Юлия Клыкова
«Не моя мама»
1
«Я всё знаю. Ты всё время врала. Ты не моя мама. Поэтому и не любишь меня…»
Прозрачная пелена перед глазами сгустилась и задрожала — буквы расплылись, слова потеряли чёткость. Рука сама собой скомкала линованную бумажку и бросила на стол, где её тут же деловито перехватила Ленка. Разгладив мятый листок, подруга быстро пробежала его взглядом и посмотрела на Машу:
— Это надо выкинуть. Лучше сжечь. Если попадёт в полицию, проблем не оберёшься!
— С ума сошла? — от возмущения у неё мгновенно высохли слёзы. Рванувшись к приятельнице, Маша протянула ладонь к записке, — Отдай!
— Маш, ты чего? — Ленка растерялась и без споров вернула бумагу, — Неужели не понимаешь? Если полиция это увидит, на тебя сразу насядет опека. Начнут выяснять — что да как, не обижаешь ли ребёнка, не бьёшь ли, не заставляешь работать…Тебе оно надо? Хочешь, чтобы отобрали?
— Не хочу, — буркнула Маша, пряча листок в карман, — Но если я не покажу эту записку, меня пошлют куда подальше — скажут приходить через три дня. А то ты не знаешь!
— Ну и что? — неподдельно изумилась Ленка, эмоционально всплёскивая руками, — Мы за эти три дня сами его найдем! Маш, ты чего? Серьёзно поверила, будто он куда-то сбежал? Ты меня прости, но твой Кирюха — типичный маменькин сынок. Тепличный, послушный и мягкотелый. Небось обиделся на что-то и решил попугать. Наверняка отсиживается у кого-то из друзей!
Маша нахмурилась — ей совсем не понравилось определение Ленки, касающееся Кирилла. Это неправда! Она не носится с сыном, как наседка! И не давит на него. Ну, почти. Да, Кирюша очень спокойный и застенчивый мальчик… Но если он чего-то не хочет, заставить его просто невозможно!
С трудом сдерживая злость, Маша выдохнула сквозь сцепленные зубы:
— Лен… Ты, конечно, моя подруга… Но извини — иногда такую пургу гонишь. Так и хочется по морде съездить. Очнись уже! У меня сын пропал! А ты предлагаешь в какие-то игры играть! Или у тебя со зрением плохо? Он же написал почему ушёл! Почему не хочет со мной жить! Нет его у друзей, я уверена. Тепличный или нет, но упрямый. Как и я. И если что-то втемяшил в голову, пойдёт до конца…
Ленка слушала страстный монолог с мрачноватым выражением лица, выстукивая на столешнице раздражающую дробь длинными острыми ногтями. Постепенно, с каждым новым словом, недовольная мина трансформировалась — обиду сменило недоумение, потом подозрение, и, наконец, понимание:
— Машуль, ты что… Хочешь сказать… Этот бред — правда? Кирюха не твой сын?! Да ну! Не может быть! Он же вылитый ты!
2
Перрон за окном дёрнулся и побежал. Электричка тронулась. Какое-то время, Кирилл сидел молча и бездвижно — прижавшись щекой к стеклу и провожая взглядом пролетающие мимо высотки. В голове царила пустая и гулкая тишина — как в том огромном железном баке, который он с друзьями отыскал на территории заброшенного завода.
Зачем он сбежал?
Теперь, устроившись на оббитом дерматином сиденье и глядя сквозь мутноватое запылённое стекло, он и сам не мог сформулировать чёткого ответа на этот вопрос. Эмоции, ослепившие его, когда в руки попали документы, хранимые мамой в запертом секретере, опустошили до самого дна, и теперь, в душе не осталось ничего, кроме застарелой обиды.
Хотя… Он ведь не его мама…
Но зачем?! Зачем, зачем, зачем? Зачем она забрала его к себе, да ещё и усыновила? Племянника, сына сестры — если совсем не любит его?
В том, что это так — Кирилл не сомневался. Если бы тётя… Да, именно так — если бы тётя любила, она не унижала бы его. Не кричала бы на него такими злыми словами, что от обиды, сердце заходилось бешеным стуком, а рот почему-то наполнялся горьковато-солёной слюной.
«Ты безынициативный неумеха! Тупица! Лентяй! Ничего не способен довести до конца! Почему прогуливаешь занятия в художественной школе? Опять? Я столько денег выбросила на скрипку! И снова пустые траты! Ты никогда ничего не добьёшься в жизни!»
