— Барнс, вопрос по планировке, — Наташа, похоже, уже все для себя решила. — Вот этот, пятый квадрат, выделенный красным.
— Это лаборатория, — ответил Баки, и спина его закаменела. — Она охраняется лучше всего.
— И что, теперь мы верим на слово чокнутому психопату, берем в разработку составленный им план базы и вообще делаем вид, что так и должно быть?
Фьюри пристально, без единого слова посмотрел на Тони, и тот, бросив: «Мы еще обсудим это», вывел предоставленные Баки файлы на большой экран.
***
Когда костяк плана был составлен, все расселись вокруг длинного стола. Тони устало тер лицо и препирался с ДЖАРВИСом, Стив медленно пил чай, поглощая двадцатый, наверное, ломтик пиццы, и неотрывно следил за Баки, Наташа ковырялась в телефоне и что-то бормотала себе под нос, что говорило о крайней степени утомления, Клинт поигрывал ножом и пил кофе. Фьюри давно откланялся.
— Я вот все-таки не понимаю, — произнес вдруг Тони, и Стив инстинктивно подобрался, готовый снова отстаивать права Баки до последней капли крови. — Если, как ты утверждаешь, — он пристально взглянул на Баки, — над тобой ставили эксперименты, в том числе и с памятью, стирая ее не реже, чем раз в несколько лет, замораживали-размораживали, кодировали, тестировали на тебе всевозможные психотропные препараты, зомбировали, применяли гипноз и НЛП, то как, — он обвел взглядом присутствующих и изобразил на лице детское удивление, — как ты можешь быть уверен, что какая-нибудь невинная фраза, вроде «я люблю латте макиато», не превратит тебя в чертову мясорубку, и ты не вырвешь горло своему обожаемому Роджерсу голыми руками? Не то чтобы мне было дело до ваших сексуальных игр, конечно, но не хотелось бы…
— Тони, — в голосе Стива лязгнула сталь.— Баки — мой друг.
— А я — нет? — тут же поинтересовался Тони. — ОК, твою извращенную страсть к бионическим протезам я полностью разделяю, но не тогда, когда такой смертоносной штукой управляет годами поджариваемый мозг.
Баки, ухмыльнувшись, вытер руки и уставился на Старка, как на клоуна в цирке.
— А ты забавный, — наконец, произнес он. — Четыре шутки с сексуальным подтекстом за один вечер — это больше, чем я припоминаю за последние несколько лет. Да и так открыто на мою руку еще никто не дрочил.
— Баки, следи за языком, — Стив поморщился, как от зубной боли, и хотел сказать что-то еще, но Баки ему не позволил.
— Что до твоей обеспокоенности относительно сохранности собственной задницы… ведь ты же не думаешь, будто я поверил, что ты беспокоишься о Стиве? Так вот, скажи, Старк, тебе о чем-нибудь говорит фамилия Ксавьер?
— Мне больше интересно, как она связана с фамилией Барнс, — парировал Тони.
— Ну же, догадайся. Как убийца без тормозов, подверженный программированию, может быть связан с сильнейшим телепатом современности, учитывая, что последний — на стороне добра и света, — он ухмыльнулся и ханжески добавил: — Боже, храни Америку.
— Я тебе не верю, — упрямо заявил Тони.
— Чарльз был уверен в том, что потребуются доказательства моей… адекватности, и позволил обращаться к нему за рекомендациями.
— Баки, ты обращался за помощью к мистеру Ксавьеру? — в голосе Стива слышались радость и неверие.
— Не думал же ты, что я стану рисковать тобой? Снова, — ответил Баки и перевел взгляд на живот Стива, обтянутый тонкой футболкой. — Прости, кстати.
— Ерунда, я…
— Я сейчас расплачусь, — вставил свои пять центов Тони. — Такое трогательное воссоединение. ДЖАРВИС, звони Ксавьеру. Если кто-то думает, что я поверю оружию ГИДРЫ на слово, то он ошибается.
— Позволю себе заметить, сэр, что сейчас половина третьего ночи, — прозвучал вежливый голос.
— Ладно, добавь в список дел на утро. Вы двое останетесь в башне, пока я не выясню…
— Черта с два ты будешь распоряжаться мной, — очень спокойно возразил Баки.
— Тони, не перегибай, — подал голос Стив, — не заставляй меня пожалеть о том, что я вообще пришел сюда сегодня.
