцарь Порога, и я – человек!
Твари словно взбесились, они атаковали крепость совершенно бездумно, просто бросаясь на мечи защитников.
Магистр Скар, отбив очередную атаку, развернулся, чтобы принять очередную Тварь, и, с несвойственным ему удивлением, обнаружил, что врагов больше поблизости нет.
Он прислонился к стене и снял шлем. Во время битвы магистр никак не мог сосредоточиться. Его мысли постоянно возвращались к Тому, этому странному человеку, занявшему место погибшего Кая. Скар каким-то чутьем, свойственным только болотникам, чувствовал чуждость Тома этому миру. Но парень был человеком, в этом магистр не сомневался. Возможно, запутавшимся и заблудившимся в собственной жизни, но человеком. Был. Потому что никто в крепости уже не сомневался в том, что отряд Герба был уничтожен на болоте. Хотя рыцарю-болотнику не пристало сожалеть о погибших товарищах, магистру Скару почему-то казалось, что время самого юного рыцаря отряда, отправившегося сегодня на смерть, еще не пришло. Этот юноша должен был идти своей дорогой еще долго, если бы не приход Черного Косаря. Если бы сам Том не захотел стать на путь сражения. Если бы магистр нашел достаточно правильных слов, чтобы удержать его в крепости. Как много этих «если»… Скар надел шлем и пошел по стене, снова выискивая врага.
Крик одного из рыцарей заставил его вздрогнуть. Крик раздавался от места, куда втягивали корзину с пришедшими в крепость.
Скар поспешил к столпившимся у подъемника рыцарям и посмотрел на то, что привлекло их внимание.
Со стороны Тихого леса, шатаясь, шел человек, неся что-то на руках. Или кого-то. Скар первый прыгнул в корзину подъемника, и его быстро опустили на землю за пределами крепости.
Рыцарь шел прямо на него, но у Скара появилось стойкое чувство, что идущий его не видит. Когда рыцарь подошел ближе, магистр с трудом узнал в нем Герба.
Вид старика был ужасен. На окровавленном и закопченном лице поблескивал один глаз – на месте второго запеклась кровь. Борода была наполовину сожжена. Губы рыцаря подергивались, и шел он, похоже, на одном только упрямстве, а на его доспехах были видны следы от сильнейших ударов. Скар удивленно поднял брови: характер повреждений говорил о том, что Герба били мечом. Как такое могло быть?
Герб был без оружия, без щита, а тело, которое он упорно тащил к крепости, оказалось телом Тома. Скар в очередной раз удивился, насколько маленьким выглядел юноша, точнее совсем еще мальчик, в руках дюжего рыцаря.
И сколько силы таилось под этой обманчиво хрупкой внешностью.
Кирасы на парне не было – только рубаха, изорванная, испачканная грязью, кровью и копотью, но лицо его казалось неожиданно чистым и очень спокойным, даже, можно было сказать, покойным. Как будто этот парень нашел ответы на все свои вопросы. А еще, его лицо было белым. Слишком белым. Смертельная бледность заливала лицо Тома, и причину этого Скар определил сразу: в левой стороне груди парня торчала рукоять кинжала, вбитого точно и умело – прямо в сердце.
*Битва Кая.
========== Глава 4. ==========
Посланник короля Гаэлона сидел перед Магистром Скаром и мучительно размышлял на тему, что все эти рыцари просто ненормальные.
— Что хочет от меня его величество?
— Его величество желает, чтобы лучший рыцарь явился ко двору, — злорадно проговорил Карахас.
— Это очень трудная задача, выбрать среди рыцарей Болотного Порога лучшего, — задумчиво произнес Скар. – Я бы назвал лучшим сэра Тома. Он один из пяти, кто сумел победить Черного Косаря.
— Что за Черный Косарь?
— Это Тварь, которую невозможно убить, ни мечом, ни магией. Ее можно только попытаться убить. Том понял, что нужно делать, чтобы победить Тварь.
— Вот, именно он мне и нужен.
— Это невозможно. В том бою сэр Том погиб. Когда его доставили в крепость, его сердце уже не билось. Но не это является настоящей причиной. Просто Тому пришла пора уходить из крепости.
— Я не понимаю…
— Сядь, — властный голос Скара заставил Карахаса сесть на стул, с которого он вскочил. — Ты еще не услышал ответа на свой вопрос. «Есть хищник и жертва, – нараспев произнес Магистр, словно что-то или кого-то цитируя, – и есть нити. Из бурлящей крови, звона клинков, ярости и силы, рваного страха и отчаянной жажды возникают они. Нити стягивают бьющихся воедино – и вот уже нет ни хищника, ни жертвы. Потому что их никогда и не было. Потому что хищнику всегда казалось, что он хищник, а жертва никогда не забывала о том, что она жертва. Но на самом деле все не так, и это становится понятным, лишь когда два станут одним. И забьется одно сердце. И тот один отсечет от себя ненужное и слабое, оставив истинную сущность. В этом великая тайна и единый закон…» Кто бы мог подумать, насколько это верно! Догадка Тома о свойствах панциря Черного Косаря оказалась правильной.
Тут Магистр ненадолго прервался, чем сразу попытался воспользоваться Карахас. Он снова поднялся, но Скар пригвоздил его взглядом к стулу:
– Сядь! Ты еще не получил ответа! Да, он правильно рассудил, что простейший способ защититься от чего-то – стать этим «чем-то». Панцирь Черного Косаря и впрямь становился тем, чем стремились уничтожить тварь. Но и это еще не все. Магия Черного Косаря была в том, что тварь сплетала себя воедино со своими противниками. Нити… Да, нити… Незримые нити. Магия Черного Косаря соединяла свою сущность с сущностями бьющихся против нее людей. Каждый из воинов становился одним целым с Тварью. Люди не могли убить тварь, потому что ни один человек не способен убить себя – это заложено в его природе!..