Однажды он попытался объяснить, что ему совсем не нравится ни скрипка, ни рисование, ни — так, на всякий случай — пение или танцы. Признался, что хотел бы записаться на каратэ. Стать сильным, научиться драться…
«Драться? Постоянно ходить в синяках? И какая в этом практическая польза? Ну что молчишь? Хочешь работать охранником? Это твоя цель в жизни? Хватит нести чушь! Садись делай уроки. И учти: ещё раз я услышу, что ты пропускаешь рисование… Забудь о своих друзьях!»
Кирилл вздохнул, подышал на окно, и провёл пальцем по стеклу, выводя кривоватые неловкие буквы. Странные всё-таки люди эти взрослые. Не хотят чего-то делать, но всё равно заставляют себя. Почему так? Нравится быть хорошими? Постоянно злиться и раздражаться, глядя на ненавистного племянника… Но всё равно терпеть, стиснув зубы?
Он бы так не поступил. Если бы ему ужасно не хотелось, никогда бы не забрал ребёнка сестры. Пусть живёт себе в детском доме. Кто знает, может, так и лучше? Хотя бы всё по-честному...
А если бы совесть стала мучить — присылал бы деньги и подарки. Так куда лучше, чем постоянно обзываться с такой злостью и ненавистью в глазах, будто хочешь убить…
Кирилл так увяз в размышлениях, что заметил подошедшего контролёра, только когда тот наклонился, и, потормошив его за плечо, произнёс:
— Мальчик, твой билет?
Билет, само собой, он не покупал. Но для вида, Кирилл всё равно обследовал карманы — сперва нагрудные, затем привстал и полазил в джинсах. Нет, деньги у него имелись — когда мама, которая тётя, ушла на работу, Кирилл разбил свою копилку, и, собрав мелочь в пакет а бумажные деньги в кошелёк, спрятал всё это добро в рюкзаке. Но проезд оплачивать не стал: во-первых, пока ещё не решил, куда и зачем едет, во-вторых, прикинул, что лучше на эту сумму купит десять-двадцать бичей или парочку пирожков. Есть-то что-то нужно…
— Ой, кажется, потерял…
Контролёр насмешливо хмыкнул, всем видом показывая отношение к его неумелому вранью.
— Вставай, заяц. Шагом марш на выход. Сейчас как раз остановка. И не вздумай бежать — вызову подкрепление.
Подкрепления Кирилл не хотел — прекрасно понимал, что если его увидит дежурный отряд железнодорожной полиции, то наверняка прицепится и не оставит в покое, пока не выведет на чистую воду. Если уж контролёр не поверил в такое немудрёное враньё, то когда его начнут заваливать вопросами, он точно запутается и примется нести всякую чушь. Лучше выйти. Кто знает, может быть, этот город тоже сгодится…
И, со вздохом подхватив стоящий в ногах школьный рюкзак, не оглядываясь на уже почти не видное на стекле зачёркнутое слово «мама», Кирилл потопал к выходу из вагона.
3
Клин встретил его жарким, клонящимся к закату солнцем и шумом вокзальной толпы. Спрыгнув с подножки электропоезда, Кирилл надел на спину рюкзак и торопливо двинулся прочь. Конечно, он не настолько мал, чтобы взрослые останавливали его словами: «мальчик, а где твоя мама?», но всё-таки не стоит привлекать к себе лишнее внимание.
Покинув здание железнодорожного вокзала, Кирилл осмотрелся по сторонам, и, разглядев в конце квартала огромное жёлтое здание гипермаркета, недолго подумав, направился в его сторону. Желудок, приветствуя такой выбор, радостно откликнулся — пришлось ускориться, нетерпеливо подпрыгивая при ходьбе.
Внутри, естественно, оказалось шумно и очень людно. Спрятав рюкзак в камеру хранения, Кирилл выдернул ключ, подхватил огромную тачку и торопливо зашагал между высоких стеллажей, стараясь лишний раз не смотреть по сторонам.
Он прекрасно понимал — денег в обрез и разглядывать полки, чревато ненужными покупками. Поэтому отыскав бакалею, бросил в тележку с десяток пакетов лапши быстрого приготовления и несколько банок самой дешёвой кильки. Затем, проехал чуть дальше — взял три сладкие булочки, жидкий йогурт и направился к кассам.
Кирилл плохо представлял, что будет делать дальше. Уже на выходе, его посетила мысль, что лапшу, вполне возможно, придётся жевать сухой, потому что про кипяток, он, естественно, не подумал.
