- Аббат... – Начала было она, из последних сил пытаясь сохранить самообладание.
- Сейчас здесь нет аббата, – прикоснувшись пальцами к ее губам, остановил ее Арамис, – здесь сейчас есть только Рене дЭрбле, Арамис, любящий вас и, надеюсь, любимый вами, Анна-Женевьева...
Она подняла на него глаза и поняла, что, как и шесть лет назад, готова полностью отдаться во власть его взгляда, его рук, его губ.
И когда Арамис медленно наклонился к ее лицу, и она ощутила на своих губах сладкий и не забытый с годами вкус его губ, она уже не сопротивлялась. Она легко позволила ему обнять ее, притянув к себе. И только сейчас, почувствовав своим телом его тело, вдохнув его запах, она поняла, как по нему соскучилась за эти годы.
Последний бастион в лице шелкового ночного пеньюара пал без каких-либо усилий со стороны Арамиса. Анна-Женевьева полностью растворилась в своих чувствах, чувствах женщины, соскучившейся по прикосновениям любимого, по его поцелуям. Она сама тянулась к нему, каждой клеточкой своего тела впитывая то волшебство, что сейчас снова, как и шесть лет назад, происходило между ними.
Она не боялась, что вдруг появится муж. Ему никогда не было до нее дела, он не любил ее. И она была уверена, что, если бы не Арамис, она бы никогда не узнала, что такое любить и быть любимой, полностью отдаться мужчине, которого любишь каждой клеточкой своего тела и души.
Арамис легко поднял ее на руки и понес к кровати. Анна-Женевьева обвила руками его шею. Ее прерывистое, горячее дыхание обжигало Арамиса. Он давно уже забыл про все обеты и правила, запрещавшие ему, аббату, мирские страсти. Искупать свой грех молитвами он будет потом. Сейчас он был просто мужчиной, в чьих объятиях дрожала женщина, которую он любил и хотел каждой клеточкой своего тела. И, как он понял и признался в этом самому себе, так было все эти годы с момента их первой встречи и первой ночи.
Он бережно положил Анну-Женевьеву на шелковые простыни. Она лежала такая нежная, зовущая... Ее грудь прерывисто поднималась, губы притягивали подобно магниту. «Прости, Господи...» – Последнее, что он подумал, прежде чем страсть полностью захватила его, разорвав в клочья остатки разума. Ему хватило считанных секунд, чтобы избавиться от рубашки и всего остального.
Она лежала на его груди, счастливая, упивающаяся этими мгновениями и вдыхала запах его тела. Он обнимал ее, прижимал к себе и целовал ее пахнущие жасмином волосы. То, что произошло между ними только что, было так же прекрасно, как и тогда в первый раз, даже еще прекраснее... Истосковавшись друг по другу, они даже не пытались сдерживать себя и свои порывы.
Она поцеловал его грудь и подняла на него глаза.
– Когда ты догадался? – Только и спросила она, понимая, что Арамис прекрасно знает – о чем она говорит.
- Как только увидел его глаза. Ведь я каждый день вижу эти глаза, когда смотрюсь в зеркало. – Улыбнулся он ей. – Почему ты не сказала мне раньше? Почему не сообщила?
- Я не могла. Я боялась. Когда я поняла, что у меня будет ребенок, я испугалась, что герцог заподозрит неладное. Ты знаешь, что наш брак, как многие браки в нашем сословии, был браком по расчету, и как женщина я его никогда не интересовала. Мне пришлось, понимаешь, пришлось провести с ним ночь, чтобы он ничего не заподозрил! – Она с таким отчаянием во взгляде посмотрел на него, что Арамис прекрасно понял, как тяжело ей тогда далась эта ночь, проведенная с тем, кто как мужчина был ей противен. И неведомая ему раньше ревность пронзила все его существо. Он ласково обнял ее, прижал к груди и поцеловал.
Господи, как же ему хотелось, чтобы это не кончалось, чтобы эта ночь не кончалась, чтобы он всегда мог вот так обнимать ее, целовать, чувствовать, как она податливо откликается на его прикосновения.
На какое-то мгновение он пожалел о том, что не может открыто быть с ней, открыто прокричать на весь мир, что у него есть сын. Увы... Он уже выбрал свой путь много лет назад и должен нести свой крест до конца. Но теперь... Теперь его жизнь обрела совсем иной смысл в лице маленького Анри...
- Неужели герцог ни о чем не догадался? – Спросил он Анну-Женевьеву. – Ведь Анри совсем на него не похож!