— Ты понимаешь, что… — снова начал заводиться тот, но Наташа поднялась, потянулась и сказала, глядя на Стива:
— Я на машине, могу подбросить.
— Спасибо, — поблагодарил тот. — Идем, Баки.
— ДЖАРВИС…
— Только посмей заблокировать здание, разнесу тут все, — пообещал Баки.
— Я помогу, — спокойно пообещала Наташа. — Свобода передвижения гарантирована конституцией, к тому же существует такое понятие как презумпция невиновности, так что советую совладать со своим эго, Старк.
Она направилась к лифту, покачивая бедрами, и Баки, ухмыльнувшись, последовал за ней.
— Твой бойфренд доставит нам кучу неприятностей, Роджерс, — тихо произнес Тони. — Запомни мои слова.
— До завтра, Тони, — Стив на прощание сжал его плечо и тоже направился к лифту.
— Спасибо за пиццу и понимание, Тони, — сам себе сказал Старк, — и за то, что ты пытаешься обезопасить всех нас, предоставляешь свои ресурсы для борьбы с мировым злом…
Вздохнув, он посмотрел на притворяющегося спящим Клинта, погасил свет и вышел.
***
Наташа что-то коротко спросила у Баки по-русски, тот так же немногословно ответил ей, и всю дорогу до дома в машине стояла наполненная блюзом тишина.
— Спасибо, Нат, — поблагодарил Стив, когда роскошный ягуар плавно остановился у его дома. — И за то, что подбросила — тоже.
— Я приглядываю за тобой, — без тени улыбки сообщила та и добавила: — Сбор сегодня в пять, и потрудитесь в следующий раз обуться, прежде чем выйти осенью на улицу.
Не дожидаясь ответа, она подняла стекло и уехала, а Стив взглянул на босые ноги Баки, на свои насквозь промокшие домашние тапочки (спецназ не собирался ждать, пока они подыщут более подходящую одежду) и сказал:
— Пойдем домой, Бак.
========== Часть 2 ==========
Следующая неделя была адом на земле. Несмотря на то, что Чарльз Ксавьер поручился за Баки своей репутацией, сообщив во всеуслышание, что в голове бывшего Зимнего Солдата не осталось ни единого триггера ГИДРЫ и память его восстановилась в полном объеме, Тони все равно не мог отказать себе в почти беззлобных (по его меркам) нападках на «отмороженного бойфренда Кэпа». Стив на «бойфренда» каждый раз вскидывался, как бык при виде красного плаща тореадора, а Баки лишь тер левый кулак, будто он у него чесался.
— Тони, может, хватит, — в который раз повторил Стив, но теперь, судя по едва заметной морщинке между бровями и окаменевшей челюсти, терпение его было на пределе.— Давай займемся планированием операции и оставим Баки в покое.
— Баки вроде не возражает, — деланно удивился Тони, выводя на большой экран доработанный план базы. — Чарльз сказал, что то, что сейчас есть у твоего друга в голове, не имеет никакого отношения к ГИДРЕ, но проблема в том, Кэп, что у твоего милого Баки слишком много его личных тараканов для того, чтобы я мог доверять ему.
— Я не прошу тебя, — Стив на мгновение опустил голову, а потом снова упрямо взглянул Тони в глаза, — доверять ему, хотя это было бы неплохо, мы все-таки планируем сражаться как одна команда, я настоятельно рекомендую тебе не цеплять его по поводу и без.
— Эй, Стиви, — Баки как ни в чем не бывало сидел за общим столом в конференц-зале и поигрывал одним из своих многочисленных ножей, — я уже взрослый мальчик и в состоянии сам о себе позаботиться. Если бы я душил каждого, кто нелестно отзывается обо мне, моих умственных способностях и психологических проблемах, ресурс у приводов моей руки вырабатывался бы вдвое быстрее. Говард тоже любил потрепаться, ему так лучше думалось, может, Тони по наследству достался этот досадный изъян.
— Изъян? — обманчиво доброжелательно переспросил Тони. — Не с твоим уровнем интеллекта…
— Тони, — Беннер, похоже, тоже устал от этого по-детски затянувшегося противостояния, — у меня еще много дел сегодня. Не хотелось бы тратить время впустую.
Тони дернул плечом и увеличил изображение на экране.