На улице, перекладывая покупки из пакета в рюкзак, он заметил внимательный взгляд какой-то женщины и резко передумал перекусывать прямо здесь, неподалёку от магазина. Поэтому, застегнув сумку, двинулся прочь с самым независимым видом, старательно игнорируя мысль, что тётка обо всём догадалась и каким-то образом раскусила его.
Так, озабоченный манией преследования, Кирилл прошёл несколько кварталов, ничуть не следя за дорогой. Только заметив, что очутился в незнакомом районе, он испуганно завертел головой, тщетно пытаясь вспомнить, как сюда попал.
По-хорошему, следовало вернуться на вокзал — там никто не удивляется, встречая жующих людей. Вот если он вцепится в булку прямо здесь, то его точно заметят и запомнят. Но спрашивать маршрут у прохожих Кирилл не хотел, поэтому свернул наугад, прошёл несколько кварталов, ещё раз изменил курс, и, после очередного поворота, наконец-то сообразил, что заблудился.
Остановившись, он принялся изучать район. С одной стороны улицы раскинулся длинный нескончаемый парк, за которым, судя по шуму, находилась река. С другой — притулилось несколько старых обшарпанных пятиэтажек. Жаль, он так и не успел купить смартфон на собранные деньги: тогда бы сверился с навигатором и легко вернулся на вокзал.
Теперь же, приходилось действовать по ситуации. Оглядевшись по сторонам, и убедившись, что за ним никто не наблюдает, Кирилл, недолго думая, свернул в ближайший двор. Надо перекусить, иначе он просто сдохнет с голоду!
В конце концов, на улице уже почти стемнело. Даже если во дворе и будут какие-нибудь люди, наверняка он найдёт укромный уголок, чтобы поесть, не привлекая ненужного внимания.
Надежды его оправдались в полном объёме, да ещё и с хвостиком: никого из жильцов поблизости не оказалось. Совсем. Поэтому Кирилл не стал мудрить — упав на лавочку возле ближайшего подъезда, торопливо выудил припасы из рюкзака и наконец-то, жадно вгрызся в булку, внимательно прислушиваясь к вечерним звукам.
Во дворе царила подозрительная тишина — где-то в стороне рычали и сигналили машины, откуда-то издалека доносился громкий хохот молодёжи... А здесь — полное безмолвие и безлюдие. Ни машин перед подъездами, ни сушащегося белья, ни даже света в квартирах…
Поражённый догадкой, Кирилл вскочил с места, и принялся расхаживать вдоль дома, с любопытством заглядывая в окна. Так и есть! Хотя хрущёвка старая и неухоженная, но сразу и не поймёшь, что она заброшена. Да, стёкла кое-где разбиты, но встречаются и целые, а рамы и вовсе есть везде. В некоторых квартирах, даже решётки остались.
Он осмотрелся — взгляд привлекла ближайшая пятиэтажка. Подойдя к ней, осмотрел хорошенько со всех сторон и убедился, что она тоже пустая. Заинтересованный, покосился на следующее строение, располагающееся параллельно первому и второму дому. Опять никого — только разбитые стёкла и тёмные провалы неосвещённых окон.
Четвёртый дом — и тоже безлюдный. Хотя нет, в одной из квартир вроде бы горит неяркая шестидесятиваттная лампочка, но все остальные признаки говорят о том, что как и предыдущие три пятиэтажки, эта тоже необитаемая.
Да что это за район такой? Здесь вообще живёт кто-нибудь?
Оказалось, да. Прочие высотки, следующие за четырьмя необитаемыми, смотрелись вполне цивилизованно — на окнах европакеты, стёкла целые, всюду горит свет.
Кирилл задумчиво почесал затылок: получается, он может выбрать себе любую пустующую квартиру? Вон их сколько! Нет, конечно, не в четвёртом доме — в нём, кажется, кто-то живёт. Но, например, в третьем или втором… На улице, правда, уже основательно стемнело, но у него же есть фонарик. Сейчас пройдётся по квартирам, выберет ту, что почище… А завтра решит, что делать дальше. Без одеяла будет прохладно спать… Ну и ладно — сейчас середина июля, не замёрзнет. Достанет из рюкзака пакет с одеждой, положит под голову. Будь что будет.
С этими мыслями, Кирилл двинулся ко второй пятиэтажке, не услышав тихих, следующих за ним шагов…
4
Возле первого подъезда он остановился, скинул с плеч рюкзак, выудил из внутреннего кармана фонарик, снова нацепил ношу и со вздохом ступил на порог.