– Удивительно, но нет... Не догадался. Впрочем, он особой сообразительностью никогда не отличался.
«Это верно» – ухмыльнулся про себя Арамис, вспомнив, как за ужином герцог не заметил их с Анной-Женевьевой стрельбы глазами.
- Я обещаю тебе. – Он нежно посмотрел в ее глаза. – Обещаю, что отныне, даже если меня не будет рядом, я всегда буду помнить о тебе и нашем сыне и заботиться о вас. Ты и сама будешь это чувствовать, поверь мне. Ты поймешь те события и знаки, что будут случаться в его жизни, которые скажут тебе о том, что это я, что я с вами...
- Я знаю, я понимаю, о чем ты. Я же обещаю тебе, что однажды Анри узнает всю правду о своем отце. – Она обняла его и с грустью смотрела, как над горизонтом занимается рассвет.
Это означало, что у них осталось несколько минут. А потом... Потом он снова уйдет, как всегда уходил, оставляя после себя сладкую боль в ее сердце и надежду на новую встречу.
Во время завтрака она смотрела на него, словно хотела насмотреться на долгие дни и ночи вперед. Ведь ни она, ни он не знали, когда им будет суждено встретиться снова. Арамис старался держать себя в руках и ему это почти удавалось, по крайней мере, герцог не заметил ничего необычного в поведении аббата. Но Анна-Женевьева видела, скольких усилий стоило Арамису сохранять непроницаемое выражение лица. Особенно когда нянька привела Анри, и тот подошел к гостю попрощаться с ним. Она видела, с какой нежностью и одновременно болью в глазах Арамис погладил мальчика по голове и благословил его.
И, как она себя ни готовила, но когда он вскочил в седло, и лошадь уже готова была унести своего всадника дальше, ее сердце вдруг заныло так, что она боялась рухнуть без чувств. Она встретилась с любимым глазами, и их взгляды сказали в это мгновение больше, чем любые слова:
«Я люблю тебя, Рене... Береги себя. И возвращайся...»
«Люблю тебя, Анна-Женевьева... Береги себя и нашего сына. Мы еще обязательно встретимся...»
Он пришпорил коня и отправился дальше в путь, унося с собой в сердце сознание того, что у него, как и у его друзей, ЕСТЬ теперь его продолжение на этой грешной земле...
====== Глава 5. ======
ГЛАВА 5.
В которой Рене начинает свое путешествие.
Спустя три часа после своего открытия, Рене уже немного пришел в себя и даже успел поверхностно осмотреть мансарду и более подробно сундук на предмет еще каких-нибудь подсказок, касающихся Герба дружбы. Но ничего дельного не нашел. Все остальные письма в сундуке тоже принадлежали предкам, но никаких намеков на Арамиса или других мушкетеров там не было. Рене так же не встретил больше ни одного упоминания о Гербе и его пропавших составных частях.
И вот спустя три часа он сидел на кухне, пил уже нормально сваренный кофе и думал, что же ему теперь делать дальше.
- Ну, хорошо. Теперь ты знаешь, кто ты и у тебя есть крест. – Разговаривал он сам с собой за пятой или шестой по счету чашкой кофе. – А дальше? С чего начать поиски других потомков?
Рене уже до такой степени насмотрелся на Герб, что у него начало рябить в глазах. Но он снова и снова впивался взглядом в серый камень, надеясь на подсказку.
- Герцог, ну помогите же! – Умоляюще поднял он глаза к потолку, обращаясь за подмогой к своему знаменитому предку.
Тишина...
Рене потер покрасневшие глаза и отправился за очередной чашкой кофе. Его взгляд упал на новенькую бутылку анжуйского вина. «Может, принять чего покрепче кофе?» – подумал он. – «А вдруг поможет...»
Он взял в руки анжуйское, открыл его и, уже практически поднеся бутылку к бокалу, вдруг замер.
- Один из рисунков на поле Герба – виноградная лоза. – Со стороны Рене напоминал умалишенного, разговаривавшего не то с бутылкой, не то с самим собой. – Но в равной степени это может принадлежать как Атосу, так и Портосу. Хотя я скорее склоняюсь к Портосу. Берет – это стопроцентный знак д’Артаньяна. Лилия... Если вспомнить Дюма и предположить, что там не только мушкетеры не выдуманы, то лилия – это Атос. Тогда получается, что виноградная лоза – это Портос. И это логично, если вспомнить, что по Дюма Портос был большим любителем хорошего вина и даже имел собственные виноградники.