— Итак, я предлагаю пустить Вдову через западный вход, пока Кэп и Сокол отвлекут основные силы с центрального входа, Хоукай и Зимний залягут тут и тут.
— Нет, — спокойно возразил Баки.
— Нет — что? — с раздражением спросил Тони.
— Нет, твой план дерьмо. Ты бросаешь не самых защищенных бойцов на прорыв, полагая, что на базе — идиоты, и надеясь, что Вдове удастся пройти хотя бы первую линию охраны. При этом отдаешь Хоукаю, чья скорость стрельбы составляет одну десятую от моей, девяносто процентов площади прострела, а единственного универсального бойца, — Баки указал на себя, — оставляешь практически в резерве, руководствуясь исключительно собственной неприязнью. К тому же я тебе уже говорил, что участвую во всем этом балагане с целью прикрыть спину Рождерсу, а вот с этой точки, — он ткнул металлическим пальцем в отдаленный холм на карте, — первое — не просматривается центральный вход, и второе — от нее слишком далеко до места основной заварушки. На максимуме скорости мне понадобится не менее трех минут, чтобы добраться туда. Три минуты для противника вроде ГИДРЫ то же самое, что полчаса для такой бездарности, как ты. В связи с чем у меня вопрос — почему план операции разрабатывает человек, желающий смерти половине своей команды?
Тони молчал ровно три секунды, после чего, сделав глубокий вдох, сказал, как мог спокойно:
— И что ты предлагаешь? Пустить на базу тебя одного, терминатор? Я бы с удовольствием, обожаю, когда змея кусает собственный хвост, знаешь ли, но проблема в том…
— Твои предложения, — в который раз спросил Стив, который уже устал от постоянно перерабатываемого плана, потому что ни один из вариантов не устраивал одновременно Баки и Тони.
— План прежний. Зайти тихо, убить, сколько сможем, обчистить серверы, остальное взорвать.
— Перерыв на обед, — Наташа решительно поднялась и потянулась всем телом, — а потом Кэп как всегда слепит оба ваших дерьмовых плана в один, и мы, наконец, приступим к реализации. Надоело наблюдать, как вы двое перетягиваете Роджерса, как любимую игрушку. Я закажу суши.
Баки поднял вверх оба больших пальца, то ли соглашаясь на суши, то ли признавая за Стивом право окончательной доработки стратегии.
Позже вечером, когда Баки и Стив расположились в гостиной бруклинской квартиры, Стив неожиданно сказал:
— Мне звонил Ксавьер.
Баки удивленно поднял на него глаза.
— И? — поторопил он, видя, что тот не решается продолжить.
— Он сказал… что ты, несмотря на внешнюю стабильность, очень легко раним внутри, что мне нужно быть очень осторожным с тобой и тем, что тебе дорого.
Баки фыркнул.
— Чарльз — хороший человек, который отчего-то считает, что плохих людей на свете до смешного мало. Прости старику его слабость.
— Старику? Он младше нас, — улыбнулся Стив, но глаза у него остались серьезными.
— Сделаю вид, что не заметил твоей попытки сменить тему и спрошу, к чему ты это сказал. Не для того же, чтобы я почувствовал себя, как бомба с часовым механизмом, с которой требуется обращаться по-особому аккуратно?
— А. Нет. То есть, — Стив сел рядом на диван и развернулся к Баки всем корпусом, — то есть я хочу сказать, что… что бы ни случилось, я с тобой. Я теперь всегда буду с тобой, Баки. Ты больше не один. Я не могу себе простить, что бросил тебя в том чертовом ущелье, что все, что случилось с тобой, — он обхватил ладонью запястье металлической руки, — моя вина. Только моя чертова вина. И потому…
— Стив? — Баки смотрел прямо, без ставшей характерной при общении со Старком ухмылки, как когда-то давно, в юности, когда они обсуждали действительно важные вопросы. — Посмотри на меня. Что ты видишь?
Стив в течение нескольких долгих мгновений будто оглаживал его взглядом, а потом ответил:
— Тебя.
— Присмотрись внимательнее.
— Ну. Ты выше, шире в плечах, у тебя одна рука…
— Спасибо, Кэп, — улыбнулся Баки, — это я знаю. Что ты видишь еще?
— Я разучился понимать подтекст твоих вопросов. Наверное.