В подъезде гадко воняло мочой, под ногами хрустели разбитые стёкла — Кирилл предусмотрительно направил луч вниз, чтобы не наступить во что-нибудь похлеще. Даже не остановившись перед первыми двумя бездверными квартирами, он двинулся вверх по лестнице. И на пролёте перед вторым этажом, услышал, как внизу заскрипела и хлопнула тяжёлая входная дверь, кто-то шустро пробежался по выстеленному стекляшками полу и полетел вверх по лестнице.
Он заметался, не зная, как поступить. Сперва хотел рвануть вперёд, открыть ближайшую дверь, если она есть, и скрыться в квартире. Но сообразил, что торопливость, всё равно «сдаст» его. Поэтому предпочёл встретить незнакомца лицом к лицу, повернувшись к спускающейся лестнице и направив туда яркий слепящий луч. Вовремя — в ответ на это движение, снизу донёсся возмущённый мальчишечий голос:
— Эй! Опусти фонарь! Я поговорить!
Кирилл подчинился и направил свет немного в сторону, перехватив рукоятку так, чтобы при случае, сподручнее ударить преследователя .
— Чего надо?
Хорошенько рассмотрев стоящего напротив пацана, он почти успокоился — тот выглядел неопасным: одного возраста с ним, худой и взъерошенный, как воробей. С таким можно справиться.
— Ты кто такой? Чего лазишь здесь?
— А тебе-то какое дело? — сразу же набычился Кирилл, стесняясь сказать правду, — Клад тут зарыл?
Мальчишка тяжело вздохнул, почесал патлатую голову и посмотрел на Кирилла как на идиота. Потом подумал, вздохнул ещё раз, почесал скулу, над которой темнел почти уже сошедший фингал и всё-таки спросил:
— Ночевать здесь собрался, да?
Кириллу стало жарко — щёки, шею и уши залил предательский румянец. Дернув рукой, он опустил фонарик в пол, чтобы собеседник не разглядел его смущения и дрогнувшим голосом выдавил:
— Ну, допустим. И что?
— А то, — пацан нетерпеливо переступил на лестнице, и, цыкнув губой, сплюнул между перил, — Здесь не выйдет. Не найдёшь ничего приличного. Вокруг только ссаки, стекло и ветер. Всё что можно пустить в дело, Мишка давно вынес.
— Какой ещё Мишка?
— Какой. Такой! Пойдём, познакомлю.
— И кто там ещё… Кроме тебя и Мишки? — не торопясь следовать за незваным провожатым, насторожённо поинтересовался Кирилл, — Много вас?
— Да не. Только Варька, малая Мишкина сеструха. И всё. Да не боись, не съедим. Потопали!
Кирилл прикинул — если мальчишка врёт, значит, в любом случае ему не дадут ни уйти, ни остаться на ночь в одном из пустующих домов. А если говорит правду — то попытавшись избежать приглашения, он выставит себя идиотом. Кто знает, вдруг они и правда нормальные ребята? Вместе всё-таки куда интересней, чем одному. Стало быть, надо идти.
— Ну потопали, — приняв решение, вздохнул он.
5
Но Егор — так звали нового знакомца — не обманул. Компания их, действительно оказалась совсем небольшой: четырнадцатилетний Мишка, его восьмилетняя сестрёнка Варенька, и, собственно, сам Егор.
Они обитали в крайней пятиэтажке, выходящей окнами на парк. Кирилл не заметил их потому, что Мишка смастерил ставни из дверей и каждый вечер водружал их на подоконники. Пока они шли, провожатый рассказал, что первой его заметила Варька, стоящая у окна в тёмной комнате. Естественно, им стало любопытно, кто тут лазит — места не совсем спокойные, и постоянно притягивают всяких бездомных личностей. Не всегда тихих и мирных. Вот Егора и послали на разведку — проверить, не заявятся ли к ним незваные гости. Вообще-то, никаких указаний насчёт него Мишка не давал. Но он, Егор, посмотрел на Кирилла, понял, что тот совершенно нормальный — не какой-нибудь наркоман или ауешник — и сам решил познакомить его остальными. Вряд ли Мишка прогонит — он уже совсем взрослый и хорошо разбирается в людях. Наверняка разрешит остаться.
Вот под такой аккомпанемент, Кирилл поднимался вслед за Егором по лестнице. Они остановились на третьем этаже, перед старой дощатой дверью, настолько древней, что глядя на неё, становилось понятно, почему прежние владельцы не забрали её с собой.