Стоп! Рене вдруг подумал, что можно попробовать что-то узнать о Портосе и его потомках, если выяснить, где именно жил могучий великан.
Рене вернулся в комнату, включил ноутбук и, не обращая внимания на яростно сверкающий значок в аське, обозначающий главреда, полез во всемирную паутину в поисках винодельческих районов Франции.
- Эльзас, Божоле, Бержерак, Бордо, Бургундия, Шампань, Юра, Луара, Рона, Лангедок... – Перечислял он вслух. – Не объезжать же мне их все по очереди. – Растерянно пробормотал Рене. – Так мне и всей жизни не хватит.
Рене грустно посматривал на экран ноутбука, откровенно не зная – что делать дальше. Может, все же начать с потомков д’Артаньяна? Уж их то, скорее всего, стоит искать в Гаскони. С Атосом же на первый взгляд все выглядело совсем плохо – Рене вообще понятия не имел, где искать его потомков.
И тут Рене увидел на экране мигающий значок рекламы – «Только сегодня билет в легендарную винодельческую долину Луары всего за полцены. Предложение ограничено! Торопитесь! И вы сможете насладиться великолепным Каберне фран и Пино дОнис под звуки рождественских гимнов.»
- Возможно, это знак. А, может, и нет... – бормотал он, набирая номер авиакомпании. – Но с чего-то надо начать. Алло! Добрый день, девушка. Я бы хотел забронировать один билет в Луару по вашей акции. Предложение еще действительно? Замечательно! Мои паспортные данные? Конечно. Записывайте...
Спустя полчаса Рене уже одной рукой упаковывал чемодан (ноутбук, аккуратно завернутый в свитер герб и крест, еще пару свитеров и так по мелочи), а другой набирал номер такси. Самолет вылетал из аэропорта Шарля де Голля через три часа. А значит, на все про все у него оставалось... Да вообще времени не оставалось!
Ему повезло. Несмотря на снегопад, такси было у подъезда его дома через двадцать минут. И снова везение... Дорогу в аэропорт успели расчистить одной из первых и Рене, все равно безбожно опаздывая, успел подлететь к стойке регистрации буквально за минуту до окончания этой самой регистрации.
Немного не рассчитав скорости, Рене у самой стойки буквально влетел в спину уже забирающего зарегистрированный билет мужчины.
- Извините... Я очень спешил и... – Запыхавшимся голосом только и смог вымолвить он, потеряв дар речи, стоило обладателю спины повернуться к Рене лицом.
На вид мужчина был лет 30-35, по комплекции вмещавший в себя, как минимум, двух Рене и ростом на голову выше. Это при том, что Рене всегда считал себя высоким, да и почти 1,80 роста позволяли ему это утверждать.
- Молодой человек, – пробасил обладатель недюжинной комплекции и нехилого роста, – вы всегда не смотрите перед собой, когда спешите? Глаза вы, что ли, дома забываете...
Рене задумался было над до боли ему знакомой фразой, но не успел сообразить – чем ему так знакомы эти слова – как мужчина исчез по коридору, ведущему на посадку, а девушка у стойки торопливо трясла Рене за рукав, напоминая, что пора бы поторопиться.
Спустя десять минут Рене уже входил в салон самолет, а девушка-стюардесса закрывала за ним дверь. «Фух... Успел...» – облегченно выдохнул он. На билете значилось место 5 С бизнес-класса, и Рене отправился по коридорчику авиалайнера к своему ряду.
Но подойдя к указанному на билете месту, Рене с удивлением обнаружил на нем того самого великана, в которого влетел у стойки регистрации.
- Месье... Прошу прощения, но это мое место.
- Ничего подобного. – Пробасил великан. – Это мое место.
- Позвольте с вами не согласиться. Вот мой билет. Место 5С, бизнес-класс.
- Хм... А вот мой билет. Место 5С, бизнес-класс. – И великан невозмутимо взял какой-то журнальчик из кармашка кресла впереди.
- Но... – Рене начал терять терпение, не зная при этом, что сказать и делать. Мужчина-великан никак не отреагировал, продолжая читать журнальчик.
