Почему? брякнул я и тут же сам себе ответил: Абвер
Да! скривился Владимир Захарович. Хотя мы же и виноваты! Вон, в июне шпарили открытым текстом, а немцы и радысами стали связываться с нашими, отдавали приказы красноармейцам, направляя целые батальоны на убой! Вот отец твой и страхуется.
Я задумчиво потер затылок.
Ну-у Отправили бы связников э-э делегатов связи.
Отправляли, помрачнел начальник ШОН. Три группы! И ни слуху ни духу. Очень надеюсь, что их не расстреляли особисты Петра Дмитриевича
Владимир Захарович осторожно сказал я. Немцы не только по радио нас дурят, они и диверсантов забрасывают. Тех же «бранденбургов» В советской форме, с прекрасным знанием русского языка Похоже, что по этой причине отец и не верит связным!
Понимаю, вздохнул командир. Ты не думай, я ни в чем твоего отца не виню. Прекрасно понимаю потому что. Сам бы так же действовал в подобной обстановке. Бережет человек своих, вот и все. Но связь с подполковником Глейманом нужна позарез! Твой отец не поверил нашим связникамладно. Но сыну своему он ведь поверит!
Владимир Захарович смолк, словно устрашившись или застыдившись подобной откровенности. А мне все стало ясно! И я тут же сам испугался, как бы начальник не передумал.
Я готов! выпалил я, вскакивая со стула.
Начальник ШОН хмуро посмотрел на меня.
Не по себе ему. Мужик опытный, бывалый, он прекрасно понимал, что убить такого щегла, как я, нечего делать. Не буду же я ему объяснять, кто на самом деле преданно смотрит ему в глаза!
А потянешь? спросил командир. Пойми, я не могу тебе приказать
Владимир Захарович! сказал я с чувством. Да понимаю я все! Действительно, если уж отец никому не доверяет, то послушает только меня одного. И я действительно готов. По крайней мере, обузой для своих не стану. Да и разве выбор есть?
Нету, вздохнул начальник ШОН. Помолчал и сказал резковато, словно злясь на себя: Собирайся тогда, готовься! Пойдете малой группойты, два осназовца и радист. Все, кроме тебя, сержанты госбезопасности. Сегодня же вас и познакомлю. Так, ну что? Время пошло!
Разрешите идти?
Ступай
Если честно, то я даже рад был неожиданному заданию. Все понимая про то, как мне необходимы занятия в ШОН, я, тем не менее, не мог отделаться от иррационального чувства стыда. Война-то идет! Там наши гибнут, а я тут Образование получаю. На природе И вот эта тяжесть меня покинула, так сказать, в приказном порядке.
Хотя тут жевот уж эти игры психики! я малость охладел к перестрелкам, погоням и прочим утехам молодецким. Это не было трусостью, просто я рассудил, что, став на тропу войны и насовершав подвигов, я принесу куда меньше пользы, нежели через год, когда закончу обучение в ШОН. Вот когда я развернусь! Немцам аж жарко станет!
Разумеется, о подобных думах я никогда и никому не расскажу, не тот это предмет, которым следует похваляться.
Так что, «марш вперед, труба зовет»!
Часть 16 сентября 1941 годаДень первый
Глава 1
Курсанты и преподавательский состав ШОН жили в небольших деревянных домиках, хаотично разбросанных по запущенному парку. В каждом домике было от двух до четырех комнатушек, в которых стояли два стола для занятий, две «роскошные» панцирные кровати с хорошими теплыми одеялами и два шкафа для одежды. Перед кроватямиплетеные коврики. В общем, на казарму такие «апартаменты» не походили.
Комнату я делил с Мишкой Барским, прибывшим в школу на неделю позже меня, но виделись мы дважды за суткиперед сном и перед завтраком, расписание занятий нам составили разное. Учились до упора, до шестнадцати нуль-нуль, а так называемое свободное время тратили на практические занятия да на обеды с ужинами. Кстати, кормили нас очень даже неплохо, с тыловыми нормами не сравнить.
Каждому курсанту выдавали простую красноармейскую шинель да комплект повседневной хлопчатобумажной формы без знаков различия. Мне такой «прикид» стал вполне привычен, тем более все учащиеся и преподаватели ШОН так ходили.
