– Ситуация изменилась, мистер Найтхаук. – Мужчина в сером выступил вперед.
– А ты кто такой?
– Меня зовут Марк Диннисен. Я – ваш адвокат.
Найтхаук вновь нахмурился.
– Мой адвокат?
Диннисен кивнул.
– Я – старший партнер юридической фирмы «Хаббс, Уилкинсон, Рейт и Химинес».
– Рейт, – кивнул Найтхаук. – Он – мой адвокат.
– Моррис Рейт стал компаньоном фирмы «Хаббс и Уилкинсон» незадолго до своей смерти в пять тысяч двенадцатом году. Его правнук работал у нас до прошлого года, пока не вышел на пенсию.
– Понятно. Вы – мой адвокат. Почему вы решили, что меня надо будить?
– Мне, право, неловко… – замялся Диннисен.
– Выкладывайте.
– Приняв решение погрузиться в Глубокий Сон, вы передали нам в управление ваш инвестиционный портфель…
– Не портфель, – поправил его Найтхаук. – Шесть с половиной миллионов кредиток.
– Совершенно верно. С тем, чтобы мы инвестировали эти деньги и обеспечивали оплату услуг клиники, в которой вы пребываете, до открытия способа излечения вашей болезни.
– И вам потребовались сто семь лет, чтобы потерять все мои сбережения?
– Как можно! – с жаром воскликнул Диннисен. – Ваши деньги в целости и сохранности и более ста лет приносят доход в девять и тридцать две сотых процента годовых. Если желаете, я готов предоставить цифры.
Найтхаук мигнул и недоуменно уставился на адвоката.
– Если я не разорен, а моя болезнь по‑прежнему неизлечима, какого черта вы разбудили меня?
– Ваш доход составляет примерно шестьсот тысяч кредиток в год. К сожалению, инфляционная спираль Делуроса VIII привела к тому, что клиника определила свои годовые расходы в один миллион кредиток. Если покрывать разницу за счет основного капитала, через десять лет от него ничего не останется. И нет никаких гарантий, что за это время врачи научатся излечивать эплазию.
– Вы пришли сказать, что меня выбрасывают отсюда? – спросил Найтхаук.
– Нет.
– Тогда зачем?
– Мне необходимо ваше решение, – ответил Диннисен, не отрывая глаз от изуродованного лица. – Если бы его мог принять кто‑то еще, я бы никогда не посмел разбудить вас, пока…
– Пока я окончательно не разорюсь, – сухо заключил Найтхаук. – Ладно, продолжайте.
– Мы… то есть, ваши адвокаты… получили в высшей степени необычное предложение, которое может разрешить ваши финансовые трудности и дать вам возможность пребывать в Глубоком Сне до тех пор, пока не будет найден способ излечения вашей болезни.
– Продолжайте.
– Вы слышали о Солио II?
– Планета Внутреннего Пограничья. А что?
– Шесть дней назад там убили губернатора.
– Я‑то здесь при чем?
– Все просто. Известие о том, что знаменитый Вдоводел еще жив, каким‑то образом достигло Пограничья, и планетарное правительство Солио И предложило семь миллионов кредиток за голову убийцы. Половину вперед, остальное – по завершении операции.
– Это шутка? – возмутился Найтхаук. – Я не могу даже сидеть!
Диннисен повернулся к Эгану.
– Доктор, вас не затруднит объяснить?
Эган кивнул.
– Хотя мы еще не научились излечивать вашу болезнь, мистер Найтхаук, в других областях, особенно в биоинженерии, мы достигли значительных успехов. Когда к мистеру Диннисену поступило озвученное здесь предложение, он нашел решение, которое вполне устраивает правительство Солио II, при условии, что мы получим ваше согласие.
Когда к мистеру Диннисену поступило озвученное здесь предложение, он нашел решение, которое вполне устраивает правительство Солио II, при условии, что мы получим ваше согласие.
– Биоинженерия, – повторил Найтхаук. – Вы хотите меня клонировать?
– Только с вашего разрешения.
– Когда я погрузился в Глубокий Сон, мне сказали, что я проживу от силы месяц. Разве мне дождаться, пока мой клон вырастет и станет мужчиной? И почему вы думаете, что правительство Солио II будет ждать двадцать или тридцать лет?
– Вы меня не поняли, мистер Найтхаук, – покачал головой Эган. – Мы более не выращиваем клон от младенчества до зрелости. В последние двадцать лет разработана методика создания клона любого возраста, от шестидесяти минут до шестидесяти лет. Мы предполагаем создать двадцатитрехлетнего Джефферсона Найтхаука, вашу молодую версию в самом расцвете сил.
– Он будет болен?
– Если мы сегодня возьмем клетку вашего тела, то да. Но в музее на Биндере Х хранится нож, которым вас ранили в молодости. Помните этот случай?
– Я не раз получал удар ножом, – ответил Найтхаук.
– Ну разумеется, иначе и быть не могло. – Эган помялся. – Короче, мы связались с музеем и получили ответ, что нам предоставят клетки крови с лезвия. Если они и загрязнены, мы располагаем надежными методами очистки.
– Вы не ответили на мой вопрос: клон, созданный из этих клеток, будет болен?
– Вряд ли – у вас в том возрасте болезни не было. Однако он, как и вы, будет восприимчив к эплазии, и случайный контакт скорее всего приведет к возникновению болезни… точно так же, как это произошло с вами.
Найтхаук нахмурился.
– Эплазия сжирает плоть прямо с костей. Выгляжу я чудовищно. Такой болезни я не пожелаю злейшему врагу. Как же я могу заразить ею того, кто будет мне ближе сына?
– Он будет лишь вашей тенью, копией оригинала, – уточнил Диннисен. – Его единственное предназначение – сохранить вам жизнь. Иных причин для его создания просто нет.
– Взгляните на эту проблему и с другой стороны, – добавил Эган. – Если вы разрешите создать клон, возможно, вы оба доживете до того времени, когда от эплазии перестанут умирать. А без вашего разрешения один наверняка умрет, а второй даже не родится.
– С такой постановкой вопроса делать выбор куда легче, – признался Найтхаук и глубоко вдохнул. – Господи, как же я устал. Проспал, понимаешь, больше века, а сил совсем нет.
– Я это предусмотрел. – Диннисен достал карманный компьютер. – Здесь у меня копия соглашения с Солио II и разрешение на создание клона. Отпечатка вашего большого пальца вполне достаточно для того, чтобы оба документа вступили в законную силу, – адвокат улыбнулся. – А потом мы вновь отправим вас в Глубокий Сон.
– Когда будет готов мой клон? – спросил Найтхаук, пытаясь поднять руку. В конце концов Эган помог ему приложить большой палец к сканирующей пластине компьютера адвоката.
– Если мы ускорим процесс, через месяц.
– Так быстро?
– Я же говорил, в биоинженерии мы достигли впечатляющего прогресса.
Найтхаук кивнул и вновь посмотрел на доктора.
– Мне надо поесть.
– Это лишнее, – возразил Эган. – Раз юридические формальности улажены, бодрствовать вам ни к чему.
– И найдите мне кровать, – продолжил Найтхаук.
– Кажется, вы меня не слушаете, – обиделся Эган.
– Через месяц у вас будет мой здоровый двадцатитрехлетний двойник, так? – спросил Найтхаук.