— Я тогда скажу, что вижу я. Я вижу Стива Роджерса, двухметрового придурка с вечным комплексом вины, за которым я в огонь и в воду. Еще я вижу лучшего человека из всех, кого я знал, и, если бы ему еще поменьше брать на себя… Вижу красивого мужика, у которого до сих пор никого нет, потому что он вечно занят спасением мира. Я вижу своего друга, с которым прошел войну. В это сложно поверить, но ты все тот же задохлик, который раз за разом поднимался в грязном переулке, чтобы отхватить по зубам за правое дело, только знаешь, что? Теперь я не просто сломаю за тебя нос, я сразу вырву глотку. Все равно, кто это будет: Старк, Романова, ГИДРА или зеленые человечки из другой галактики. И вот это не поменяется, что бы ни произошло. Что до того, что сказал Ксавьер… единственное, что мне еще дорого, - это ты, Стиви, и вот с тобой всем нужно обращаться очень, очень осторожно, это правда. Потому что я легкоранимый, — закончил он почти весело, — и могу обидеться.
Стив молчал, преувеличено внимательно рассматривая металлическое запястье Баки, которое по-прежнему обхватывал ладонью, и не замечал, как смотрит на него его «легкоранимый» друг.
— Когда мы накроем ту базу, — Стив, наконец, отпустил руку Баки и потрепал его по плечу, — мы с тобой завалимся на танцы, как в старые добрые времена. Ты будешь клеить девчонок, а я, как и раньше, буду чувствовать себя неуклюжим придурком. Все еще будет хорошо, Бак. Я сделаю для этого все, обещаю. Я так рад, что ты вернулся, — добавил он уже с порога своей спальни. — Ты не представляешь себе.
— Отчего же нет, — тихо ответил Баки закрывшейся за ним двери. — Вряд ли тебе это нужно было больше, чем мне, Стиви.
***
В джете все молчали. Клинт сосредоточился на управлении, Наташа в последний раз прогоняла план на планшете, Баки сидел с закрытыми глазами, прислонившись к внутренней обшивке виском, а Стив не мог ничего с собой поделать — он рассматривал Баки.
Глаза сами собой находили несоответствия сохраненному памятью образу: слишком длинные чуть волнистые волосы, собранные в низкий хвост, глухой гул приводов в металлической руке, глубокие складки у губ, щетина, скрывающая ямочку на подбородке. И все-таки это был Баки, его давно потерянный Баки, которого он успел оплакать много лет назад, которого почти потерял тогда, при крушении хелликариеров, и неожиданно обрел вновь.
Последняя неделя была самой странной в жизни Стива Роджерса, даже если считать последовавшую за совместным экспериментом Старка и Эрскина, когда он пытался привыкнуть к новому телу.
Баки был рядом, он делал самые обычные вещи: пил кофе, курил в приоткрытое окно, впуская холод бруклинского утра, совсем как в те времена, когда у Стива была астма, скручивал волосы в смешной узел, скрепляя его китайской палочкой, колол орехи металлическим кулаком, пах зубной пастой и цветочным шампунем… просто был.
Было странно проснуться ночью с колотящимся сердцем и в течение первых долгих секунд думать — опоздал, а потом — нет, Баки здесь, в соседней комнате, спит, с головой зарывшись в гору подушек. Завтра перед пробежкой он снова будет стоять на кухне, давя металлическим кулаком апельсины в стакан, обернется, не дожидаясь приветствия, и скажет: «Хэй, Стиви, кто не курит и не пьет — умирает здоровым», а Стив будет глупо улыбаться и таращиться на след от подушки на его лице.
За эту неделю немудрено было забыть, насколько смертоносным может быть Баки. Стив и забыл, задвинул последние семьдесят лет его жизни в самый дальний уголок памяти, отгонял навязчивую мысль о том, что тот изменился, что они оба изменились, даже когда во время спарринга с ним понял: Баки невероятно, нечеловечески тяжел.
«Усиленный скелет, — дернул Баки уголком рта в ответ на незаданный вопрос, — под стать этому, — он проломил металлической рукой стенку. — Без металла на костях меня бы уже перекосило. Принцип равной прочности»,— добавил он со странной интонацией.
Позже, вечером, Стив лежал в своей постели, прислушиваясь к шорохам, доносившимся из соседней комнаты, с ужасом представлял себе, что Баки пришлось пережить, и все равно гнал от себя мысль о переменах.