В этот момент к ним подошла заметившая, что что-то не так, стюардесса. Быстро разобравшись в ситуации, она извинилась перед Рене за такую досадную оплошность и предложила занять место в следующем ряду, на котором, как выяснилось, подремывал один из стюардов. Тот освободил место, уйдя в кабину пилотов. И вскоре Рене уже собирался немного подремать в надежде, что во сне ему приснится умная мысль на тему, где именно в Луаре искать следы Портоса, как вдруг на его колени опустилось что-то настолько тяжелое, что вместо крика боли Рене только смог охнуть. Глаза открылись сами собой, и Рене увидел, что это тот самый великан решил прилечь и откинул спинку кресла!
- Месье, я удивляюсь, как вы вообще прошли весовой контроль перед посадкой... – Прохрипел Рене. Этот здоровяк уже начинал его раздражать. – Даже без багажа вы явно превышаете норму.
- ЧТО????? – Великан поднялся и, повернувшись к Рене, схватил его за шиворот свитера. Рене на подсознательном уровне успел порадоваться, что кресла привинчены к полу. Иначе бы громила поднял бы его вместе с креслом.
На шум уже бежали два стюарда.
- ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ, СМОРЧОК! – Не утихал великан. – ТАРАКАШКА НЕДОКОРМЛЕННАЯ!!!
- Но я, по крайней мере, не давлю окружающих подобно дорожному катку. – Рене понимал, что усугубляет ситуацию, но остановиться не мог.
- АХ, ТЫ, ШМАКОДЯВКА!!!!!!! – Великан уже напоминал вулкан в момент максимального извержения.
- Господа, господа... – Стюарды безуспешно пытались вырвать Рене из мощной хватки великана. – Успокойтесь, господа! Иначе мы будем вынуждены сесть в ближайшем аэропорту и сдать вас полиции!
Упоминание полиции смогло, наконец, утихомирить великана. Он освободил Рене от своей цепкой хватки, но долго еще что-то бурчал и пыхтел себе под нос.
Спустя какое-то время Рене стало неловко от своих слов. Он понимал, что сам спровоцировал великана, отозвавшись не в самых приятных выражениях. Он поднялся со своего места и аккуратно перегнулся через спинку кресла великана.
- Месье, – осторожно начал Рене, – простите меня за мое вспыльчивое поведение. Мне очень неловко, я не хотел вас оскорбить.
Рене уже ожидал, что мужчина в ответ вспылит или пошлет его... ну, куда подальше... Но великан помолчал мгновение, хмыкнул и неожиданно попросил сидящего рядом с ним мужчину поменяться с Рене местами, дабы он и Рене могли бы спокойно поговорить и прояснить все недоразумения.
И вот они уже сидели рядом, молча поглядывая друг на друга какое-то время.
- Вы это..., – начал, наконец, великан, – тоже простите меня. Мой дурацкий вспыльчивый характер. Это у всех мужчин нашего рода. Говорят, наследственное. – Ухмыльнулся он, и Рене впервые увидел его улыбку. – Мишель Третьян. – Протянул он руку.
- Рене Эрблес.
Рукопожатием они словно подвели черту под прошлыми недоразумениями.
– А вообще я мирный. – Мишель сделал небольшой глоток из предложенного стюардессой бокала вина и, резко сменив тему, проворчал – Это не вино...
- Не понял. – Рене взглянул на соседа, чувствуя, как непонятно откуда в нем появляется симпатия к этому человеку, который только что едва не задушил его.
- ЭТО не вино. – Повторил Мишель. – Я кое-что понимаю в вине, все-таки винодел в шестом поколении.
- Вы – винодел?! – обрадовался Рене, понимая, что этот человек, может быть, поможет ему в поисках наследников Портоса.
- Да. Наша семья уже не одно столетие занимается вином. Еще в XVII веке наш предок разбил виноградники на склонах Луары, и его дела пошли так хорошо, что, говорят, его вино даже подавалось на королевский стол. А это была особая честь в те времена.
- Мишель... – Рене замялся на мгновение, но подумал, что, в общем-то, ничем особым не рискует, кроме как показаться смешным. «Ну, это я переживу, а шанс что-то узнать надо использовать». – Подумал он. – Могу ли я кое-что у вас спросить касаемо виноделия?
- Почему нет? – Добродушный Мишель уже ничем не напоминал недавний вулкан гнева.
- Я лечу в Луару в поисках одного человека. Откровенно говоря, я даже не совсем уверен, что этот человек существует... – Рене заметил удивленно-подозрительный взгляд Мишеля, но раз уж начал, решил закончить. – Но я надеюсь, что он или она все-таки существуют... Так вот. Предок этого человека был уникальной личностью, и мне жизненно важно найти его, если он существует, конечно.