В служебной переписке наше учебное заведение для разведчиков в конспиративных целях называли «101-й школой». Она находилась на 25-м километре Горьковского шоссе, поэтому знающие о существовании ШОН называли ее «Двадцать пятый километр» или «Лес». Под многочисленные школьные полигоны и тренировочные площадки действительно отрезали большой массив леса, окружив его высоким забором.
Натоптанные тропинки, верхушки елей и сосен, мерно качавшиеся над головой, насыщенный запахом смолы прозрачный воздухвсе это действовало умиротворяюще, навевая покой.
Но сегодня мне было не до благорастворения воздуховя спешил на склад. Времени на раскачку не было, операция уже началась.
А я ее и не затягивалсборы были недолгими. На удивление молодой, лет тридцати, начальник оружейного склада, с редким именем-отчеством Трифон Аполлинариевич, выдал мне «мое» штатное оружие, с которым я поступил в Школу и с которым тренировался на стрельбище и в тирепистолет «Парабеллум» и винтовку «АВС-36». Пистолет был трофейный, с памятной щербинкой от осколка немецкой гранаты на стволетой самой гранаты, которую накрыл собой лейтенант Петров.
Автоматическая винтовка Симонова, тоже, можно сказать, трофейнаяотбитая мной у немцев, предназначалась для серьезного боя. В мастерских Школы для нее сделали многокамерный дульный тормоз-компенсатор по моему чертежуидею я «честно украл» у пулемета КОРД. Теперь из винтовки можно было стрелять очередями даже на бегу, а не только лежа с упора.
Но для «основной тихой работы» Трифон Аполлинариевич выдал мне «Наган» с «БраМитом» настоящее бесшумное оружие. Чем хорош револьвер с «глушаком», а «Прибор бесшумной и беспламенной стрельбы братьев Митиных» настоящий глушитель, тем, что он не выдает стреляющего не только звуком выстрела и вспышкой, но и лязгом механизма. При этом именно конструкция «Нагана», в отличие от других револьверных систем, не выдает стрелка прорывом пороховых газов между каморой барабана и стволом. У «Нагана» всего один минуссемь патронов в барабане и медленная, по одному, перезарядка. Но он ведь и не для серьезной перестрелки предназначен. Его задачапомочь разведчику-диверсанту тихо снять вражеского часового.
ПББС довольно серьезно нарушал баланс оружия, что вынуждало серьезно тренироваться, приспосабливаясь к оружию. К тому же глушитель братьев Митиных требовал за собой уходаего камеры надо было частенько чистить от нагара, но тут уж все от стрелка зависит. Это должно быть первейшей заповедью бойцасодержать оружие в порядке. Ранили тебя? Потерпишь. Сначала оружие обиходь да перезаряди, чтобы из «трехсотого» не превратиться в «двухсотого».
Кстати, немцы до такого полезного изобретения не додумались, только тырили наши «БраМиты», переименовывая их в «Шалльдампферы».
Закончив проверять оружие под строгим взглядом Трифона Аполлинариевича, я прямо поверх красноармейской формы натянул камуфляжный комбезнастоящее «пятно», хотя и отличный от того, в который я привык упаковываться ТАМ, в Приднестровье или в Югославии. На пояс слева повесил ножны с очередным трофеемотличным боевым ножом, который я снял с трупа командира взвода диверсантов из «Бранденбурга», застреленного детским писателем Аркадием Гайдаром. Клинок оказался на удивление хорошне выпендрежный эрзац, как у эсэсовцев, а вполне себе рабочийи сталь отличная, и заточка. «Парабеллум» в закрытой, но быстрооткрываемой кобуре разместился справа.
«Наган» с «глушаком» положил в специальный длинный карман десантного рюкзака. Для быстрого выхватывания оружие не предназначалось. В сам рюкзак я набил почти четыре сотни винтовочных патронов в пачках и четыре гранаты «Ф-1» без запалов. Запалы, как и положено, аккуратно уложил в левый нагрудный карман гимнастерки.
Трифон Аполлинариевич придирчиво осмотрел меня со всех сторон, заставил пробежаться и попрыгать, внес парочку предложений по размещению на теле оружия и снаряжения. Затем тщательно проверил обувьведь от нее зависела мобильность диверсанта. Не дай бог сапоги будут натирать или подметка отвалится в самый неподходящий момент! С обувкой все было нормальногде-то через неделю моего пребывания в Школе мне выдали новенькие яловые сапоги, сшитые по индивидуальной мерке на заказ. И за пару прошедших месяцев я уже хорошо их разносил.
Снарядился я, значит, по полной и тут слышузатопали в коридоре, да гулко так. Мне сразу вспомнилось обещание начальника ШОН познакомить меня с членами группыи вот, похоже, они явились.
Сначала в дверь просунулся огромный Петя Валуев. Осклабился, увидав меня, и освободил дорогу Хуршеду Альбикову, чернявому и, на фоне своего громадного напарника, щуплому.
Петр держал в руке гигантский рюкзак, а у Хуршеда под мышкой был зажат чехол с чем-то огнестрельным.
Опять ты, пионер! пророкотал Валуев. Никак мы от тебя не избавимся!
Я тоже рад тебя видеть, улыбнулся я и попытался крепко пожать ему руку. Моя ладошка утонула в здоровенной лапище.
Привет! расплылся в улыбке Альбиков, принимая эстафету. О, и Трифон тут! Здорово, Тришка! Как здоровье, как нога, дружище?
Здорово, парни! обрадовался гостям начальник склада. На его малоподвижном лице даже прорезалась улыбка, что было несвойственно серьезному не по годам мужчине. Культя мозжит по вечерам, а такпочти норма!
Только сейчас я сообразил, что прихрамывал строгий начсклада из-за серьезной травмы. Вероятно, именно потеря ноги и привела еще вполне молодого бойца на тыловую должность.
Ты это Береги себя, Трифон! пробасил Валуев, похлопывая начсклада по плечу. Ребята из нашей старой группы тебе привет передают!
Спасибо, парни! Мне показалось, или в самом деле на глазах Аполлинариевича блеснули слезы.
Как тебе наш пацан? покосившись на меня, спросил Альбиков.
Толк будет! усмехнулся Трифон. Удачи вам на выходе, парни!
Петр мощной рукой вытолкал меня со склада и задал направление движения мощным толчком в спину.
Аккуратней, громила! машинально огрызнулся я.
Чую, выздоровел наш пионер! ухмыльнулся Петр. Откормили тут тебя Вон какие щеки наел! Хуршед, помнишь, какой он был? Худу-у-ущий
Как глиста! нашел подходящий эпитет Альбиков. И как только винтовку удерживал!
Зато немцы в него попасть не могли, осклабился Валуев. Пионер, чуть что, боком к ним поворачивался, а в профиль его и не видно! Помнишь, как тогда, возле убежища? Немцы не сразу и заметили, что их кто-то с ходу лупит! Там было два или три броневика
Заметили, усмехнулся я. А бронетехники они побольше нагналитам был танк, три бронетранспортера и еще один шестиколесный «панцерфункваген» ну, машина для связи. И с чего бы я вдруг, ни с того ни с сего, лупить стал? Их там с полсотни было, фрицев, стоят в полный рост и по вам палят! А я им в тыл зашел, и не один, а с дедом Игнатом. Мы огонь открыли, когда человек десять немцев пошли вам «контроль» делать, а вы их из пулеметов приветили!
Да-а зажмурился от приятных воспоминаний Альбиков. Помню! Всю их контрольную группу положили, как траву косой!
Мне вдруг очень захотелось рассказать о былом, поделиться пережитым.
Вот тогда и пришла моя очередь, продолжил я. А то, думаю, растянутся сейчас «германы», как их дед звал, охватят вас с флангов, а потом гранатами забросают, и всерой вам потом братскую могилу. А у меня, как назло, лопаты не было
Шутник ты, пионер! бахнул Валуев и громоподобно рассмеялся. Так как ты их умудрился тогда сделать, расскажи, мне до сих пор непонятно!
Дед меня страховал, а я работал по пулеметчикамдо них метров сто было. Одного снял, другого, третьего Вторые номера пытались было сменить убитых, так дед их сразу отправлял следом за первыми. А главный у них в танке сидел, из люка торчал с биноклем. Думаю, надо его срочно приголубить, а то накомандует, чего не надо! До него далековато было, метров триста, а я без оптики Попал! Целился, правда, в корпус, а попал в головупилотка в одну сторону, наушники в другую.
Как мы потом выяснили, это был полковник Ангернзаместитель командира дивизии, вставил слово Альбиков.
Помню, помню сказал Валуев. Я тогда просто охренел: вдруг ни с того ни с сего танк срывается с места и уматывает. А за ним радийная машина, на той же скорости, только пыль столбом!
Я со своего места только пылюку увидал, признался Альбиков. А потом лейтенант Петров с фланга ударилты ему еще вот эту самую свою «авээску» оставил. Сержант легонько хлопнул ладонью по ложу моей винтовки. Помнишь?
А как же! бодро ответил я. Но только немцы, суки, как-то удивительно быстро в себя пришли Начали по нам с дедом долбить так, что головы не поднять!
Ну, а как ты внутри «Ганомага» очутился? пытливо глядя мне в глаза, спросил Валуев, словно подозревая в измене Родине.
Решил исполнить древний русский тактический приемобойти врага с тыла! изобразил я жестом свою военную хитрость. Было у меня две «колотухи». Ну и решил я к фрицам поближе подобраться, на дистанцию броска, не ждать, пока у «германов» патроны кончатся! Или когда к ним подкрепление подойдет
И как у тебя это получилось? спросил Альбиков, щуря черные глаза. Бронетранспортеры ведь на открытом месте стояли!
Я про себя ругнулся дажеХуршед будто допрос вел. Или ему в самом деле интересно знать? Или проверяет чего?
Нашел место, где от кустов до ближайшего «Ганомага» каких-то полста метров было, растолковал я. Да нет, побольше В общем, я туда. Добегаю до броневика, вижуприятная компания укрылась за ним и по вам лупит. Досчитал до шести и бросил «колотушку» она как раз в воздухе рванула. Потом еще одну такую группку Но не всем досталось. Я тогда в БТР ворвался. И к пулемету А остальноедело техники. В упор сложно промахнуться!
Да-а затянул Хуршед, видимо, удовлетворившись. Были схватки боевые
Всего я пятьдесят четыре немецких трупака насчитал, прогудел Валуев, сам «зольдбухи» собирал. А полвзвода ты один, считай, перебил!
Что бы вы без меня делали! ухмыльнулся я и спросил, оглядевшись: А куда это мы так бодро топаем? Въезд на территорию Школы в другой стороне!
Да есть тут одно дело! тоже оглядываясь по сторонам, ответил Альбиков.
Мы остановились у небольшого бревенчатого домика, стоящего в той части территории ШОН, где я ни разу не бывал.
Здесь, что ли, Петь? спросил у напарника Хуршед.
Похоже пробормотал Валуев.
Тут вдруг сзади послышалось негромкое покашливаниемы резко обернулись. На дорожке стоял и улыбался начальник ШОН. Подобрался он к нам совершенно бесшумно.
Василий Захарович! радостно сказал Альбиков. Здравствуйте!
Я поразился. Никогда прежде мне не доводилось наблюдать, чтобы Хуршед выказывал кому-нибудь такое почтение, он всегда вел себя очень ровно. Но сейчас Альбиков просто сиял от восторга, будто фанат, лицом к лицу повстречавшийся со своим кумиром, мегазвездой первой величины.
Здравствуйте, Хуршед Рустамович, улыбнулся начальник. Прибыли?
Да! вытянулся во фрунт Альбиков.
А Валуев-то, Валуев! Этот великан, который мог бы сыграть Халка, всего лишь намазавшись зеленой краской, лучился, как стоваттная лампочка, и прогибался так, что чудилосьеще немного и он вовсе на коленки хлопнется.
Ну что, Игорь? повернулся Василий Захарович ко мне. Готов?
Так точно! отчеканил я, хотя в тутошние уставы еще не ввели такой фразочки.
Ну, тогда пройдем к секретчикам, карты поднимем!предложил Василий Захарович и приглашающе махнул рукой в сторону домика.
В течение следующих сорока минут начальник Школы неторопливо и вдумчиво грузил нас самой разнообразной информацией о том участке фронта (и немецкого тыла), где нам предстояло действовать. Причем только непосредственным «подъемом карты» Василий Захарович не ограничился: он отлично знал не только примерную численность частей и соединений, но и имена командиров, как своих, так и вражеских, какие-то подробности из истории описываемых подразделений, биографии офицеров, их слабые и сильные стороны и многое другое. В общем, «брифинг» получился весьма насыщенным.
Ну, братцы, всем всё понятно? глядя на нас с отеческой улыбкой, спросил начальник ШОН. Вопросы есть?
Никак нет! не отрывая глаз от карты, проверяя по второму разу текущую фронтовую обстановку, ответил я.